Александр Попов - Все тайны Москвы Страница 24

И еще один нюанс: все выступления Ленина не то что не афишировались, а были строго засекречены. Сам он узнал, куда поедет 30-го числа, только 29-го вечером, а организаторы получили предупреждение и вовсе утром следующего дня. Значит, организовывавший покушение должен был быть весьма близок к ЦК. Или, если принять официальную версию террориста-одиночки, должна была произойти чудовищная лотерея, и Иванов, который «опознал» Каплан, должен был ее предупредить о визите вождя. Но они не только не были знакомы, у Каплан в Москве вообще практически не было знакомых. Зрение, кстати, в дни перед покушением у нее сильно ухудшилось, и она собиралась как раз 30-го лечь в больницу. Но почему-то оказалась у завода Михельсона.

В 1922 году на месте покушения был установлен закладочный камень под будущий памятник «на месте покушения на жизнь вождя мирового пролетариата…». Памятник поставили, и даже несколько раз, сейчас здесь стоит уже третий, но почему-то, в силу, видимо, каких-то мистических веяний, в стороне от закладного камня.

Камень этот называют памятником Каплан и, как говорят, здесь изредка видят ее тень. И еще, бывает, в сумерках, около 22.40, призрачная женская фигура с портфелем и зонтом стоит в том месте, где ее когда-то арестовали, под деревом у трамвайной остановки.

Мы уже писали о странных пересечениях на мистической карте Москвы. Вот и еще одно: в Москве Фанни жила у своей подруги-каторжанки Анны Пигит, по адресу Большая Садовая, д. 10, квартира 5. То есть в том самом доме, в котором, под фантастическим адресом «Садовая, 302-бис», Михаил Булгаков поселил в квартире № 50, в которой жил сам, Воланда и его свиту.

Призрак Черный гигант

Ул. Сретенка, 2, ст. м. «Сухаревская»

Впервые этого призрака увидели в августе 1920 года. Двое чекистов конвоировали задержанного, как вдруг на углу Сретенки и Даева переулка от стены дома отделилась громадная черная тень, которая доходила высотой до второго этажа, то есть была ростом около пяти метров. Чекисты начали палить по ней из наганов, но пули проходили сквозь нее и рикошетили от стен. Через несколько минут тень исчезла, а вместе с ней исчез и задержанный. Сбежал ли он под шумок, или и в самом деле, как и писали чекисты в своей объяснительной, до сих пор хранящейся в архивах, его забрала с собой гигантская тень — неизвестно. Но с тех пор на стене дома, стоящего на углу Сретенки и Даева, частенько появляется мокрое темное пятно, высотой как раз до второго этажа, а в новолуние оно отделяется, превращаясь в темное облако, напоминающее фигуру плечистого великана, и шатается по окрестным улицам. Говорят, что в последнее время гиганта видят особенно часто.

Также, гуляя по району, призрак любит заходить во двор дома № 3 по Большому Сергиевскому переулку, где его тоже можно увидеть.

Призраки Дома на набережной

Ул. Серафимовича, 2, ст. м. «Кропоткинская», «Полянка»,

Дом на набережной — комплекс сооружений на Берсеневской набережной Москвы-реки на Болотном острове. На самом деле это название было придумано совсем недавно — писателем Юрием Трифоновым, а сам дом построен в 1931 году для советских управленцев, которые наводнили забывшую к тому времени столичные функции Москву.

Но история этого места, как, впрочем, и его призраков, гораздо древнее. Место это с незапамятных времен считалось «гиблым»: здесь находился Большой пустырь и Гнилые болота. Здесь было Лобное место и был казнен, в частности, Емельян Пугачев. В начале XVI века здесь сожгли на костре пять человек, обвиняемых в заговоре против церкви. А напротив Болота, на льду Москвы-реки, проходили кулачные бои.

Когда Москва стала разрастаться, то часть Болота занял Малюта Скуратов, выстроил здесь свой дом со знаменитыми пыточными подвалами. Малюта — всего лишь прозвище, данное за небольшой рост, а полное имя соратника Грозного — Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский. Он не стоял, как некоторые думают, у истоков опричнины, а был принят туда на самый низший пост параклисиарха (пономаря) и сделал карьеру лишь благодаря своим личным качествам.

В числе приближенных Грозного Малюта оказался в 1569 году. Впоследствии одна из дочерей Малюты Скуратова — Мария — была выдана замуж за боярина, будущего царя Бориса Годунова, а другая — будущая отравительница М. В. Скопина-Шуйского — за Дмитрия Ивановича Шуйского. Прославился Малюта резней в Новгороде, после которой стали говорить, что «Не так страшен царь, как его Малюта» и «По тем улицам, где ты ехал, Малюта, кура не пила» — никого живого не осталось.

В «Записках о Московии» Генрих Штаден, немецкий наемник, попавший в ряды опричного двора, писал: «Опричники обшарили всю страну… на что великий князь не давал им своего согласия. Они сами давали себе наказы, будто бы великий князь указал убить того или другого из знати или купца, если только они думали, что у того есть деньги… Многие рыскали шайками по стране и разъезжали якобы из опричнины, убивали по большим дорогам всякого, кто им попадался навстречу».

Но опричнина лишь вознесла Малюту, еще более он понравился Грозному, когда принял активное участие в ее ликвидации. Как значительно позже говорили про обитателей Дома на набережной, «колебался вместе с линией партии».

Скуратов не раз возглавлял военные походы и командовал «государевым полком». Он и погиб в бою, 1 января 1573 года, лично возглавляя штурм крепости Вейсенштейн (ныне это эстонский Пайде).

Грозный приказал отвезти тело Малюты в Иосифо-Волоколамский монастырь, где оно было похоронено рядом с могилой отца Скуратова. Отношение Ивана к своему слуге проявилось и тут: на помин души Грозный дал монастырю 150 рублей, очень крупную по тем временам сумму. Стоит заметить, что аналогичные жертвы Грозного на брата Юрия или жену Марфу, дальнюю родственницу Скуратова, оказались значительно меньше. Родственники Малюты продолжали пользоваться царскими милостями, а его вдова получила пожизненную пенсию, что в то время было уникальным явлением.

Могила Малюты до наших дней не сохранилась, а щедрая поминальная жертва не пошла, видимо, впрок. Призрак Малюты до сих пор бродит по тому месту, где живой Скуратов-Бельский любил пытать и убивать людей…

Когда волжская вода канала Москва — Волга еще не пополнила Москву-реку, дети обитателей Дома на набережной обнаружили в подвалах церкви и «Малютиных палат» несколько подземных ходов, ведущих на другой берег. Ни церковь, кстати, ни палаты к Малюте отношения не имели. Зато в подземных ходах нашли множество древних черепов и даже женский скелет, прикованный в замурованной нише. Так разрешилась многолетняя загадка — место это много лет беспокоил призрак девушки в цепях.

Перед революцией здесь был винно-соляной двор, а когда в 1927 году началось строительство Дома на набережной, то при рытье котлована человеческие кости приходилось вывозить грузовиками. Но костям коммунисты нашли неплохую замену — основанием фундамента гигантского дома служат надгробия, которые свозили с уничтожаемых кладбищ столицы.

Заселили дом «утвержденным контингентом» — учеными, партийными работниками, артистами — элитой молодой Страны Советов. Да и сам дом был непрост: строился он как идеальное коммунистическое жилье. Например, планировалось, что советская элита не должна готовить, а будет питаться в местной столовой, и потому кухни в доме были чисто номинальные. Помимо точки общепита в доме располагался свой кинотеатр («Ударник», сегодня ставший автосалоном), свой клуб имени Рыкова (в нем сейчас Театр Эстрады), библиотека, магазин, спортзал, детский сад, амбулатория, сберкасса, почта… Во дворах били фонтаны и стояли скульптуры. Стены квартир расписали клеевой краской «под шелк», а потолки украшали экзотические пейзажи. Квартиры давали уже с готовой роскошной мебелью, украшенной табличками «Гражд. отд. Управ. ком. Моск. Кремля». Квартир было немного — всего 505, но с площадью от 100 метров.

Правда, весьма скоро столь сытую красивую жизнь нарушили репрессии. Впрочем, первую кровавую жертву дом взял еще не будучи даже достроенным. В 1930 году на стройке вспыхнул пожар, и после того, как огонь потушили, начальника Треста пожарной охраны Москвы Н. Тужилкина, руководившего тушением, арестовали и расстреляли.

Первым репрессированным в доме считается Михаил Николаевич Полоз, полпред Украины в Москве. Его арестовали в январе 1934 года и, дав десять лет, вскоре расстреляли. И после этого — завертелось… Из двух тысяч жильцов дома репрессировали более семисот, без учета тех жильцов, кто сначала сам арестовывал, а уже потом отправлялся вслед за своими жертвами.

Алексей Рыков, председатель Совета Народных Комиссаров, куратор строительства дома, после отставки со всех постов переехал с семьей именно в этот дом и год здесь ожидал ареста и расстрела, проживая в квартире № 18.