Елена Блаватская - Ключ к теософии Страница 24

Спрашивающий. Если вы основываете своё учение лишь на такого рода памяти – поэзии и ненормальных фантазиях, как вы сами признали, – боюсь, вам удастся убедить очень немногих.

Теософ. Я вовсе не «признавала», что это фантазии. Я просто сказала, что физиологи и учёные, как правило, считают реминисценции такого рода галлюцинациями и фантазиями, и они, конечно, вольны сделать такой учёный вывод. Мы не отрицаем, что подобные видения прошлого и прозрения, уходящие далеко в глубины веков, ненормальны, если сопоставить их с данными нашего будничного житейского опыта и физической памяти. Но мы вместе с профессором У. Найтом утверждаем, что «отсутствие воспоминания о каком-либо действии, которое было совершенно в состоянии, предшествующем теперешнему, не является убедительным аргументом против того, что мы его пережили». И любому беспристрастному оппоненту придётся согласиться с тем, что сказано в «Лекциях о платонической философии» Батлера, – «что тайный источник этого ощущения странности и фантастичности, поражающего нас в связи с этой идеей (предсуществования) – в материалистических и полуматериалистических предрассудках». Кроме того, мы утверждаем, что память, как назвал её Олимпиодор, есть просто фантазия и самая ненадежная вещь в нас[41]. Аммоний Сакк утверждал, что единственным свойством человека, прямо противоположным предвидению или взгляду в будущее, является память. Более того, помните, что память – это одно, а ум или мысль – другое; первое – это записывающая машина, регистратор, который очень легко выходит из строя; второе (мысли) – вечно и нерушимо. Откажетесь ли вы верить в существование определённых вещей или людей только потому, что ваши физические глаза не видели их? Разве коллективное свидетельство прошлых поколений, видевших Юлия Цезаря, не является достаточной гарантией того, что он когда-то жил? Почему же тогда не принять к рассмотрению такое же свидетельство множества людей о психических чувствах?

Спрашивающий. Но не думается ли вам, что различия эти слишком тонки для большинства смертных?

Теософ. Точнее, для большинства материалистов. А им мы можем ответить – взгляните: даже в краткий срок нашего земного существования память оказывается слишком слаба, чтобы запечатлеть все события жизни. Как часто даже важнейшие из них дремлют в ней до тех пор, пока их не пробудит какая-то ассоциация или не вызовет к действию какая-либо иная связь. Особенно так бывает у людей пожилых, которые всегда страдают от ослабленной способности припоминания. Так что, принимая во внимание всё, что нам известно о физических и духовных принципах в человеке, мы не должны были бы удивляться тому, что нашей памяти не удаётся сохранить воспоминания о предшествующих жизнях – напротив, удивительно было бы, если бы это получалось.

Почему мы не помним наши прошлые жизни?

Спрашивающий. Вы дали мне обзор семи принципов с высоты птичьего полёта, а теперь скажите, как это объясняет полное отсутствие у нас каких-либо воспоминаний о том, что мы жили и ранее?

Теософ. Очень просто. Поскольку те принципы, которые мы называем физическими, и ни один из которых не отрицается наукой, хотя она и называет их иначе,[42] разрушаются после смерти на составные элементы, причем память исчезает вместе со своим мозгом, эта исчезнувшая память исчезнувшей личности не может ни помнить, ни фиксировать что-либо в последующем воплощении Я. Реинкарнация подразумевает, что Я при каждом воплощении получает новое тело, новый мозг и новую память. Так что ожидать от этой новой памяти, чтобы она хранила то, чего никогда не запечатлевала, было бы столь же нелепо, как выискивать под микроскопом следы крови на рубашке, которой никогда не носил убийца. Исследовать нужно не чистую рубашку, а ту, которая была на убийце в момент совершения преступления, но если она сожжена и уничтожена, то как вы их найдёте?

Спрашивающий. Вот именно! Как можно удостовериться, что преступление вообще было когда-либо совершено или что «человек в чистой рубашке» вообще жил когда-либо ранее?

Теософ. Конечно же не физическими процессами, и не полагаясь на свидетельство того, кто больше не существует. Но есть такая вещь, как косвенное свидетельство, раз уж наши мудрые законы допускают это понятие – возможно, даже более, чем следовало бы. Чтобы убедиться в факте перевоплощения и прошлых жизней, нужно войти в раппорт со своим истинным бессмертным Я, а не с недолговечной памятью.

Спрашивающий. Но как могут люди поверить в существование того, чего они не знают и никогда не видели, не говоря уже о том, чтобы войти в ним в сознательный контакт?

Теософ. Если одни люди – и, надо заметить, весьма учёные – верят в «тяготение», «эфир», «силу» и прочие вещи того же рода, являющиеся принадлежностью науки, абстракций и рабочих гипотез, которых они никогда не видели, не трогали, не нюхали, не слышали и не пробовали на вкус, то почему бы другим, руководствуясь тем же принципом, не верить в существование постоянного Я, принимая тем самым гипотезу гораздо более важную и логичную, чем всякая другая?

Спрашивающий. Но что же это, наконец, за таинственный вечный принцип? Можете ли вы объяснить его природу так, чтобы это стало понятно всем?

Теософ. То Я, которое перевоплощается – это индивидуальное и бессмертное, а не личностное «я», проводник атма-буддхической монады; то, которое получает награду в дэвачане и наказание на земле, и к которому при каждом воплощении присоединяется отражение из скандх, или свойств.[43]

Спрашивающий. Но что же вы подразумеваете под скандхами?

Теософ. Именно то, что было только что сказано – «атрибуты», или свойства (среди которых и память), всем из которых предстоит исчезнуть, подобно цветам, оставив после себя лишь слабый аромат. В «Буддийском катехизисе» Х. С. Олкотта[44] есть ещё один абзац, имеющий прямое отношение к нашему вопросу. Он трактует его так:

«Пожилой человек помнит события своей юности, несмотря на то, что с тех пор сам изменился и в физическом, и в умственном отношении. Почему же в нашем нынешнем рождении мы не сохраняем воспоминаний о прошлых жизнях и не приносим их с собой из предыдущего воплощения? Потому что память – одна из скандх, а они переменились с этим новым рождением, и развивается новая память – этого конкретного существования. Но летопись, или отражение, всех предыдущих жизней, всё же сохраняется, поскольку, когда принц Сиддхартха стал Буддой, все предшествующие его рождения предстали перед ним в своей последовательности… И каждый, кто достигнет состояния джняны, сможет так же проследить всю цепочку своих жизней».

Это подтверждает, что, тогда как неумирающие качества личности – такие как любовь, доброта, милосердие, – присоединяются к вечному Я, запечатлевая на нем, так сказать, непреходящий образ божественного аспекта человека, жившего прежде, его материальные скандхи (дающие самые заметные кармические следствия) столь же мимолётны, как вспышка молнии, и не могут сохраниться в новом мозгу новой личности в виде впечатлений, что вовсе не нарушает тождественности воплощающегося Я.

Спрашивающий. Не хотите ли вы сказать, что сохраняется лишь «память души», как вы её называете, и что душа (или Я) остаётся одной и той же, тогда как от личности ничего не остаётся?

Теософ. Не совсем; что-то от каждой личности непременно остаётся, если конечно она не была абсолютно материалистичной, и не имела в своей природе хотя бы щёлки, способной пропустить в неё духовный луч, поскольку все они накладывают свой вечный отпечаток на воплощающееся непреходящее духовное Я.[45] (См. «О посмертном и послеродовом сознании»). Личность же со своими скандхами сменяется с каждым новым рождением. Это, как мы уже говорили, лишь роль, исполняемая актёром (истинным Я) на протяжении одного спектакля. Вот почему на физическом плане мы не сохраняем воспоминаний о наших прошлых жизнях, хотя истинное Я прожило их все и все их знает.

Спрашивающий. Как же тогда получается, что истинный или духовный человек не впечатляет своим знанием новое личное «я»?

Теософ. А как получается, что девочки-служанки на бедной ферме, находясь в трансе или сомнамбулическом состоянии, могли говорить на иврите и играть на скрипке, но не знали ничего такого в нормальном состоянии? Потому что, как скажет вам всякий настоящий психолог старой, а не вашей современной школы, Духовное Я может действовать лишь когда личностное я парализовано. Духовное Я в человеке всеведуще и ему присуще всякое знание; тогда как личное «я» – продукт окружения и раб физической памяти. Если бы первое могло проявлять себя непрерывно и беспрепятственно, на Земле не было бы больше людей, а все мы были бы богами.