Идрис Шах - Учиться как учиться. Психология и духовность на суфийском пути Страница 25

«Смирение — это принятие истины об истине от истины». Ответ на этот вопрос мог быть дан и самим спрашивающим, если бы он сначала уделил внимание вопросу о различии между изучением суфийского Пути и учением на суфийском Пути.

Вы очень часто видите эту тенденцию там, где нечто, вполне приемлемое при некоторых обстоятельствах, превращается в "вечную истину".

Например, кто-то меня только что спрашивал относительно "продажи знания". Человек чувствовал, что люди не должны назначать плату за мудрость, и ожидал от меня осуждения тех, кто так поступает.

Видите как это действует? Сначала игнорируется тот факт, что знание и мудрость являются результатом определенных процессов, и их неосознанно начинают воспринимать почти как товар. Только в этом случае может идти речь об "их продаже". Так вот, я могу продать вам информацию или мешки с углем, но ни я, ни кто-либо другой не может продать вам знание.

ИИСУС И ЯБЛОКИ

Я прочитал недавно высказывание, приписываемое Иисусу в одном из тех Евангелий, которые по той или иной причине были осуждены различными церквами. Послушайте, что там сказано о продаже:

«Иисус сказал: "Вот два человека вышли продавать яблоки. Один решил продавать кожуру от яблок на вес золота, нисколько не интересуясь самими яблоками. Другой пожелал отдать яблоки, получив взамен лишь немного хлеба для своего путешествия. Но люди покупали кожуру от яблок на вес золота, нисколько не интересуясь тем, кто был готов отдать им яблоки, более того, даже презирая его"».

Задумайтесь над этой историей и узнайте нечто о средстве и цели, природе человеческого мышления и поведения, о проблемах учебного процесса и об используемых в его рамках материалах.

В: Каково ваше отношение к структуре учебного процесса и к материалам в рамках этой структуры?

О: Путать средство и цель, или инструмент и замысел — характерная болезнь человеческого мышления.

Эта тенденция просматривается во всех человеческих сообществах от так называемых «передовых» до самых «отсталых». Она сильна как в цивилизованных, так и в варварских обществах, различны лишь ее проявления.

Принцип таков:

То, что было функциональным, становится самоценным: упражнение ли это, становящееся ритуалом, деятель ли, становящийся объектом поклонения, или инструмент, становящийся тотемом.

Всякий, кто поощряет эту тенденцию, всегда найдет сторонников, потому что такое искажение уже присутствует в человеческой среде, и его производные покажутся "правильными".

С другой стороны, понятие средства и инструмента, неразличение за деревьями леса, и другие проявления этой возможной путаницы, столь хорошо установлены, что всегда найдутся люди, которые поймут важность размышления непосредственно о сосуде и содержимом, и о других проявлениях, включая процесс личинка-куколка-бабочка.

Средство и цель — не одно и то же. Занятия, курсы, технические приемы существуют для определения, восприятия и извлечения пользы из знания «средства» и "цели".

Вспомните высказывание Омара Хайяма: Храмы и Кааба в Мекке — дома поклонения / удар колокола — звук богослужения / пояс и церковь, и четки и крест / все это — знаки поклонения.

Превращение инструмента в тотем особенно заметно, как тенденция когда люди хотят вывести общие теории, законы и правила из ситуаций, которые требуют большей гибкости, чем только одна или две возможности.

В: Если что-то ощущается очень сильно, разве не правильно передать это другим, «озаботить» их, и сформировать группы людей со сходными интересами?

О: Это может быть и правильно, и неправильно, и всецело зависит от того, о чем идет речь, и кто эти вовлекаемые люди. Я бы подумал о существе вопроса. Вам лишь следует посмотреть вокруг, и вы увидите замешательство и несчастье, вызываемые людьми, потворствующими себе в стремлении беспокоить других людей и делать их обеспокоенными — и, следовательно, неэффективными — когда вовлечение и пропаганда не заменяют знание и действие. Тем не менее, одно из больших преимуществ столь широкого распространения такого поведения "мокрой курицы" состоит в том, что оно обеспечивает почти ежедневную иллюстрацию собственного уродства и зачастую разрушительной роли, давая нам возможность избегать его, когда оно так проявляется.

Достаточно интересно, что не всегда считалось, что агитация и вербовка являются решением проблем, или даже что нет пользы вынашивать проблемы, если ими не делиться.

Мы можем также поразмышлять над отрывком Anwar-i-Suhaili («Лучи — Канопуса»):

Соловей, если ты не выносишь шипов,

Лучше никогда не говори о розе.

Более того, думаю, что существует как принуждение поверить в правильность чего-то и убедить в этом других, так и необходимость понять, а правильно ли это. Второе-то как раз является важным, но первое — это возможно то, с чем более знакомо большинство людей.

"Озабоченные" люди, возможно, правы, но возможно, они лишь удовлетворяют свои желания. Может быть и допустимо приучать других людей разделять эти желания: но, я думаю, только тогда, когда они осознаются как желания и не выдаются за необходимость. В последнем случае, если желания на самом деле не являются истинными, имеет место как обман, так и самообман. Хорошо ли это?

СОЛОМЕННОЕ ЧУЧЕЛО

Саади в The Bostan рассказывает о «благоразумном юноше из приличной страны, который примкнул к общине людей в Дарбанде».

Он был человеком «превосходным, умным и проницательным», и люди приняли его хорошо.

Однажды религиозный руководитель сказал ему: «Пойди, очисти мечеть от сора!»

Юноша вышел и исчез. Увидев его на следующий день, люди обвинили его в эгоизме и неуважении к служению за невыполнение уборки:

«Разве ты не знаешь, о эгоистичное дитя, что человек достигает цели через служение?»

Эти люди полагали, что он видел то, что видели они — пыль в мечети. Но он не был таким поверхностным, как они:

«Он заплакал, — пылая искренностью: "Я не заметил пыли или грязи в этом здании… И я убрался, чтобы очистить мечеть от соломы"».

Этот человек считал себя загрязняющим мечеть, тогда как другие думали только о кампании по борьбе за чистоту и заботились о поверхностных вещах: даже когда в мечети не было пыли, они по-прежнему хотели, чтобы в ней была произведена уборка. Саади продолжает:

Путь дервиша только такой:

Личность свою смирить.

Ради возвышения избери смирение!

Ибо на эту крышу лестницы нет иной.

Последняя строка содержит игру слов, и она может быть прочитана на персидском так: «На то небо не взойти по-другому».

Увы, люди не очень изменились со времен Саади. Вот предложение из письма, присланного мне известным человеком, прославившимся своей духовностью: «Я был гордым и тщеславным. С тех пор как я начал заниматься восточными учениями, я стал таким смиренным, что вы вряд ли поверите этому».

В: Как вы объясните многочисленность форм, в которых люди пытаются обучать? Поскольку люди верят в эти формы, верят, что они верно передают действительность, им дана возможность постичь через них истину. Но действительно ли, как утверждают представители этих организаций, некоторые формы истинны, а некоторые нет? Если некоторые формы, в которых проводится обучение, истинны, не означает ли это, что все другие ошибочны?

О: Я, вероятно, ответил на этот вопрос — или, вернее, на вопросы из этой серии — несколько сотен раз, и устно и письменно, включая то, что написал и процитировал в книгах.

То, что такие вопросы все еще задаются, представляет собой замечательную демонстрацию того, что представляют из себя спрашивающие: по крайней мере, некоторые будут задавать вопросы даже несмотря на то, что им ответили в доступной форме десятки раз.

Но это может означать, что необходимо снова и снова отвечать на эти вопросы, пока ответы не дойдут.

Ответы, повторяю, таковы:

1. Истина не имеет формы.

2. Средства, с помощью которых люди могут воспринять

Истину, имеют формы.

3. Все формы ограничены. Некоторыми из ограничений являются время, место, культура, язык.

4. Различные формы, по вышеизложенным причинам, не обязательно антагонистичны.

5. С веками формы менялись в соответствии с внешним миром, которому они все принадлежат.

6. Когда люди верят, что форма важнее Истины, они не найдут истину, но останутся с формой.

7. Формы — это средства и инструменты, а средства и инструменты вне контекста нельзя назвать плохими или хорошими.