Александр Шепс - Избранные небом Страница 27

— Это моя территория, — не унимался Люцифер.

— Всё сущее, тёмное или светлое, — мягко вновь заговорил Иисус, — сотворено Богами.

— Иисус из Назареи, это моя битва, — истошно закричал Сатана, чувствуя, как слабеет с каждой минутой.

Какая-то необъяснимая сила заставила встать всех Избранных небом в круг. Сын Главного Бога поднял руки вверх, и шары энергии каждого из посланцев завертелись по окружности с немыслимой скоростью, распространяя световые волны по всей территории Центровой. Каждый демон, попавший под их влияние, рассыпался в прах, и в скором времени от армии Люцифера не осталось и следа. Дьявол затравленно смотрел на всё вокруг и не мог вымолвить уже ни слова, ощущая, как его тело просто-напросто окаменело. Около трона Повелителя Тьмы возникла густая, огромная тень, которая, накрыв его, поглотила в себе и исчезла.

Иисус повернулся к Избранным небом и улыбнулся.

— Боги порой выбирают себе совершенно разных пророков. Спасибо вам. Помните этот день, ибо только благодаря самопожертвованию вы награждены жизнью вновь. Храните любовь в своём сердце и защищайте мир от напастей, в котором всегда должен соблюдаться баланс добра и зла. Когда-нибудь Люцифер сможет найти способ вернуться, но это будет нескоро, а пороков человечеству и так хватает.

После этих слов Мессию со всех сторон охватил столб ослепительного света, и Он растворился в нём без остатка.

В Центровой осталась разномастная армия возвращённых волей Богов.

— МЫ ПОБЕДИЛИ! — закричал Рик, взвившись в воздух и расправив крылья.

— Ура! — отозвалась тысячами голосов и эхом Центровая…

Дэмосфирит подошла к пеплу, оставшемуся от бывшей приближённой, и склонилась над ним.

— Ты отомщена, мама, — прошептала она. — Твоя смерть не была напрасной!

Сзади к ней подошёл Стэнли и обнял её за плечи. Она развернулась и, уткнувшись ему в плечо, расплакалась.

— Тише, тише, — успокаивал её парень, — всё закончилось…

Все обнимались, обменивались рукопожатиями и возгласами ликования. Ангелы, вампиры, суккубы, инкубы, люции, гарпии, когасы… все были едины в тот миг славной и грандиозной победы, ибо на каждого снизошло озарение и благодать…

* * *

…А в это время на самой высокой горе мира Высшие Разумы спустились на землю и обсуждали, что произойдёт, когда ложь откроется и всё сущее канет в небытие… Единого Мира больше нет. Теперь есть два мира…

БИТВА БОГОВ

Часть 3

…Да помогут нам Высшие Силы, ибо страшно то, что я видел. Грядут великие перемены, хаос наступает, Апокалипсис уже близко… Вселенское зло очнулось и рыщет в поиске добычи. Бойтесь, люди смертные, ибо страх и вера — единственная надежда. Водная Мать прознала о замене, но теперь СЛИШКОМ ПОЗДНО, пламя охватит всё… Ужас во плоти отравит землю и уничтожит собратьев своих. Остановить тень смерти не осталось не единого шанса…

Услышьте мольбу мою, Боги. Спасите нас…

И будьте прокляты, ведь вы всё знали…

Стэнли примчался в больницу вторым после Энди с букетом очаровательных, белых роз, обнаружив, что его друг украсил весь коридор родильного отделения потрясающими мелкими хризантемами и фиалками. Из палаты вышла молоденькая медсестра-акушер и направилась прямиком к парням, томившимся в ожидании.

— Мистер Вулф, примите мои искренние поздравления, у вас мальчик!

— Ура! — закричал Эндиан и, подхватив медсестру, закружил её, словно то был вальс на выпускном балу.

— Пустите же, — рассмеялась девушка, и когда Энди, опомнившись, остановился и поставил её на ноги, она смущённо оправила белый халатик и добавила:

— У вас настоящий крепыш весом три восемьсот.

— А когда я смогу увидеть его и жену?! — с трепетом спросил парень.

— Минут через пятнадцать, а пока, пожалуйста, ведите себя тише, — улыбнулась медсестра напоследок и пошла дальше по коридору, при этом усиленно покачивая бёдрами.

— У меня сын! Стэн, ты представляешь?! У меня СЫН!!!! — не унимался счастливый новоявленный отец.

— Ну, вот всё уже свершилось, и мы как раз вовремя! — услышал Эндиан знакомый голос у себя за спиной. Обернувшись, он увидел Рика и Вирму с корзиной огромных диких орхидей.

— Я, кстати говоря, нашла потрясающий магазинчик детской одежды и удивительных игрушек, так что нам с…

— Уильямом! — вставил Энди. — Мы решили назвать его Уильям, в честь моего деда, ну и Шекспира, само собой разумеется.

Все рассмеялись и уже стали обсуждать предстоящие приятые хлопоты, связанные с появлением нового члена семьи. Буквально через десять минут примчались Трой и Дэвид. После поздравлений своего друга они загадочно переглянулись, и Дэйв полушёпотом произнёс:

— Мы сами были обескуражены этим зрелищем, но, тем не менее, это факт. На улице уже собралась толпа суккубов во главе с Дэмосфирит, инкубы с Дэтроикс-Фаргусом, Руана, Арчистад и ещё очень много кого…

— Боже мой! — воскликнула Вирма. — Я надеюсь, они хоть в человеческом обличии?

— Нет, — усмехнулся Трой. — Устроили там бесплатный аттракцион ужасов! Конечно, в человеческом! Все передают свои искренние поздравления, а уйму подарков хотят вручить лично, так что не обессудьте…

— Мистер Вулф? — выглянул из палаты пожилой врач с добродушным и приветливым лицом. — Вы можете войти, а остальным придётся подождать!

— Конечно, — заволновался Эндиан, поправив галстук. Затем он улыбнулся друзьям и вошёл в палату вслед за доктором.

На кровати лежала Мелиса и прижимала к груди маленький свёрточек.

В палате было довольно просторно и уютно, на окнах, по распоряжению Энди, были развешаны вьюнки с искусно вкраплёнными бутонами благоухающего ириса.

Эндиан осторожно приблизился к жене, и та в ответ вымученно улыбнулась и развернула к нему уже успевшего уснуть малыша.

— Он великолепен, — прошептал парень, глядя на маленькое личико своей плоти и крови. — Я люблю тебя, Лис, люблю вас обоих!

— И я тебя, — отозвалась Мелиса. — Теперь у меня есть два любимых мужчины.

В этот момент маленький Уильям открыл глазки и зевнул. Эндиан обомлел. На него очень серьёзно смотрели два бездонных синих океана, в которых царила чистая жизнь и потоки безграничной силы.

— Я надеюсь, он унаследует от нас только хорошее, — отметила девушка, поправляя одеяло новорожденного.

— Несомненно! — заверил её муж и нежно поцеловал в губы. — Боги послали нам самый желанный Дар…

* * *

Юджин плавно покачивался на тихих, вечерних волнах океана смерти. Его глаза были подобны ледяным сапфирам, оттаявшим возле камина, в них читалась кротость и целомудрие, первозданная красота и искренность. Он смотрел на тёмное небо и далёкие мерцающие звёзды, манящие своим блеском и загадочностью неизведанного. Его прекрасное тело расслабленно плыло по течению и качалось, будто в колыбели вечности. Его грудь вздымалась в такт глубокому и размеренному дыханию, и каждая клеточка его организма, эпидермис непревзойдённых форм совершенства, дышала жизнью и гармонией, что было крайне странно в этих местах. Жуткая тоска объяла сердце Юджина, и он никак не мог понять причину столь странного ощущения. Всю последнюю неделю, под вечер, его нутро начинала разъедать невыносимая тоска и боль. Он не мог никому рассказать об этом, и это тяготило его ещё сильнее. Юджин верил, что где-то далеко его непременно кто-то ждёт и истинно любит, ведь в этих местах слово «любовь» имеет совершенно иной смысл…

— Эй, Юджин, идём с нами! — услышал парень голос Латерны.

Он поднял голову, и тёмные капли океана медленно и даже как-то печально стекали по его красивому лицу. Его томные губы приоткрылись и послышался мягкий, но в то же время властный голос:

— В чём дело?!

— Мы собираемся в храм, — отозвалась девушка.

Она стояла в компании двух молодых людей, Нибиуса и Дилана, также знакомых Юджину. Латерна гордо и величественно смотрелась среди двух тёмных посланцев. Нибиус — могучее, статное тело в открытых доспехах, которые сверкали на фоне багряного заката и бликов океана, словно вечные тайны тонули в его глубоких, пронзительных глазах обсидианового оттенка. Нибиуса ещё называли художником, ибо он любил эстетику во всех формах её проявления. Даже когда он убивал, он старался делать это красиво. Витиеватые абстракции перерезанного горла, аккуратно выбитые сердца со сцеженной кровью, и даже подражание античным статуям, лишённым рук и ног. Он был первоклассным убийцей и храбрым воином, не знающим колебаний и жалости. Когда он отдыхал, то действительно любил рисовать. На его полотнах с помощью пера и туши оживали фантастические герои, проходили сражения и жестокие казни, но только кровь на своих картинах он не заменял краской, она была настоящей…