Наталья Нечаева - Седьмая раса Страница 3

— Вот, — виновато сказал шеф. — Практиканты. Хотят только к вам. Третий курс. — И, увидев недовольное Ольгино лицо, заторопился: — Я предупреждал, что Славина не берет практикантов! Но они меня заверили, что сумеют тебя уговорить! Ну, — попятился он к двери. — Вот вам Славина, уговаривайте!

Близнецам удалось невероятное: они остались на практику в Ольгиной программе. Как? Да Славина и сама это не сумела бы объяснить. То ли солнечные веснушки подействовали, то ли разглядела в них неуемный журналистский азарт, который дается далеко не всем, но всегда сопровождает истинный талант.

На практику к знаменитой Ольге Славиной стремились многие. Студенты престижного журфака подруливали к Останкино на сверкающих иномарках, лениво курили в Останкинских переходах, нехотя делились впечатлениями о том, как поклубились накануне ночью, фамильярно рассказывали о дружеских связях с членами правительства и депутатами Госдумы. Собственно, на этом их пребывание у Славиной и заканчивалось. Наметанным журналистским глазом она сразу видела, что под супермодной дизайнерской упаковкой гуляет абсолютная пустота. Задание? Этот прием был давно и серьезно отработан. Вот тебе бумага, вот ручка, вот фактура. Быстренько изложи новость. Тусовочные мальчики и девочки этого не умели. И Ольга облегченно вздыхала, когда за ними захлопывалась дверь.

Тимки оказались совершенно иными. Братья были детдомовцами. Родители их погибли, когда пацанам едва минуло шесть, усыновить сразу двух мальчишек никто не рискнул, поэтому до окончания школы они жили в детдоме. В МГУ попали вне конкурса, как победители какой-то всероссийской олимпиады, жили в общаге на стипендию и сторонние заработки. То разгружали овощи, то убирали дворы. Из этих же заработков братья умудрились скопить на видеокамеру, с которой не расставались.

Близнецы, Ольга отметила это сразу, были потрясающе талантливы. Тимур — как журналист, а Тимофей — как оператор. Тандем просто отличный. Уже тогда, после третьего курса, когда они остались в Ольгиной программе впервые, парни за полтора месяца умудрились сообразить несколько забавных сюжетов, которые Славина с удовольствием включила в программу. И вот эту тему — поиски Арктиды — они предложили сами, несмотря на Ольгин скепсис, сумели убедить ее в том, что передача получится сенсационной. Да и то, что они успели рассказать Ольге по телефону уже отсюда, весьма впечатляло.

Куда ж они пропали? Честно говоря, Славина была уверена, что увидит рыжие мордахи в аэропорту… Ольга в очередной раз набрала номер Тимок. Снова выслушала знакомое: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны».

«Опелек» резво вырулил со стоянки и шустро покатил мимо приземисто-серых аэропортовских зданий, платных автостоянок, под завязку напичканных разномастными автомобилями, веселых зеленых лужаек ближнего леска. Из окна машины, из тепла и почти домашнего уюта салона, пропитанного тонким ароматом Машкиных духов и хвойной свежестью автомобильного дезодоранта, окружающий мир представлялся совершенно летним. Даже низкое серое небо, как ни старалось, не могло приглушить сверкающей радостной яркости травы и листвы. В средней полосе зелень бывает такой лишь весной, пока ее не иссушило жадное солнце, а тут, поди ж ты, середина июля, а будто — май…

С обеих сторон серого асфальта прямо к дороге, практически под колеса несущихся машин бросались высокие, в ярко-розовой боевой раскраске, полчища иван-чая. Казалось, остановись движение на трассе хоть на секунду, нетерпеливые цветочные армады тут же ринутся навстречу друг другу, мгновенно превратив унылость темной дороги в праздничное пиршество цветов и цвета. Заглядевшись на эту красоту, Ольга не заметила, как они подъехали к темно-зеленым мрачным пятиэтажкам.

— Что, уже город? — растерянно и удивленно спросила она у подруги.

— Да ты что! До города еще пилить и пилить! Это — Мурмаши, тут летчики и вся аэропортовская обслуга живет.

Ровно в тот момент, когда «опель» въехал в поселок, на дорогу обрушилось небо. Просто в один момент перестали существовать дома, деревья и даже само пространство за окнами автомобиля. Маленькая серебристая машинка оказалась в центре неведомой, темной, вязкой массы, мгновенно запеленавшей ее со всех сторон в серый непроницаемый кокон.

— Черт! — отчаянно выругался водитель. — Только этого не хватало!

— Тормози, — коротко отозвалась Маша. — Переждем. Это ненадолго.

И в самом деле, буквально через пару минут мрак за стеклами начал рассеиваться, плотная водяная стена стремительно посветлела, и вот уже вместо немыслимого водоворота, в центре которого они оказались, за окнами стал явно виден обычный дождь. Косой, сильный, но — вполне обычный.

«Опель» снова поехал, теперь, правда, не так шустро, как несколькими минутами ранее, но все равно довольно уверенно.

Они миновали поселок, железнодорожный переезд, свернули по высунувшемуся языку дороги за высокую скалу и помчались меж сопок узкой, отчаянно петляющей трассой.

Ольга не отрывалась от окна, пытаясь разглядеть в дождливой хмури окрестности, заглядываясь на зеленые мелкие березки и блестящий мокрый гранит скал. Она не сразу сообразила, что вдруг так неожиданно переменилось за стеклами машины, просто отчего-то стало плохо видно, какие-то белые зигзаги замельтешили за стеклом, перекрывая и без того неважнецкий обзор.

— Ну, Лелька, вот уж повезло, так повезло, — услышала она веселый голос подруги. — За десять минут — все прелести, чохом… Это ты накаркал, — шутливо стукнула она кулачком в спину водителя. — Ну, кто тебя за язык тянул: снег, снег…

— Где снег? — встрепенулась Ольга.

— Лель, ты чего? — удивленно уставилась на нее Маша. — Не видишь?

— Точно, снег… — прилипла к стеклу Ольга. — А я и не сообразила! Думаю, почему вдруг ничего не видно? Да, неласково Север меня встречает…

— Наоборот! — утешила подруга. — Сейчас, пока мы едем, все катаклизмы выплеснутся и окончатся. И наступит рай земной и сплошное удовольствие! Зато тебе сразу сколько впечатлений!

— Ну да… — не то согласилась, не то возразила Ольга. — Ну да.

«Опель», наконец, оторвался от темных скал и теперь несся меж чахлого леска, впрочем, так же отчаянно петляя. За очередным крутым поворотом открылся кусок идеально прямой дороги, по которой, совсем невдалеке, впереди, неспешно трусил желтый микроавтобус. Павел уверенно пошел на обгон, оставил позади маршрутку и уже почти одолел приятный прямой участок, как из-за близкого поворота вдруг неожиданно вывернулся белый «жигуленок». Шестерка выскочила на середину дороги, практически на встречную полосу. Водитель, видно, поздновато углядел «опель», попытался вернуться на свое место, резко крутанул руль. «Жигули» странно дернулись и вдруг как-то неловко, боком, но очень быстро, наискосок по дороге, понеслись прямо на их иномарку.

— Твою мать! — заорал Паша. — Куда тебя несет!

— Сворачивай! — еще громче заорала Маша.

Это было последнее, что услышала Ольга…

— Отец, ты твердо решил не откладывать обряд? — Худой коротко стриженный мужчина в импозантном темном костюме почтительно склонил голову перед сидящим в низком кресле седым стариком с совершенно прямой, будто негнущейся спиной.

— Да, Мартин. — Старик, не мигая, смотрел куда-то вбок, словно не видя ни почтительной позы, ни просительного взгляда стоящего перед ним навытяжку сына. — Возможно, это последний раз, когда я смогу присутствовать при обряде. Мне было видение, нас всех ожидают испытания, но мы обязаны выстоять, чтобы сохранить наши знания, нашу веру. Грэтхен готова?

— Да, отец. Однако, может быть, все же отложим? Пока у тебя не пройдут ноги?

— Ноги у меня уже не пройдут никогда. И хватит об этом. Ты не забыл, сколько мне лет? Но я дойду. Мне помогут.

— Кто? — удивленно спросил сын. И тут же осекся, наткнувшись на обжигающе ледяное острие стариковского взгляда. — Извини, отец.

— Ты все подготовил?

— Да.

— Храм убран?

— Да.

— Нам никто не сможет помешать?

— Нет. Теперь уже нет. Я все решил. Сегодня должна прилететь съемочная группа из Москвы, с телевидения, но и это я предусмотрел.

— Что они собираются снимать?

— Все, что нашел Рощин. Правда, до наших мест они не дойдут, я позаботился. По крайней мере, в моих силах направить их в другую сторону, чтобы не мешали. Но, отец, береженого Бог бережет! Вот я и хотел подождать, пока они все закончат. Это два дня.

— Мы не можем ждать, — сухо повторил старик. — Луна уйдет из нужной фазы именно через два дня. Придется ждать еще три месяца. Я могу не дожить.

— Отец!

— Ты что-нибудь предпринял?

— Да. Уже сегодня их постараются напугать. Но надежды на то, что они отложат съемки, нет. Поэтому я взял все под свой контроль.