Ирина Медведева - В поисках Черного Камня Страница 3

Последующие полчаса прошли очень бурно. Коля кричал, плакал, умолял вернуть бесценную фигурку. После тщательных поисков была обнаружена лишь заброшенная под диван целлофановая обертка, все еще благоухавшая горьким шоколадом.

Коля онемел от горя. Примолкли испуганные дети, устали уговаривать именинника родственники. И вот, в тяжелой паузе, затопившей молчанием разгромленную комнату, с дивана неторопливо поднялся толстый интеллектуал Марк Розенблохен, тяжело ступая, прошел на середину комнаты и начал говорить.

Следует отметить, что обычно Марк говорил редко, лаконично и только по делу, без всяких лирических отступлений и общих фраз. Но на этот раз речь семилетнего толстяка оказалась самой длинной за всю долгую жизнь прославленного ученого. Марк говорил медленно, спокойно, с великолепной дикцией и артикуляцией и с уверенностью старого профессионального актера. Поскольку способности автора не позволяют привести речь гения во всем ее блеске, придется ограничиться лишь кратким пересказом ее содержания.

Сначала Марк с восхитительной небрежностью коснулся вопросов о смысле бытия и соотношении между духовным и материальным, между делом отметив ничтожность шоколадной фигурки в сравнении с вечностью, бесконечностью Вселенной и загадкой человеческого существования. Затем, видимо сообразив, что уровень детской, да, пожалуй, и взрослой аудитории несоизмерим с широтой поставленных вопросов, он перешел к более легкой тематике.

Авторитетно и с непоколебимой уверенностью толстяк заявил, что нынешняя трагедия могла бы не случиться, если бы именинник и члены его семьи были хорошо знакомы с произведениями детективного жанра. Это помогло бы им:

а) предотвратить преступление до его совершения;

б) в случае невозможности предотвратить преступление — раскрыть его, пользуясь дедуктивным и индуктивным методами, теорией вероятностей и теорией катастроф, и заставить преступника понести заслуженное наказание.

Далее Марк в качестве иллюстрации к своим словам поведал изумленной публике несколько наиболее поучительных детективных историй из обширного наследия Конан Дойля, Агаты Кристи и Честертона.

Жаль, что я не психолог. Психолог наверняка смог бы объяснить, как в истерзанной душе Коли Семушкина сплавились в единое целое светлая платоническая любовь к шоколадному кенгуру, горечь и боль потери, преклонение перед мудростью и авторитетом толстого семилетнего гения и потрясение от встречи с неведомым, влекущим и таинственным детективным жанром. Перемешавшись и слившись друг с другом, эти чувства неведомым образом трансформировались в страсть, неукротимую и беззаветную, подчинившую себе всю дальнейшую Колину жизнь.

Это была страсть к детективной литературе. Рассказ Марка настолько потряс юбиляра, что при прощании он великодушно простил толстяку исходивший от его губ восхитительный запах горького шоколада и не стал изобличать первого, раскрытого при помощи косвенных улик, преступника.

Пятилетний Коля, доселе с отвращением смотревший на буквы А и Б, за три месяца научился бегло читать и с тех пор поглощал детективы один за другим. Прочитав все детективы, изданные на русском языке, он впоследствии выучил английский и китайский и начал брать книги в библиотеке иностранных языков.

В третьем классе Коля, обуреваемый жаждой творчества, решил создать детективный шедевр, героем которого должен был стать безжалостный, но справедливый мститель и убийца по фамилии Джексон.

С тех самых пор имена Коля, Колян и Николаша канули в Лету, а гражданина Семушкина все, за исключением сотрудников правоохранительных органов, стали именовать Убийцей Джексоном.

Коля не возражал, и было видно, что это прозвище ему даже нравится.

Но просто быть любителем детективов оказалось недостаточным для Убийцы Джексона. Озарение, снизошедшее на него в тот самый роковой день рождения, открыло ему его предназначение — он должен был стать проповедником детективного жанра. И Коля проповедовал с жаром.

Детский сад, который посещал Семушкин, стал лучшим среди подобного рода детских учреждений. Обитавшие там ребята перестали ломать игрушки, обливать супом воспитателей, отрывать крылышки у мух, галдеть, драться и доставлять неприятности взрослым. Молчаливым плотным кольцом окружив Убийцу Джексона, они, затаив дыхание, слушали его долгие запутанные повествования, погружаясь в мир ужасающих преступлений, интриг, погонь и коварства.

Если Коля отсутствовал или занимался своими делами, дети, за редким исключением, сидели или полулежали, небрежно закинув ногу на ногу, и лениво посасывали засунутые в рот карандаши, символизирующие знаменитую трубку великого Шерлока Холмса. Двое юных дарований при этом обычно наигрывали на скрипке четвертый скрипичный концерт Брамса.

Пятеро докторов Уотсонов расхаживали по комнатам, заложив руки в карманы. Один бывший хулиган и оригинал, не желая подчиняться общим тенденциям, решил стать знаменитым преступником Фламбо, но тридцать восемь Холмсов, пятеро Уотсонов и несколько других знаменитостей бдительно следили за каждым его шагом. При малейшей попытке совершить преступление, они отлавливали и лупили его с беспощадностью, вполне достойной непобедимой когорты великих сыщиков.

Неудавшийся Фламбо попытался было переквалифицироваться в отца Брауна, но зловредная атеистка-воспитательница, обнаружив, что он крестится, накинув простыню вместо сутаны, устроила ему такую взбучку, что он принял свою судьбу и в перерывах между Колиными рассказами сосал карандаш вместе со всеми.

В школе Убийца Джексон тоже был необычайно популярен, но в старших классах увлечение его рассказами стало убывать, уступив место интересу к представителям противоположного пола, и постепенно Коля потерял свою аудиторию. Считая, что проповедник детективного жанра не может существовать без публики, Коля уходил в лес и там поверял свои истории дубам и березкам.

В питомнике «Черная звезда» Коля быстро доканал своими рассказами остальных инструкторов. Издали завидев его, они немедленно бросались врассыпную. Отдушиной для Убийцы Джексона стали Прямо-в-Цель и Гел-Мэлси. Прямо-в-Цель сам искал его общества. Тренируясь по системе Дзен-буддизма, он учился отключаться от внешнего мира, не видеть и не слышать ничего вокруг. Не слышать Убийцу Джексона было крайне трудно, и это оказалось достойным вызовом для мастера разящего плевка.

После того, как Убийца Джексон, искушенный в вооружениях террористов, предложил ему держать во рту обойму металлических шариков от подшипников и плеваться ими, Прямо-в-Цель проникся к Семушкину глубоким уважением, и их общение переросло в дружбу.

Но все-таки самым идеальным слушателем для Коли была Гел-Мэлси. Рассказчику всегда приятно видеть бурную реакцию аудитории на свои истории, а Прямо-в-Цель, хотя и слушал не перебивая, но сидел при этом в позе лотоса, как истукан, закрыв глаза, не двигаясь и не дыша, так что только мелодичный перестук шарикоподшипников у него во рту показывал, что он еще жив.

Гел-Мэлси была полной его противоположностью. За всю свою жизнь Убийца Джексон не встречал более благодарного слушателя. Собака реагировала буквально на каждый поворот сюжета. Прислушиваясь, она поворачивала голову с боку на бок, вздыхала, высовывала язык, виляла хвостом и подпрыгивала на месте от возбуждения, а в особо страшных местах иногда тихонько скулила и закрывала глаза передними лапами.

Как ребенок вырастает на волшебных бабушкиных сказках, так Гел-Мэлси выросла на детективных историях Убийцы Джексона. Не удивительно, что с детства она мечтала только об одном — стать частным детективом, свободным и веселым. Мэлси часто представляла, как, сидя в фешенебельном ресторане за бокалом шампанского, она с помощью дедуктивного метода как бы между делом раскрывает самые запутанные на свете преступления, получая в награду первосортные собачьи консервы от высокопоставленных особ, пожелавших сохранить свое инкогнито.

Жизнь собак в питомнике совсем не нравилась Гел-Мэлси. Ей не хотелось кусать знакомого инструктора, который, надев телогрейку, прыгал и махал руками, как сумасшедший, изображая из себя нарушителя границы. Ей не нравилось ложиться животом в грязь и неизвестно зачем ползти по этой грязи, сидеть рядом с благоухающим кусочком мяса и не сметь взять его в зубы. Как далеко все это было от блистательной жизни частного сыщика!

К счастью для Мэлси, Убийца Джексон жалел своего терьера и не слишком усердствовал на тренировках. Однажды он заставил собаку по десять раз повторять каждое упражнение, добиваясь безукоризненного исполнения, но, когда после занятий вместо того, чтобы слушать очередную детективную историю, Гел-Мэлси повернулась к нему хвостом, Убийца Джексон понял, что перегнул палку.