Элджернон Блэквуд - Кентавр Страница 3

Именно у Луиса он обедал в те мучительно долгие шесть недель, пока ждал места в «Нью-Йорк таймс». Этот самый черный период жизни в Америке, когда друзья были далеко, нечем было заплатить даже за крышу над головой, когда Элджернон проводил дни в библиотеке, а ночью спал на скамейках в Центральном парке. Наконец, в сентябре 1895 г. пришло извещение, что он принят с еженедельным жалованьем 35 долларов в неделю. Полтора года работы в газете Блэквуд вспоминает с удовольствием, прежде всего из-за того, что работал с умными профессионалами, хорошо знавшими свое дело. Работа занимала весь день, иногда приходилось засиживаться до полуночи, но задания были интересными. Так, например, он освещал лекции Лаймана Эббота, называвшего себя «теологом-эволюционистом», и с марта по май 1896 г. стенографировал каждую воскресную лекцию, готовя сжатый вариант для публикации в утренней газете в понедельник. Блэквуд всегда считал религию и науку двумя сторонами одной медали, поэтому интерпретация христианских воззрений с привлечением теорий Гексли, Дарвина, Тиндалла и других биологов-эволюционистов, представленная блестящим полемистом, увлекала его. А Эббот впоследствии на просьбы указать, где можно познакомиться с его мыслями в печатном виде, всем рекомендовал колонку Блэквуда в «Нью-Йорк таймс». Такая высокая оценка принесла помимо морального удовлетворения даже некоторое повышение жалованья.

Лето вновь на озере Мускока в Канаде, но на этот раз впечатления о жизни на острове сплелись с тревожным флером памяти о некогда населявших его индейцах и воплотились в рассказ «Остров призраков» (The Haunted Island), опубликованный в журнале «Пэл-Мэл» в 1899 г. Затаив дыхание, мы вместе с застывшим во тьме рассказчиком следим, как неведомые индейцы прибывают на остров, входят в дом, поднимаются наверх, а потом волокут мимо рассказчика его собственный скальпированный труп. Необъяснимость и эмоциональное напряжение, столь зримо переданные автором, принесли рассказу заслуженный успех.

Однако даже интересная работа никогда не могла подолгу задержать Элджернона на одном месте. И как часто будет в дальнейшем, случайная встреча в поезде с влиятельным знакомым отца по миссионерской работе, бизнесменом-филантропом Уильямом Эрлом Доджем (1832–1903), с которым он поделился желанием найти иное занятие, послужила толчком, который перевел жизнь на новые рельсы. Через некоторое время после интервью Додж предложил ему место личного секретаря у Джеймса Спейера, парт­нера семейного банкирского дома в Нью-Йорке, который играл заметную роль в финансировании строительства и эксплуатации железных дорог. Жалованье было тем же, что и в «Таймс», но работа только в первую половину дня, что давало время для чтения и прогулок. Особенно привлекала Блэквуда гористая местность в окрестностях одного из загородных домов Спейера в тридцати милях к северу от Нью-Йорка, откуда он мог обследовать Кэтскильские и Адирондакские хребты.

В 1897 г. Блэквуд присутствовал на свадьбе Джеймса Спейера с Эллин Лоуэри. Там он познакомился с племянником Эллин Джоном Принсом (1868–1945), дружба с которым не прерывалась много лет. Специалист в области семитских языков, профессор Нью-Йоркского университета, Принс изучал верования и язык американских индейцев, в особенности алгонкинских племен, для чего неоднократно выезжал на север Канады, где записывал легенды из первых уст. В октябре 1898 г. в одной из экспедиций принял участие и Блэквуд. Охота на лося, свидетелем которой он тогда стал, послужила источником по крайней мере пяти его произведений, в том числе и знаменитого «Вендиго». От Монреаля по Канадской тихоокеанской железной дороге они добрались до Маттавы, оттуда на каноэ до озера Когаванна и двадцать миль шли по следу лося с проводником-метисом по имени Хэнк до озера Гарден, где и застрелили животное. Парадоксальным образом, симптоматичным, впрочем, для духовного движения ХХ в., жена Принса Аделин, самая ярая охотница в экспедиции, впоследствии возглавила Женскую лигу защиты животных и руководила ветеринарной клиникой Эллин Принс-Спейер. И Блэквуд, застреливший тогда лося-гиганта (рога его достигали 54 дюймов в длину и имели 28 отростков), тоже впоследствии значительно изменил свои взгляды на охоту.

Одно из наиболее известных произведений английского классика литературы о сверхъестественном, повесть «Вендиго», уже увидела свет в первом томе Блэквуда, выпущенном издательством «Энигма». Вряд ли кого оставила равнодушным завораживающая атмосфера, картины осенней канадской природы и проносящегося над головами Вендиго. В равной мере опираясь на индейскую легенду о неумолимом хозяине лесов, питающемся живой плотью, и на свои теософские изыскания, Блэквуд ткал образ свирепого получеловека-полумедведя, ставшего у него духом северных лесов, переносящимся по воздуху подобно йогу-кешара. Десять лет вынашивал писатель этот образ в душе и наконец перенес на бумагу в заснеженной хижине в Шампери, в Швейцарии, когда за ее стенами ревел буран, грозя разнести его пристанище в щепы. Как во многих других историях, в «Вендиго» есть ученый-психолог, который занимается изучением галлюцинаций, и есть восприимчивый к чарам природы франкоканадец лесник Дефаго. Но если не устоявший перед Зовом Дикой природы Дефаго возвращается к остальным полностью опустошенным, Блэквуда этот зов всегда только наполнял новой силой. Чего не скажешь о Нью-Йорке, этом скопище противоречивых корыстных человеческих устремлений, едва не погубившем его душу.

К американскому периоду относится немало знакомств с людьми, сыгравшими в жизни Блэквуда значительную роль, — так или иначе повлиявших на формирование его взглядов либо стимулировавших развитие его дара рассказчика. Одним из них был репортер «Сан» Энгус Гамильтон, впоследствии обретший известность репортажами с Англо-бурской войны для лондонской «Таймс» и о Русско-японской для агентства «Рейтер». Он жил в Нью-Йорке этажом выше Блэквуда и любил заходить к нему, чтобы послушать его истории, а также всячески побуждал его их записать. Спустя десять лет он без ведома автора передал в Англии издателю Нэшу рукопись его сборника «Пустой дом и другие рассказы», который и увидел свет в 1906 г., положив начало известности Блэквуда как автора историй о сверхъестественном.

Еще в период работы в «Сан» Блэквуд брал интервью у знаменитого актера Генри Ирвинга, первым удостоившегося рыцарского звания за свою игру, во время его американского турне. На встрече в 1893 г. присутствовал менеджер Ирвинга Брэм Стокер. «Дракула» и отказ его патрона сыграть роль графа-вампира были еще впереди, но Стокер являлся уже к этому времени автором ряда произведений.

Летом 1894 г. в провинции Онтарио разгорелась золотая лихорадка. Блэквуд решил попытать счастья и, пообещав слать для газеты очерки о том, как будут развиваться события, отбыл вместе с парой знакомых — прогоревшим финансистом и боксером-любителем — на берега озера Рейни-Лейк в провинции Онтарио. До Дулута добрались поездом, а дальше двинулись с проводником-метисом вниз по реке Вермилион на каноэ. На месте выяснилось, что промывкой добыть золото невозможно: чтобы добраться до него в кварцевых жилах, нужна дорогостоящая техника, и из всей затеи ничего не вышло, однако путешествие по водным артериям этого заповедного края запомнилось своей завораживающей красотой. «Все блистало свежестью, воздух пьянил не хуже шампанского, а такой синевы вод я нигде больше не видел», — вспоминал Блэквуд позже[3]. Впечатления легли в копилку памяти.

В феврале 1899 г. он вернулся на родину в Англию. Отца ему уже не довелось застать в живых, но мать и сестры были безмерно рады и принялись снова приобщать его к своему кругу знакомых. Закончились долгие годы ученичества, Блэквуд вернулся тридцатилетним, много повидавшим, но не утратившим тяги к познанию человеком. Поэтому, получив по протекции лорда Кинтора необременительную конторскую работу в Сити, он, в ожидании более интересной должности, о которой они договорились еще в Америке с личным секретарем Вандербильта Джеймсом Хэтмейкером, устанавливает связь с Лондонской ложей Теософского общества, куда его официально приняли в мае 1899 г. Наибольший интерес у него вызывает герметический орден Золотой Зари[4], куда Блэквуд и переходит менее чем через год. Один из наиболее активных членов ордена Джордж Уильям Рассел (1867–1935), чье орденское имя было Ǽ (от лат. Ǽon — вечность), являлся также лидером движения кельтского возрождения. Элджернон всегда ощущал прилив творческих сил в его присутствии: «Запыхавшийся пес моего Воображения сорвался с привязи и понесся без удержу в неведомое», — признавался он позже радиослушателям[5]. На раннем этапе в храме Исиды-Урании Золотой Зари, основанном

Уильямом Уэсткоттом, Сэмюэлем Мазерсом и Уильямом Вудманом, состояли известные английские поэты и философы рубежа веков: У. Б. Йейтс, Аллан Беннет, Артур Мейчен, Роберт Фелкин, сестра Анри Бергсона Мина, жена Оскара Уайльда Констанс. Орден обладал внутренней иерархией, включавшей императора, адептов и несколько рангов приближения к истинному знанию, начиная с неофитов. Блэквуд изучал иврит и каббалу, играющую центральную роль в еврейской мистике и дающую власть над вещами, чьи истинные имена открываются ищущему, однако дальше не пошел. Положение в ордене его не занимало, в отличие от печально известного Алистера Кроули, обладавшего безмерным себялюбием и желавшего всей полноты власти над земными последователями и миром духов. Более того, именно трения в ордене и борьба за лидирующее положение претили Блэквуду как искателю знания.