Вадим Демчог - Играющий в пустоте. Карнавал безумной мудрости Страница 31

1) на уровне роли мы – сама эмоция!

2) на уровне актера мы – игра в эмоцию!

3) на уровне зрителя мы – наслаждение от эмоции, пустое пространство, Пучина Многоглазая!

4) на уровне Мастера мы – три в одном! Homo ridens – Человек Радостный!

Итак, «в порыве, вихре, буре, урагане страсти самое главное – не отключать мозги»[415], то есть страсти бушуют, но они пусты, Мастер – не пойман ими! И это как раз то, что характеризует мастерство Сверхмарионетки наилучшим образом: она холодна, потому что одной ногой стоит на знании о пустотной природе всего происходящего, но второй ногой она опирается на бушующие страсти ролевых игр. И только из этой позиции можно защитить такие правдивые, но крайне односторонние утверждения, как у Коклена-старшего: «…когда актер всего сильнее и правдивее выражает известные чувства, он не должен ощущать и тени их»[416], или как у Шпета: «Актер как таковой так же мало „переживает“ Тартюфа, Яго или Каина, как мало переживает сама скрипка пьесу, которую на ней исполняют»[417], или вот еще: «Актерская игра должна быть больше, чем жизнь. Сценарий должен быть больше, чем жизнь. Все должно быть больше, чем жизнь»[418]. Ближе всего из старой плеяды к положению «вне крайностей» подходит наш Александр Ленский: «…абсолютное отсутствие чувства, так же как и крайняя чувствительность без самообладания, делает человека непригодным для сцены, но крайняя чувствительность при полном самообладании делает актера великим»[419]!

Итак, разделение на «театр переживания» и «театр представления»[420] – это одно из самых странных заблуждений. Я спрашивал об этом у Сверхмарионетки – она не знает, что это такое! Для нее не существует такого странного и тотально невежественного разделения! Сверхмарионетка переживает себя вне крайностей, она всегда балансирует на грани, вне заваливания в жар переживания, как и вне заваливания в холод представления! Дузе, Росси[421] и Ермолова учились этому у нее! И хотелось бы, чтобы это звучало предельно ясно! Так мы начинаем примерять на себя другой облик, другой взгляд, другой сценарий – сценарий Мастера Самоосвобождающейся Игры! Мы начинаем творить свойтеатр! Мы начинаем видеть мир как единство трех измерений Повелителя Игр и благодаря этому взгляду как бы «берем свою жизнь в руки»!

Еще раз, для избытка ясности: Сверхмарионетка – это жестокая в своей тотальности воля к Игре! Воля, через которую мир обнаруживает свое изначальное совершенство! И «…избран тот, кто, чтобы достичь знания, не перестает возобновлять себя по образцу своего создания»[422].

Иерархия артистических дарований[423]

Это своеобразный род тестирования, который позволит ясно сориентироваться в уровнях способностей и их соответствии тем технологиям, на которые мы, иногда совершенно необоснованно, претендуем. Я предлагаю его не для того, чтобы указать кому-либо на те или иные ограничения. Но считаю крайне важным безжалостно стереть наивные идеалистические представления о том, что Путь Игры – это легко! Приступим, в жестком стиле…

1-й уровень. Внешний, или Медный

Здесь мы еще не имеем понятия о том, что такое независимая внутренняя реальность. Здесь мы – блуждающая в демонической версии игры инфантильная роль-посредственность. Но вместе с тем мы можем быть талантливы в способности открыться управлению извне, например, если говорить об актерской профессии, можем доверить себя зрелому режиссеру, транслируя качества его одаренности и достигая при этом довольно высоких результатов. Мы большую часть сил отдаем работе над ролью и в большей степени думаем о себе в ней, то есть можем играть только «из себя», из своего личного, личиночного опыта, что называется технологией клонирования. Основная установка Ума на этом уровне – идти от себя, что, несомненно, ограничивает потенциал артистических возможностей. Здесь мы используем в основном методы разделения на режиссера и актера. Крайней формой болезни здесь может стать безвольная, желейная позиция ума, в которой человек трусливо предоставляет свое пространство любому, кто готов использовать его.

2-й уровень. Внутренний, или Серебряный

Здесь мы уже знаем, что такое внутренняя реальность, и более того, способны увлечь в нее внешнее смотрящее пространство. Наши амбиции здесь распространяются уже на то, чтобы вступить в игру с самой Пучиной Многоглазой. И это знак пробуждения независимого таланта в нас. Здесь для нас важна не сама роль, но способность разыграть свое высказывание через нее. То есть амбиции этого уровня распространяются на то, чтобы творить «не из себя», не из ограниченных возможностей «своей роли», но из Творческого Потенциала Пространства. Здесь мы в большей степени думаем о реализации целого, при этом принципиально отстаивая свое творческое кредо. В наши руки на этом уровне сами собой прыгают книги Михаила Чехова, Антонена Арто, Жана Луи Барро, Дзэами Мотокиё и т. д., и, тотально очаровываясь их крайне экстравагантными взглядами на творческие возможности Ума, мы пытаемся, иногда в ущерб себе, экспериментировать с предложенными ими системами и методами. Здесь же мы нуждаемся в жестком разделении единого творческого механизма на режиссера и актера (на взгляд и действие), тянемся к работе с методами трансформации энергии и более открыты потенциалу внутренних возможностей Ума. На этом уровне нам важно настойчиво прорабатывать способы выхода на Сцену Театра Реальности и методы отождествления со Сверхмарионеткой и Повелителем Игр, обнаруживая тем самым внутренний стержень, непоколебимый «центр циклона».

3-й уровень. Тайный, или Золотой

Здесь мы не только знаем, что такое независимая внутренняя реальность, не только способны самостоятельно увлечь в нее смотрящее пространство, но знаем также и то, что внутренняя и внешняя реальности пусты по природе. Мы превращаемся в чистые экраны, на которые проецируется все богатство мира. И это несомненный знак пробуждающейся в нас одаренности очень высокой пробы. По меткому замечанию Гротовского, мы превращаемся здесь в «профессиональных зрителей»[424]. Мы обретаем способность творить взглядом. Это особый, очень высокий тип зрительного стиля творчества, и он заключается в способности творить самим процессом смотрения. На этом уровне нашей прерогативой становится реализация потенциала игры в целом, благодаря чему вырабатывается стопроцентная защита творческого процесса. С этого уровня мы способны защищать и направлять ясностью взгляда не только себя, но и других.

4-й уровень. Уровень Мастера

Здесь внешний, внутренний и тайный стили Игры сливаются воедино, реализуя изначальную цель Алхимии – единство противоположностей. И это, как уже говорилось, методы проникновения в тайну целого – в тайну Образа, в тайну числа π, в тайну невинности! Если мы понаблюдаем, например, за играющим ребенком, то увидим, что он не нуждается в ком-то, кто режиссировал бы его игру со стороны. Он в одно и то же время и то, что смотрит, и то, что играет, и то, что играется. Он и форма игры, и творческая потенция игры, и само наслаждение от игры. Он – три в одном! Разница только в том, что ребенок присутствует в этом бессознательно, Мастер же – сознательно. Мастер знает фактуру, механизмы и цели этого процесса. Одним словом, здесь, соединяя все вышеперечисленное в одно целое, мы способны самостоятельно проявлять Самоосвобождающуюся Игру Образа. И это бесспорный признак посещающей нас мета-, или сверходаренности.

Уточню: гениальность, как и бездарность, – это всего лишь метафоры! Как будет ясно из дальнейшего, в Алхимии Игры метафора гениальности используется только на уровне актера (как метафора смерти только на уровне роли). На уровне же зрителя нет ничего: ни гениальности, ни смерти… ни счастья, ни боли… ни мастерства, ни смыслов, ни миссии, ни самого просветления, ничего… А на уровне Мастера, являющего потенцию Меркурия, «…что внизу, то и наверху»[425]. Здесь его суть – вдохновение самотворения и миротворения!