Алексей Прийма - XX век. Хроника необъяснимого. Феномен за феноменом Страница 31

Я совсем уж опешила, сомлела. Решительно не понимала, что, собственно, происходит. Только что нищенка почти слезно выпрашивала у меня подаяние, а сейчас брезгливо, даже, по-моему, с ненавистью отстраняется от него.

Подай мне скатерть, приказала незваная гостья и, поведя подбородком, указала на обеденный стол, стоявший в некотором от нее отдалении.

Я стянула со стола скатерть и молча протянула старухе.

Эта старая ведьма небрежно скомкала скатерть, сунула ее себе под мышку. Не глядя на меня, она вышла тяжелой поступью из дома вон. Громко, яростно хлопнула дверью, когда выходила.

Дождь продолжал шуршать в кромешной ночной тьме за окном.

Дрожащей рукой я налила себе валерьянки, выпила ее и поняла не могу одна оставаться в доме! Решила уйти ночевать к соседям. Надела резиновые боты, быстро набросила на плечи плащ… Только подошла к двери, ведущей во двор, как услышала на крыльце кто-то возится.

Переборов страх, я открыла дверь и остолбенела.

По высоким ступенькам крыльца тут же двинулась к распахнутой двери цепочка каких-то черных карликов. Судя по всему, они стояли там молчаливой шеренгой, поджидая, когда перед ними откроется дверь. Казалось, они текли сейчас в мой дом бесконечным грязным потоком. Не было никакой возможности разглядеть каждого из них по отдельности. Едва я пробовала всмотреться в очередного нового черного лилипута, перешагивавшего через порог, как он подергивался дымкой, расплывался на общем фоне потока. Хорошо запомнились лишь длинные руки, волочившиеся за каждым сначала по ступенькам крыльца, затем по полу доме.

У самого первого из вошедших, возглавлявшего колонну, правая рука была воздета вверх. В ней торчал горящий факел.

По моему телу разлилась тошнотворная слабость. Ноги стали ватными, и я съехала вдоль стены на пол. Но, даже сидя на полу, была выше любого из этих пигмеев.

Их главарь с горящим факелом подошел ко мне.

Вот та, проговорил он писклявым дискантом, которая отказала нам в ночлеге.

Тут я увидела и хорошо рассмотрела его лицо. Рассмотрев же, завизжала в полный голос от ужаса. Это очень трудно было назвать лицом. На нем полностью отсутствовали глаза и нос. Нижняя челюсть с уродливой толстой оттопыренной губой, выдвинутая вперед, была поднята высоко вверх и лежала на морщинистом лбу лилипута. Таким образом, все лицо представляло собой рот один только рот!

Нынче у нас праздник, захлопала челюсть. Хочешь, мы станцуем перед тобой? Я отрицательно помотала головой. Карлик рассердился. Гневно затопал ногами.

Поезжай сейчас же в Киев к своей матери, пропищал он. Ей осталось жить четыре дня.

С этими словами он шагнул к двери, выходящей во двор. Поток черных низкорослых расплывчатых фигур полился сквозь ту дверь в обратном направлении. Колонна черных лилипутов покинула мой дом…

Когда я слегка отдышалась и опамятовалась, то подхватилась с пола и побежала через двор к соседнему дому. А там принялась молотить кулаками в окно, крича что-то нечленораздельное. И через секунду потеряла сознание.

Соседи вызвали «скорую помощь». Мне сделали укол, я очнулась, однако на вопросы врачей: «Что с вами? Что произошло?» не ответила ничего определенного. Дело тут же запахло бы психбольницей, если бы я честно рассказала врачам все о пережитом мною.

На следующий день ранним утром я отправилась в Киев. Там выяснилось, что моя престарелая мать внезапно тяжко заболела. Как и напророчил карлик с факелом в руке, мамочка скончалась через четыре дня. Разбираясь с вещами, оставшимися после покойной, я внезапно обнаружила среди них… свою скатерть! Ну да, ту самую, которую высокая старуха в белой хламиде забрала с собой, покидая мой дом в Новом Осколе. Ошибиться было невозможно. У скатерти был особый редкий рисунок и имелись особые приметы, в том числе пара характерных пятен от жира. Опознав скатерть, я покрылась холодным потом. Каким, хотелось бы знать, образом она попала в дом моей матери-покойницы?!

СЕАНС СВЯЗИ

Позвольте представиться, я сумасшедшая, с такими словами обратилась ко мне, мило улыбнувшись, очаровательная моложавая женщина, которая назначила встречу по телефону.

Невысокого роста, аккуратно одетая, кареглазая, она стоила передо мной на аллее парка, где мы договорились встретиться, и продолжала иронично улыбаться. Нетрудно было сообразить, что она ждала, как я отреагирую на ее слова, не совсем, мягко говоря, обычные.

Я решил пошутить.

Давно из психушки выпустили? спросил деловито.

А я к психиатрам пока не обращалась, молвила она в ответ не менее деловито, подхватывая предложенный мною тон беседы. Вы первый посторонний человек, которому я надумала рассказать о своих переживаниях. Ведь это вы дали в нашей местной газете объявление о том, что разыскиваете так называемых контактеров с чуждым? Вот я и пришла по вашему объявлению.

Рад познакомиться, проронил я, слегка поклонившись. Вас зовут…

Татьяна Тугалева. Скажу сразу, что не жду никакой помощи от вас. Ибо уверена: никто в мире не сможет помочь мне. Я также не ищу славы. Мне наплевать на то, будете ли вы где бы то ни было публично докладывать о моем случае или же не будете. Меня это не касается. Это ваше личное дело. Тугалева перевела дух. Потом продолжила:

Я пришла на свидание с вами с единственной целью. Мне нужно выговориться. Очень тяжело, знаете ли, одиноко носить в себе ту тяжесть, которая лежит у меня на сердце. Вот и решила я поплакаться вам в жилетку, если не возражаете. Авось полегчает.

Валяйте, разрешил я великодушно. Плачьтесь.

В городе Волгодонске Ростовской области, родном городе Татьяны, стояла в тот день жара. Был конец августа, солнце пекло немилосердно, и я тут же предложил Татьяне продолжить наш разговор под тенистой сенью акации на уютной лавочке, видневшейся в конце аллеи.

Итак, вы сумасшедшая, сухим деловым тоном констатировал я, умащиваясь поудобнее на лавочке, извлекая из кармана блокнот и авторучку.

Так считает мой муж Анатолий.

А вы сами как считаете?

Татьяна наморщила лоб, собираясь с мыслями.

Может быть, то, что происходит со мной, и в самом деле психическое заболевание. Не знаю… Но если это так, то почему всякий раз, когда наваждение накатывает на меня, я остаюсь в ясной памяти и здравом, насколько мне дано судить, рассудке? Я полностью отдаю себе отчет в происходящем и воспринимаю наваливающийся на меня кошмар, как нечто, существующее вне меня полностью независимое от моих мыслей и чувств. «Оно», когда приходит ко мне, живет своей жизнью, а я своей. Такое впечатление, будто изредка наши жизни соударяются, пересекаются, начинают взаимодействовать… Вот тогда-то и начинается кошмар.

Когда «оно» пришло к вам впервые?

В ночь на 9 ноября 1989 года.

Я вознес авторучку над чистой страницей своего путевого блокнота и вопрошающе взглянул на Татьяну.

Что произошло в ту ночь?

Я проснулась с чувством непереносимого, дикого, иррдционального ужаса. Открыв глаза, обнаружила, что пребываю в странном состоянии не ощущаю собственного тела.

Это было похоже на паралич?

Нет. Не так. Парализованные, как я думаю, слышат стук собственного сердца, дышат, двигают зрачками в глазах. А у меня в тот момент не было ни дыхания, ни сердцебиения. Я превратилась… как бы поточнее сформулировать… в одно чистое сознание, что ли. Спустя несколько секунд я услышала мысленно голос моего мужа Анатолия. Он громко зазвучал в сознании. При этом я краем глаза видела, что Анатолий, лежавший рядом со мной на постели, крепко спит, отвернувшись к стене.

Татьяна Тугалева округлила глаза и, прижав руки к груди, молвила с чувством:

Мне стало дурно, когда я поняла, что беспробудно спящий муж принялся разговаривать со мной на телепатическом уровне.

Что же так называемый голос Анатолия сказал?

Туполева прищурилась и сквозь полуприкрытые веки бросила на меня острый настороженный взгляд.

А с вами интересно разговаривать, сообщила она после долгой паузы. Вы схватываете все на лету. Как вы догадались, что на самом деле это был вовсе не голос моего мужа? А натуральные бесовские чары. Как?

Я досадливо повел плечом. Не люблю отвечать на вопросы. Предпочитаю сам задавать их.

Опыт, миленькая. Житейский опыт, буркнул я, поморщившись. Вы далеко не первый человек, который рассказывает мне о таинственных голосах, звучащих в его голове… Так что же тот голос сказал?

Он сказал: «Начинается сеанс связи». А потом стал обучать меня искусству самопогружения в гипнотическое состояние. Он заверил меня, что это почему-то очень важно и что я должна непременно научиться. А затем… Затем он вдруг стал докладывать мне о самых разных событиях из моей жизни до замужества. Голос Анатолия перечислял один за другим те или иные факты моей девической жизни, которые определенно не были известны мужу. Самое же поразительное он напомнил мне о таких эпизодах из моего детства, отрочества, которые я сама давным-давно позабыла, казалось бы, напрочь. Да вот с помощью загадочного голоса вновь вспомнила про них.