Александр Рей - Сочинение на свободную тему (сборник) Страница 33

Окружающие (все, как один) гнались за ОСТРЫМИ ощущениями. «Хотим успеть пожить», – твердили они. В транспорте и на улице его окружали разговоры о весёлых празднествах, об экстремальном отдыхе и адреналине, о других городах и странах. Для большинства людей именно это и являлось настоящей жизнью, к которой нужно стремиться, о которой стоит грезить и мечтать… Ну, а если ты хочешь совершенно иного, что ж… Значит, ты неинтересная личность…

В отличие от остальных, литератор не очень-то стремился к подобной суете. Не хотел он и «ловить мгновения и волны»… В то же время многие вовсе заурядные вещи казались ему поразительными и захватывающими… Совершенно непостижимо писатель мог находить в самых обычных предметах или занятиях тысячи нюансов, которые можно рассматривать совершенно с необычной точки зрения, под другим углом. Множество приятных и не очень мелочей яркими цветами разукрашивали его будни. Всем своим маленьким открытиям он и давал новую жизнь в своих опусах.

Низкие, тяжёлые, несущие в себе явную угрозу облака или слепящая змейка солнца на воде… Случайная мелодия, доносящаяся из приоткрытого окна или звонкое шлёпанье капель о подоконник – всем этим он окружал себя сам, наполняя радостными открытиями всякий день. Даже то, что большинство считают безделицей – сродни чистейшей ключевой воде блаженство движения молодого сильного тела – могло привести его в неописуемый восторг… А затем – и героя его произведения.

Но, всё же, необычного восприятия будней (и составлявшего его сюжеты) было явно недостаточно, чтобы написать полноценный рассказ или повесть. Такие мелочи были мягкой мышечной тканью и кожей повествования, которые просто необходимы, чтобы история смогла «двигаться»… Но без скелета – без чего-то главного и значимого – история и вовсе не могла существовать. Именно такую основу и давал ему Зов.

Останавливаясь в очередной раз в совершенно незнакомой части города или в каком-либо привычном месте, писатель начинал оглядываться по сторонам в поисках того САМОГО, ради чего он здесь оказался. В тот момент, когда он осознавал, что тонюсенькая леска Зова выскальзывает у него из рук и желание идти пропадает, внутри зарождалась странная, совершенно нехарактерная для него смесь предвкушения и страха. Он предвкушал, что вот-вот (прямо здесь и сейчас) увидит исток новой истории или неожиданное окончание создававшейся в настоящее время… Нередко при этом предчувствие очередной трагедии и чужой боли страхом растекалось по телу… Не всегда, но часто Зов заставлял его стать свидетелем чьего-то несчастья, страдания, увечий людей и животных, а иногда – разрушения машин и домов.

Многое из увиденного совсем не хотелось фиксировать. И уж, тем более, превращать в ткань повествования… Не хотелось, но… Понимание, что «именно такая развязка здесь оптимальна» или «именно так герой узнаёт правду» заставляло раз за разом использовать записи событий, очевидцем которых он был. Литератор просто ничего не мог поделать. Может, именно потому, что Зов чаще всего приводил его к несчастьям, все его истории заканчивались кончиной героев.

Поначалу молодой прозаик даже пытался бороться с однообразно трагичными сюжетами, стараясь найти другие пути получения идей, кроме как Зов. Воспользовавшись интернетом, он всё же кое-что отыскал. В сети было всего в изобилии – и радостей, и несчастий… Но идеи, почерпнутые во всемирной паутине, не шли ни в какое сравнение с переживаниями и событиями, «подброшенными» Зовом. Автору начинало казаться, будто всё увиденное организовано «под заказ», дабы воплотиться на бумаге.

Интернет не смог заменить писателю Зов. Однако эти идеи помогли придать историям реалистичность и правдоподобие. Теперь сюжеты могли разворачиваться где угодно: и в Токио, и где-нибудь на севере Англии или в безымянном городке с явно выраженным кавказским колоритом… Благодаря всемирной паутине не стало ограничений и в использовании специальной информации. Необходимые сведения из той или иной области науки, жизни знаменитостей или просто статистические данные, можно было легко получить, отыскав тематический сайт или (в крайнем случае) – профессионала.

Если Зов давал истории сюжетную основу, а будни насыщали важными мелочами, то интернет давал им жизнь, запуская биться сердце.

И всё же самым важным оставалось описание внутреннего мира героев. Совершенно не ориентируясь в людском муравейнике, исследуя «с нуля», писатель явно пытался разобраться, узнать как можно больше о природе человека, о его взаимоотношениях с жизнью, со смертью, с любовью, болью… И – самое главное – с самим собой. Читая эти книги, вместе с персонажами отвечая на главные вопросы, люди исследовали СЕБЯ!

Главные вопросы? Это какие? А вот: «Почему люди боятся проявлять чувства?» Главный? Думаю, да… И Зов, как всегда, щеголяя своей эксцентричностью, подтвердил это. В тетрадке появилась такая запись:

«333. Сегодня стал свидетелем, как из-за парня погибла собака. Он хотел её напугать, а она, убегая от него, попала под машину. В минуты опасности или в экстремальной ситуации мы обнажаем себя настоящих».

Со временем триста тридцать третья идея превратилась в тяжёлую, гнетущую серыми «тонами» повесть.

Существуют моменты, когда у человека просто не остаётся времени и сил на поддержание своего авторитета, чувства значимости и важности. Именно тогда и раскрывается его истинная сущность. Несмотря на внешние декорации, выяснется: «Глубоко внутри ты всё же человек или животное?»

Всё началось с того, что Артýр пришёл на работу в слишком приподнятом, абсолютно нехарактерном для него весёлом настроении. Обычно его можно было увидеть вечно чем-то недовольным, в лениво-сонном состоянии. Совсем ещё детское лицо, на котором только-только начинали виднеться юношеские усики, как всегда, выражало маску наносного безразличия и апатии ко всем и каждому, вонамерившемуся его потревожить. Каждое его действие сопровождалось всепронизывающим чувством великого одолжения, коим он осчастливил целый мир. В общем, несмотря на свои четырнадцать с небольшим, Артур великолепно умел портить настроение лишь только одним своим присутствием и раздражать всякого, кто приближался к нему на расстояние слова. Почему бабки-торгашки его терпели, ума не приложу.

Работа, как и вся его жизнь, была непыльной. По вечерам, когда уже закрывалось большинство магазинов, на Китайскую площадь, единственную дорогу из пригорода к центру, выползали бабульки, продающие всё. То есть всё – это действительно означает всё. Начиная от дешёвой жвачки и чипсов и заканчивая главным ходовым продуктом – водкой и закусью к ней. Короче всем, что может понадобиться человеку с десяти вечера и позже.

Старушки буквально в паре метров от дороги выкладывали на раскладных столиках весь ассортимент, Машины останавливались. Из приоткрытого окна очередной мужик или потрёпанная дама спрашивали, что нужно: колбасу, хлеб, водку или пиво (иногда шампанское), презервативы – основной джентльменский набор. Главной задачей Артура было посредничество между машиной с покупателями и, собственно, торговками. Часто щедрые клиенты сдачу оставляли ему. Работая мальчиком на побегушках, мальчишка, таким образом, зарабатывал себе на пропитание… И вполне неплохо.

Так вот, в тот день Артур пришёл на площадь с сияющей, самодовольной улыбкой, чего раньше никогда не бывало.

– Што эт с табой? Небос мильон дэнег нашол? – спросила Аза, старая армянка.

Артур довольный тем, что все заметили его радость, таинственно улыбнулся.

– Типа того…

Так ничего толком и не разъяснив, он уселся на свой пластиковый ящик, обосновавшийся позади столов, и начал наигранно-радостно не обращать на всех внимание. В конце концов, к нему потеряли всякий интерес. Каждый занялся своим делом – аккуратно, красиво раскладывать продукцию на столе.

Вечер достаточно быстро превратился в ночь. Покупателей было много. Пенсионерки только и успевали отсчитывать деньги, а Артур, полный энергии, – сновать между машинами и столами. Когда больша́я стрелка часов подобралась к половине первого и машины на дороге практически исчезли, пенсионерки начали потихоньку шпиговать свои большие клетчатые сумки нераспроданным товаром. Тут-то и появилась маленькая рыжая собачонка.

Подобравшись к столам, она начала тянуть носом, показывая всем своим видом, что уже тысячу лет не видела еды, и уж, тем более, не откажется попробовать подкопчённой колбаски, аромат которой так завлекательно реял в воздухе.

– Э-э-э… щакал, иды отсэль! – крикнула Аза, – Нэту у мэня ничё…

Парнишка, оторванный шумом от пересчёта заработанных купюр, начал попеременно смотреть то на бабу Азу, то на пса. Видимо что-то для себя решив, он заулыбался и, сложив деньги в карман, поднялся, что в обычный день ни за что бы не позволил себе сделать.