Идрис Шах - Знать как знать. Практическая философия суфийской традиции. Страница 38

Подобное потрясение, наверное, сравнимо с тем шоком, который испытали люди, впервые осознав, что, оказывается, бог Грома не является источником абсолютного могущества…

Люди переполнены всевозможными идеями о том, что такое заслуга. Иные видят заслугу в том, чтобы подчиняться правилам, прочие — в том, чтобы не следовать за другими.

Но знаете ли вы, что чем больше у вас знания, тем меньшее значение имеют заслуги?

Не может быть никакой заслуги или предосудительного поступка в том, чтобы делать необходимое или быть тем, кем вы должны быть, если в основе ваших действий лежит знание. Заслуга и изъян — добро и зло — есть стадии на пути к состоянию, при котором подобные понятия исчезают. Если человек обладает знанием, силой и способностью действовать согласно необходимости, — это не назовешь заслугой. Вы должны пройти через опыт приобретения заслуги, прежде чем сумеете превзойти его. А до тех пор даже не пытайтесь это обсуждать. Только превзойдя заслугу, вы будете знать, что делать.

Это касается и многих других вещей, принадлежащих к высшему уровню, — вы пытаетесь их обсуждать, будучи не в силах понять, поскольку не прошли первых стадий.

Медитация является первым упражнением в триаде: медитация — концентрация — созерцание.

Когда человек увлекается одним составляющим этой триады, изолированно от других (то есть практикуя что-то не как неотъемлемую часть тройной операции), он зацикливается на своем мнении и впадает в иллюзию уверенности.

Такой результат относится к психологическим, а не к духовным феноменам.

Невежество относительно упомянутого факта побудило людей практиковать ту или иную из названных процедур и думать, что ощущаемый результат связан с чем-то «высшим». Необходимо признать, что, если вместо того, чтобы продолжать поиски, человек выбирает какую-либо «простую» технику, на его выбор оказывает влияние фактор жадности.

При внимательном исследовании практикующий может обнаружить в себе чувство жадности, выдающее себя за желание реализации (даже если не осознает постоянно данной проблемы).

Роль учителя-специалиста заключается как в том, чтобы вести ученика, которому трудно воспринять рассмотренные выше факты, так и в том, чтобы передавать свое специальное знание.

Те, кто «обучает» отдельно взятым техническим приемам как способу достижения «гармонии» — пусть подобных людей всегда очень много и они пользуются духовной терминологией, — на самом деле «учит» людей обусловленности.

В социальных группах и школах, в политических, религиозных, национальных и других объединениях человек:

1. Отбирает тех, кого можно обучать.

2. Работает с людьми, которые находятся у него под рукой.

В обоих случаях имеет место похвальное предположение, что большинство людей вполне подходят для целей группы.

В мирских делах человек всегда действует избирательно.

Насколько же более избирательно должны работать мы, занимаясь такой в высшей степени чувствительной деятельностью, как наша.

Использовать метафизику как область, в которой человек может отказаться от избирательности и действовать по принципу толпы, — это верх нелепости.

Концепция, процесс, техника, учебная программа не обязательно должны опираться на какие-то авторитетные источники, быть запечатленными в престижной литературе или обеспечивать эмоциональными стимулами.

Требуется, чтобы они были эффективными, то есть подходили отдельной личности и отвечали потребностям группы.

Поэтому вопрос не в том: «Содержится ли здесь что-либо новое, решает ли тот или иной метод мои психологические проблемы или похоже, что может их разрешить, могу ли я в это поверить…», но, безусловно, в следующем: «Работают ли предполагаемые методы и есть ли у меня базовая подготовка, дающая мне шанс включиться в работу?»

Основная цель метафизических школ — выбрать и применить процессы, технику, учебную программу, концепции и материалы, подходящие для данной общины, не оглядываясь при этом на поверхностные предпочтения одного только вкуса, личных склонностей и спроса, порождаемого популярностью.

И в прошлом, и в наши дни многие серьезные мероприятия проводятся приватно, даже втайне, именно по той причине, что работу необходимо осуществлять, не идя на компромисс с посторонними факторами.

Всякий, кто думает, что «ничего не происходит», покинул наши занятия, если не явно, то фактически, потому что ученик, думающий так, застрял на изучении основного урока. Он может начать обучение снова, но сперва ему необходимо понять, что он уже не учится.

Ему бы заметить, что, если ребенку или безграмотному крестьянину сказать, что он кружится вместе с землей, тот стал бы точно так же спорить, говоря: «Но ведь ничего не происходит».

Для подобного человека утверждение «что-то происходит» не означает чего-то объективно происходящего.

Этот процесс должен быть чем-то, что он может ощутить на себе и счесть происходящим. Происходящее может быть ерундой, даже приносить ему вред; для него главное чувствовать, что оно происходит, — вот тогда он счастлив или проявляет к событиям интерес.

Чтобы ощутить в происходящем нечто по-настоящему ценное, вы должны стать более цивилизованным, чем дикарь, который судит обо всем по грубым признакам (так или иначе свидетельствующим только о грубых событиях).

Современные люди не заметили, как опустились до получения информации из источников, специализирующихся на поставке новостей, а не из собственных размышлений, наблюдений, личных контактов или имеющихся инструкций.

Совсем недавно я встретил человека, с которым долгое время не виделся.

«Что нового?» — спросил я у него.

«Не знаю, — ответил он, — я еще не читал сегодняшних газет».

Ценность развитого наблюдения в том, чтобы показать наблюдающему пробелы в обычном наблюдении.

Использовать способность к наблюдению для того, чтобы наблюдать, как прекрасно ты пронаблюдал что-то, — это стадия, которую зрелый наблюдатель оставляет позади.

У тех, кто пока не перерос эту стадию, все еще есть шанс, но недостает зрелости.

Традиционная работа с определенными важными данными, проводившаяся как в особых Учениях, высшие уровни которых стали известны в виде религиозных посланий, так и в психологии, создала те или иные методы изучения, основанные на использовании соответствующих материалов. В этой области трудно что-то усовершенствовать.

К сожалению, из-за воздействия факторов, которые для человечества работают как «закон», подобные материалы стали использоваться неправильно. Они остались непонятыми, были заморожены в символах и ритуалах и сведены к эмоциональному и интеллектуальному потреблению.

В узаконенных традициях определенные словосочетания, в некоторых кругах называемые молитвами, первоначально были предназначены для упражнений, но дошли до наших дней как реликты. В обычном употреблении они мало чем отличаются от заклинаний. В результате потери знания, лежавшего в основе этих словосочетаний, а также смехотворно случайного подбора приверженцев и произошли подобные изменения. Предметы, некогда произведенные, отобранные и приспособленные для внутренних, функциональных целей, теперь известны как «священные», или «религиозные», объекты и превратились в фетиши. В лучшем случае их используют для формирования в учениках-поклонниках условных рефлексов по Павлову.

Все свелось к тому, что в «религии», «работе» и «учении» мероприятия, осуществляемые по методу, приведенному выше, просто никуда не ведут. Хуже того: «верующие» не осознают, что ими манипулируют, а насмешники, отрицающие ритуалы и традицию, почти всегда оказываются ближе к истине, чем «верующие».

Мы должны восстановить правильное, сознательное применение данных объектов, процедур, текстов и упражнений, чтобы предотвратить их использование в театрализованных действах, где они становятся бессмысленной пантомимой и абсурдным фетишизмом.

Для этого необходимо избавить наших собственных студентов от обусловленности, от внушенных рефлексов, чтобы они перестали смотреть на священные символы как на стимулы для эмоциональных переживаний, а на ритуал — как на источник удовольствия, и не думали, что определенные одеяния являются свидетельством посвященности человека. Первоначально все составляющие подлинной традиции были отобраны и применялись для специфических целей.

Некоторые из этих компонентов пережили свою полезность, другие применимы только в культурах, куда первоначально были спроецированы. Третьи же составляют наше бесценное достояние.