Владимир Шмаков - ЗАКОН СИНАРХИИ Страница 4

Всякая идея по природе своей бесконечна, и именно эта бесконечность составляет ее основной признак, отличающий ее от конкретной мысли. Мысль есть нечто вполне конечное, относительное, феноменальное, а идея есть вестник бесконечного и абсолютного мира ноуменов. Самое рождение понятия «предел» есть признание разумом своего банкротства на весах абсолютного. Иерархия есть не только идея, но и идея первоверховного достоинства, и из нее проистекают целые гроздья идей более частного порядка. Поэтому иерархия даже в наиболее грубом, материальном ее приложении, когда она утверждает возрастание синархичности лишь по размерам и сложности, необходимо должна продол- жаться в бесконечность.

И действительно, строение атома невольно вызывает мысль о полной аналогичности его с Солнечной системой, с другой стороны, созерцание звездного неба пробуждает идею, что все эти мириады солнц — только атомы бесконечного… Эта мысль не нова и общеизвестна, но должного внимания к ней не обращалось очень долго Размеры пространства и находящихся в нем тел не являются совершенно произвольными, а находятся в зависимости от скоростей. Все известные нам в мире скорости колеблются в определенных границах, а потому в них видели некоторый определенный масштаб пространства, существующий вполне объективно. С этой точки зрения размеры молекул существенно ничем не отличались от нуля, а диаметр Млечного Пути вполне удовлетворял обыденную потребность в бесконечном.

Дикари считают только до пяти, а затем говорят «много», европеец вполне удовлетворялся соответствующим количеством нулей при единице[23]. По существу, разницы в их «много» нет никакой. Отсюда же родились попытки раз навсегда закрепить это «много» в виде теорий о криволинейности и замкнутости пространства, а потому и вполне определенной его конечности. Когда же мечтатели говорили о бесконечности вселенной, то их встречали насмешкой, ибо в таких громадных пространствах скорости всех известных движений становились исчезающе малыми, а потому такая бесконечность представлялась царством покоя и смерти. Между тем, при всех этих рассуждениях упускали из внимания произвольность утверждения о строгой определенности масштаба времени. Последнее, как известно, ярко раскрыло свою несостоятельность в связи с открытием принципа относительности.

Совершенно непостижимо, как это могло произойти, но Плотин предвосхитил эту основную идею принципа относительности: «Некоторые думали, что время проявляется в покое так же хорошо, как и в движении, и что вечность есть лишь бесконечность времени[24]. Они переносили так на каждую из вещей атрибуты другой… Как движения души отличны от движения звезд, ее время отлично от времени звезд, ибо деление этого вида времени соответствует пространствам, пройденным каждой звездой (то есть скорости)[25] одному ученому[26] пришла мысль построить динамику для инфра-мира и супра-мира, для первого из которых наши атомы и электроны являются солнцами и планетами, а для второго — наоборот. Результаты этого исследования воистину поразительны.

Сравнивая размеры Земли, время ее обращения вокруг солнца с размерами электрона и временем его обращения вокруг ядра, Фурнье Дальб в обоих случаях находит то же отношение К=10, то есть в инфра-мире пространство в К раз меньше, а время протекает в К раз быстрее. Поэтому для жителей инфра-мира «электрон несется в пространстве так же легко и величественно, как наша Земля на наш взгляд»[27] При уменьшении пространства и времени в К раз, скорости, наблюдаемые в обоих мирах, будут одни и те же, но центробежные силы для уравновешивания движения в инфра-мире должны превосходить а 10 раз Ньютоновское тяготение. «Мы знаем, что это за новая центробежная сила. Это сила электростатического[28] притяжения». Но для инфра-мира — это его сила тяготения.

Показав таким образом динамическую устойчивость мира, Фурнье Дальб с разных сторон раскрывает полную аналогичность его нашему (сила, жизнь, механика, физика, астрономия, оптика, химия и биология инфра-мира). Одним словом, если бы мы в некоторый момент уменьшились в размере и во времени в К раз, то есть стали бы жителями электрона, то видимый мир по существу остался бы совершенно тем же. В пучинах неба так же сочли бы звезды и планеты (другие атомы и электроны), а жизнь протекала бы по тем же законам. Во второй части своего труда Фурнье Дальб рассматривает наши звезды и планеты как атомы и электроны супра-мира, время и пространство которого в К раз больше нашего. Показав закономерность его жизни, он делает гениальную догадку, что Млечный Путь есть супра-организм. По числу своих атомов (звезд) и по простой форме устройства он удивительно напоминает скромную амебу. Более того, по исследованию проф. Каптейна (Kapteyn) и Эддингтона (Eddington), наша Галактика состоит из двух независимых систем, которые постепенно движутся одна сквозь другую и обладают не одинаковой скоростью. Поэтому то, что для нас есть два пронизывающих друг друга океана миров, в супра-мире есть лишь брачное сочетание двух амеб или акт рож- дения насекомого.

Раскрываемые Фурнье Дальбом два новых мира есть не только два мира, а жуткое расширение безграничности вселенной. Он сам не ограничивается только тремя мирами (суп-ра-миром, нашим миром и инфра-миром), и говорит о бесконечной цепи вселенных, мы скажем об «иерархии миров», бесконечно уходящих и по возрастанию величин и по убыванию. По-видимому, это наиболее яркое раскрытие человеческому уму, что такое есть в действительности бесконечность… Фурнье Дальбу принадлежат следующие глубокие слова: «Когда вместо нескольких миллионов лет мы охватываем всю вечность, то в действительности мы скорее встречаемся с некоторыми упрощениями, чем с обратным явлением. Первое из них есть то, что настоящий момент не отличается от какого-либо предшествующего момента во вселенной, взятой в целом. Что было, то есть и будет[29]. Но совершенно то же самое надо сказать и относительно пространства.

Материализм, отрицая Бога, старался поразить человека миллиардами астрономических размеров. Для человеческого масштаба это слишком много, но для бесконечности и миллионы световых годов и миллимикроны одинаково ничтожны: качественно они ничем не отличаются. Зная же беспредельную иерархичность миров, уже нельзя впадать в поклонение дурной бесконечности, ибо все размеры имеют чисто условное значение. Мы живем в мире, который в цепи вселенных обозначается некоторым, но какова его величина мы не только не знаем, но и не можем знать, ибо оно получает конечное значение лишь при утверждении некоторого условного начала отсчета. Поэтому миры п-И, п+2, или п-1, п-2 и т. д. качественно ничем между собой не отличаются. Иначе говоря, как во времени, так и в пространстве ни увеличением размеров, ни уменьшением их, — сколько бы триллионов мы ни нагромождали, — мы ничего нового не откроем.

Тайны секунды времени и сантиметра пространства должны быть постигаемы в том масштабе, в котором мы живем, то есть исследование должно быть качественным, а не только количественным.

Истинность только что сказанного настолько очевидна, что. казалось, оно должно было всегда руководить всеми изысканиями человека, Между тем в материализме мы встречаем прямо противоположную тенденцию. Здесь мы встречаемся с весьма своеобразным фактом. Человек настолько начинает бояться представшей перед ним проблемы, требующей разрешения, что старается хотя бы на время отдалить от себя вопрос, сам себя обманывая. Так, не будучи в силах понять природу материи, он, начиная от Демокрита, как бы спрятал эту проблему за гипотезу об атомах. По существу он этим ровно ничего не объяснил, ибо атом, как частица материи, остается столь же непонятным, как материя в больших количествах или во всем своем целом[30] Снабдив же атом признаком неделимости, он перевел его в область трансцендентного, то есть как бы спрятал его от анализирующей критики разума. Новейшие учения об атом-но-электрической природе материи, хотя и бросили широкий луч света в область неведомого, но по существу лишь отдалили грань, за которой начинается область ignoramus'a.

Мысль о бесконечности цепи миров по закону геометрической прогрессии с коэффициентом k= 10 и ценна прежде всего тем, что она кладет предел тому странному поведению человечества, которое так напоминает страуса, убежденного, что когда он прячет свою голову в кустах и не видит врагов, то и враги его тоже не видят. Благодаря истинно широкому взгляду, вопрос о природе материи сразу становится беспочвенным и пустым. Она окончательно развенчивается как основная субстанция мироздания и на ее место становится закон иерархического строения форм, а сама идея материи нисходит до простого понятия об одной из конкретных форм единой космической энергии, имеющей реальное содержание лишь при соответствующем масштабе воспринимающего органа наблюдающего[31].