Вл. Гаков - "Темна вода во облацех..." Страница 4

Форт, к слову помянув «марсиан», Нью-Джерси, «розыгрыш», сам того не ведая, заслужил славу пророка! Его предсказание исполнилось, но, как говорят ученые, с точностью до наоборот. Соотечественник Форта доказал прямо противоположное: если и существует заговор, то скорее дилетантов, и, вопреки утверждениям Форта, именно грандиозный розыгрыш заставит сотни тысяч людей поверить в марсиан, высадившихся в Нью-Джерси.

Два Уэллса

История двух Уэллсов — это нечто совершенно загадочное и до конца не объясненное. Впрочем, и того, что удалось разумно истолковать, вполне достаточно для поучительных выводов. Достаточно, но выводы все же не делаются…

От энтузиастов НЛО оппонентам часто приходится выслушивать обвинения в том, что своим отрицанием они иссушают мир, полный чарующих загадок. Ответом на эти обвинения пусть послужит история двух Уэллсов; вот где подлинных, волнующих мысль загадок больше, чем в доброй сотне опусов, посвященных доказательству инопланетного происхождения НЛО! Потому что воистину загадочна человеческая психика, как ее ни исследуй…

Мы знаем точную дату события — год, месяц, день, даже часы с минутами. Загадочный феномен занял интервал в три четверти часа 30 октября 1938 года, между 20.30 и 21.15 по нью-йоркскому времени. А своеобразный «шлейф» удивления и даже изумления специалистов, причем в самых различных областях науки, не растаял и по прошествии почти сорока лет. Но чтобы понять, что же произошло тем вечером, необходимо заглянуть в прошлое еще примерно лет на сорок назад. В последние годы уходившего в историю XIX века…

Апрельский номер английского журнала «Космополитен» за 1897 год исчез с прилавков. мгновенно. Объяснялось все просто: в этом номере была начата публикация научно-фантастического романа «Война миров». Автора, молодого биолога и журналиста Герберта Уэллса, британские читатели уже успели полюбить по его первым шагам в литературе; двумя годами раньше сенсацию вызвал первый роман начинающего фантаста — «Машина времени». И вот еще один — о вторжении марсиан.

Эту книгу, вероятно, читал каждый — если не в детстве, то в зрелом возрасте; она сумела подняться над всеми спорами о достоинствах и недостатках научной фантастики. Нравится ли кому эта литература или вызывает осуждение, а «Войну миров» читают. Причем книга Уэллса относится к тем благословенным писательским удачам, когда книгу читают и дети, и взрослые, но в зависимости от возраста читают, конечно, по-разному.

По-разному ее прочли и различные поколения.

В Англии последних лет царствования королевы Виктории фантастический роман был прочитан как необычайно актуальный. Он оказался созвучен если и не представлениям читателей об окружающей действительности, то по крайней мере их настроениям и предчувствиям. Чуть меньше двух десятилетий оставалось до войны, которой вскоре предстояло перекинуться на весь остальной мир. И в фантастической литературе предощущение грозы давало себя знать как ни в одном другом жанре. Конец прошлого века отмечен появлением сотен так называемых сценариев будущей войны; войну ждали, ее горячо обсуждали, литературная фантастика только подстегивала эти обсуждения.

Но, спрашивается, при чем здесь «марсианский роман» Уэллса?

А вот при чем. В романе английского писателя тоже дан своеобразный сценарий — сценарий вторжения и описано все с художественным размахом и глубиной, недоступной большинству других, канувших в Лету «сценаристов». Бессмысленная гибель людей, столкнувшихся со слепой, античеловеческой по своей природе силой. Испытания характеров, оказавшихся на трагическом изломе истории. Крах цивилизации… Пусть причиной ее заката были фантастические марсиане (Уэллсу важен был художественный образ) — читатели-современники, не говоря о нас с вами, менее всего обратили внимание на антураж. Вся машинерия романа безнадежно устарела, но по-прежнему будоражат больную память века картины бессмысленной, бесчеловечной кровавой бойни, нарисованной воображением (тогда еще воображением!) английского писателя-фантаста.

Воображение современников Уэллса потрясли ужасающие сцены вторжения марсиан. Читателями другого поколения, на чью долю выпало испытать многое из описанного Уэллсом, его роман воспринимается как аллегория; столкновение человека с технически могущественной силой, лишенной и намека на человечность. Герберт Уэллс хорошо знал человека и в те годы глубже других задумывался над соотношением «человек — прогресс». Куда больше волновала его эта проблема, чем «марсиане».

Зато его многочисленные эпигоны немедленно ухватились за этот самый научно-фантастический антураж, за «марсиан»!

К первым десятилетиям нашего века тема агрессивных пришельцев из космоса превратилась в непререкаемую и не нуждающуюся в проверке аксиому научной фантастики. Пришельцы, — значит, жди беды; другие варианты просто не обсуждались. Разве что случайно могла посетить в те годы писателя-фантаста неожиданная мысль о том, что вообще-то существуют варианты. Но ее немедленно заглушал шумный водопад иной литературы.

Читатель уже заметил, как разговор незаметно переключился на научную фантастику. А разве НЛО и научная фантастика — это не одно и то же? — слышу я часто задаваемый вопрос. Действительно, для широкой публики научно-фантастическая литература несет как бы незримую ответственность за появление общественного интереса к небесным загадкам. Любому человеку, профессионально связанному с ней, не раз приходилось сталкиваться с жадным любопытством в глазах окружающих: по их мнению, фантасты наверняка знают всю подноготную об НЛО. Разумеется, ту, о которой не сообщают!..

Действительно, с проблемой НЛО научная фантастика состоит в каком-то запутанном родстве, хотя феномен увлечения «летающими, блюдцами» пошел не от фантастической литературы. На «круглом столе» по аномальным явлениям, который был проведен в «Неделе» в 1985 году, ситуацию эмоционально охарактеризовал писатель-фантаст Аркадии Стругацкий: «Нет-нет, товарищи, художественная фантастика тут ни при чем, если, разумеется, не числить за нею теософических откровений госпожи Блаватской, мистификаций Бержье и Повеля и остального в том же духе. Это все равно что винить Петра Первого за нынешние надписи на заборах — зачем, дескать, он гражданский шрифт изобрел… Если уж на то пошло, дело обстоит как раз наоборот: не фантастика наводняет сознание людей образами „летающей посуды“, морских змеев и прочего, а сама она широко использует для нужд своих эти образы из безбрежного океана пылкого, но не слишком просвещенного воображения современного читателя. Справедливости ради не станем мы отрицать и того грустного обстоятельства, что определенная — и весьма распространенная — часть литературно-фантастической продукции активно подыгрывает такому читателю и его воображению».

Сравнение яркое и точное. Конечно, не научная фантастика дала рождение феномену НЛО, но уфологи многое почерпнули из ее особого лексикона, взять хотя бы терминологию. Позаимствованы у писателей-фантастов и стереотипы восприятия, вроде отмеченного выше: раз пришелец, — значит, плохой. Запомним это и вернемся к предмету нашего разговора.

Об одном Уэллсе я рассказал. Но был и второй, однофамилец великого писателя-фантаста (правописание фамилии у них разное, но произносятся фамилии одинаково), и вот его-то «произведение» самым тесным образом связано с современным феноменом НЛО. Тут двух мнений быть не может.

1938 год. Конец октября. В Европе тревожно: ждать можно все что угодно — грозу, бурю, конец света. Истекали последние месяцы мира на континенте…

Казалось бы: что американцам до далеких европейских дел? Однако и в США «аппетит» Гитлера многих успел испугать не на шутку. Тем более что продолжался затяжной экономический кризис, который лишь усиливал чувство неуверенности в завтрашнем дне. В те дни тяжелые предчувствия мучили жителей Америки. Мало кто из американцев осознавал, что мирное время на исходе, но большинство чего-то подсознательно ждало, каких-то серьезных, тревожных событий. Радиопередачи постоянно перебивались последними новостями из Европы.

А теперь я постараюсь не упустить ни одной детали в пересказе этой драматической истории.

Началась она прозаически. В половине девятого вечера 30 октября жители Восточного побережья США, включившие свои приемники, услышали сообщение о погоде. После этого диктор объявил, что программу продолжит оркестр легкой музыки. Но выступление музыкантов было прервано коротким сообщением из обсерватории в Принстоне: местное светило профессор-астроном заявил о только что замеченных ярких вспышках на поверхности Марса.

Это сообщение проскочило в паузе между двумя музыкальными номерами (точнее, это был один и тот же номер, прерванный на половине). Пронеслось как бы между прочим, «по касательной» к сознанию слушателей. Сказанное диктором тут же забылось, и выступление оркестра продолжалось как ни в чем не бывало