Чарльз Форт - Магия повседневности. Дикие таланты Страница 50

Что касается сообщений о стигматах, я опускаю те из них, которые являются самыми известными, в том числе и наиболее убедительное сообщение о случае с французской девочкой Луизой Латье, потому что этому феномену посвящено много публикаций и сведения о нем легко доступны.

В газетах за июль 1922 года (например, в лондонской «Дейли экспресс» за 10 июля) сообщалось о двадцатилетней Мэри Рейли из обители Доброго Пастыря в Пикскилле, штат Нью-Йорк Было сказано, что время от времени у нее на боку появлялся кровоточащий крест. Главным образом встречаются отображения пяти или шести «ран Христа», включая раны на лбу. Относительно случая с Розой Феррон см. «Нью-Йорк геральд трибьюн» за 2 5 марта 1928 года. Согласно газете, начиная с 17 марта 1916 года у двадцатипятилетней Розы Феррон, жившей по адресу Эсайлем-стрит, 86, Вунсокет, штат Род-Айленд, проявились стигматы. Раны проступают у нее на руках, ступнях и на лбу. На истерическое состояние этой девушки (как в общепринятом, так и в медицинском понимании термина) указывает то обстоятельство, что в течение трех лет ее привязывали ремнями к кровати, оставляя свободной лишь правую руку.

На момент написания этой книги я уже четыре года следил за делом Терезы Нойманн, девушки-стигматика из Коннерсройта, Германия; до сих пор не доказано, что она жульничает. «Нью-Йорк таймс» за 8 апреля 1928 года — дороги, ведущие к ее дому, заполнены автомобилями, экипажами, мотоциклами, фургонами и пешими паломниками. Рассматривая эти средства (по-другому их и не назовешь) современного передвижения, признаешь вполне вероятным, что это единственное чудо, у которого такое множество очевидцев. Девушка лежит в постели — и весь день мимо нее проходят тысячи людей. Уж не знаю, вход платный или нет. История этой девушки схожа с историями других стигматиков: потоки крови из быстро заживающих ран, стигматические явления по пятницам. Сообщалось, что делом заинтересовались медики, которые «потребовали», чтобы Тереза переехала в клинику, где можно провести длительное обследование, но церковные власти воспротивились. Что ж, это в духе церковных властей. А неспособные настоять на своем медики не стали разбираться с этим случаем.

Мне представляется, что раны, появлявшиеся на телах девушек-стигматиков, похожи на предполагаемые раны исторического, а следовательно, сомнительного персонажа, потому что эта мелодрама самым поразительным образом возбуждает воображение, но что девушка-атеистка — существуй нечто такое, что заставило бы и девушку-атеистку впадать в порожденную ее воображением истерику — возможно, воспроизвела бы на своем теле другие образы. В издании «Мант», 134–249, есть сообщение о Мари-Жюли Жаэнни из деревни Лa-Фродэ (департамент Нижняя Луара), Франция, которая 21 марта 1873 года стала стигматиком. На ее теле появились «пять ран». Затем у нее на груди возникло изображение цветка. Сообщалось, что в течение двадцати лет изображение цветка оставалось видимым. Если верить этой истории, образ цветка возник в сознании девушки прежде, чем появился на ее теле, поскольку она предсказала, что тот появится. Кому-то может прийти мысль о возможном применении несмываемых чернил или татуировки. Что ж, прекрасно. У каждого должны быть мысли.

Если девушка умирает, выпив жидкость, которая для любого другого была бы безвредной, может ли мужчина остаться невредимым, нанеся себе раны, которые для любого другого стали бы смертельными?

Есть один вид стигматизма, который отличается от вышеупомянутых случаев, — когда для оказания воздействия используется оружие, но полученные раны похожи на раны девушек-стигматиков, или вообще не на раны в привычном, физическом понимании. В «Сфинкс» за март 1893 года напечатано сообщение о факире Сулеймане бен Аисса, который выступал в Германии. Он вонзал кинжалы себе в щеки, язык и живот, причем сам оставался невредимым, а его раны быстро заживали.

Такие волшебники — редкое явление, во всяком случае, в Соединенных Штатах и Европе. Зато менее выдающиеся личности, которые едят стекло и глотают гвозди, отнюдь не редкость.

Но если в Германии или в других местах, в странах, которые называют христианскими, какой-то человек однажды ударил себя кинжалом в живот и остался невредимым, а потом повторял свое представление, почему этот феномен не получил широкую известность и не стал повсеместно распространенным?

Этот вопрос вызывает другой:

Если бы в Эпоху богословия какой-нибудь человек ходил, где хотел, и богохульствовал во время грозы, оставаясь невредимым, хотя в церкви била молния, как долго он оставался бы знаменитым?

В марте 1920 года в лондонских мюзик-холлах выступала группа арабских дервишей. В лондонской «Дейли ньюс» за 12 марта 1920 года есть фотографии этих чародеев, которые безболезненно и бескровно вонзают шампуры в свою плоть.

Запрет. Цензор останавливает шоу.

Что касается феномена, пускай сомнительного, силезского сапожника Пауля Дибеля, который в декабре 1927 года демонстрировал свои способности в Берлине, сообщение было опубликовано 18 декабря 1927 года в «Нью-Йорк таймс»: «Утверждается, что после шестиминутного сосредоточения мыслей из его глаз течет кровь, а на груди появляются открытые раны. Говорят, что он пронзает кинжалами свои руки и ноги и даже позволяет пригвоздить себя к кресту, не испытывая никаких страданий. Как заявляет его импресарио, он может оставаться в таком состоянии в течение десяти часов. Говорят, он может заставить кровоточить нанесенные собственной рукой раны и что через несколько минут после того, как вынимают нож или гвозди, следы порезов полностью исчезают».

Единственное, что можно возразить, — что вся эта история кажется неправдоподобной.

«Нью-Йорк геральд трибьюн» 6 февраля 1928 года сообщает, что в Вене полиция запретила Дибелю выступать. Поговаривали, что он отказался бесплатно выступить перед полицейскими, чтобы доказать свои возможности. «Недавно в Мюнхене он в течение нескольких часов оставался прибитым гвоздями к кресту, курил сигареты и обменивался шутками с публикой».

После 8 апреля 1928 года я потерял след Пауля Дибеля. Но эта история имеет объяснение. В газетах ничего не говорится о сомнительных распятиях. Но объяснение можно найти, обратившись к заявлениям, которые, как предполагается, должны быть понятными, поскольку сделаны в доступной всем форме. Я не считаю их достаточно понятными. Дибель раскрыл свой секрет публике, объяснив, что незадолго до выхода на сцену он расчесывает тело ногтями или каким-нибудь острым инструментом, но осторожно, чтобы не порезаться. На сцене он напрягал мышцы, и прежде невидимые следы расчесываний приобретали кроваво-красный оттенок и часто кровоточили.

Я слышал и о других личностях, которые «раскрывали» свои профессиональные тайны.

Второго марта 1931 года один человек на виду у достаточного числа зевак лежал на кровати, утыканной гвоздями. «Нью-Йорк геральд трибьюн», 3 марта 1931 года: на площади Юнион-сквер отнюдь не восточный маг по фамилии Браунман, живший в совсем не мистическом районе Пелэм-бей в Бронксе, давал представление, организованное журналом «Сайенс энд инвэншн». Этот факир из Бронкса лежал на кровати, из которой выступали 1200 гвоздей. По его приглашению десять человек прошлись по его телу, вдавливая ему в спину острия гвоздей. Он встал, демонстрируя глубокие красные следы, оставленные гвоздями. Вскоре эти следы исчезли.

Такие насекомые, как палочник, способны менять свой облик благодаря то ли возникающим у них мысленным образам, то ли соответствующим качествам веществ, из которых состояли их тела еще в те давние, изменчивые времена, когда насекомые только развивались. Традиционные объяснения защитной окраски и формы имеют, как и в отношении некоторых из таких насекомых, веские основания. Но одно из этих созданий, тасманский палочник, обладает таким мастерством, которое значительно превышает насущные потребности, и, как мне кажется, ему место не Американском музее естественной истории, где я его видел, а в музее «Метрополитен». Этот палочник воспроизводит внешний вид листа вплоть до мельчайших деталей. Обман врагов и выживание не имеют никакого отношения к этому столь поразительному сходству, потому что такие мельчайшие особенности незаметны для любой птицы, если только она не подлетит настолько близко, что демаскирующие характеристики насекомого станут очевидными.

У меня есть сведения, которые я считаю сведениями о птице-стигматике. У нее броская окраска. Эту птицу выдает ее грудка — она настолько ярко окрашена, что начинаешь сомневаться в существовании серьезных доводов в пользу теории защитной окраски, если формы жизни с яркой окраской выживают повсюду и если существование многих из них нельзя оправдать, объясняя, как делал Дарвин, что у некоторых из них окраска предостерегающая.

Вспомним о чувствительности голубей. Я уже рассказывал о голубях, с которыми был знаком. Однажды какой-то мальчик подстрелил голубя, и тушка птицы лежала на виду у других голубей. Они настолько возбудились, что улетали прочь, услышав совершенно невинные звуки, на которые раньше не обращали внимания. Они стали настолько подозрительными, что держались подальше от окон. Так продолжалось целый месяц.