Рудольф Штайнер - Очерк тайноведения Страница 56

Цель погружения (медитации) в вышеописанные символические представления и ощущения заключается, выражаясь точно, в образовании высших органов восприятия в астральном теле человека. Они сначала создаются из субстанции астрального тела. Эти новые органы наблюдения открывают новый мир, и в этом новом мире человек познает себя как новое Я. От органов наблюдения чувственно-физического мира эти новые органы отличаются уже тем, что они суть деятельные органы. Между тем как глаз и ухо относятся пассивно и дают свету или звуку действовать на себя, об органах духовно-душевного восприятия можно сказать, что во время восприятия они находятся в непрерывной деятельности и что они как бы схватывают подлежащие им предметы и факты. Отсюда вытекает чувство, что духовно-душевное познание есть соединение с соответствующими фактами, есть «жизнь в них». Отдельные образующиеся духовно-душевные органы можно для сравнения назвать «цветками лотоса» соответственно форме, в которую они для ясновидящего сознания слагаются из субстанции астрального тела. (Разумеется, необходимо помнить, что это обозначение имеет такое же отношение к предмету, как выражение «легочные крылья», когда говорят о долях легкого.) Совершенно определенными способами внутреннего погружения оказывается на астральное тело такое воздействие, что образуется тот или иной духовно-душевный орган, тот или иной «цветок лотоса». Всякая правильная медитация, имеющая целью имагинативное познание, оказывает воздействие на тот или иной орган. (В моей книге «Как достигнуть познания высших миров» указаны отдельные методы медитаций и упражнений, которые действуют на тот или иной орган.) Правильное обучение так распределяет отдельные упражнения духовного ученика и дает их в такой последовательности, что органы могут образовываться отдельно, совместно или один после другого. Для развития их требуется со стороны духовного ученика много терпения и выдержки. Для этого недостаточно той меры терпения, какою обладает человек в обычных жизненных условиях. Ибо это продолжается долго, иногда очень, очень долго, пока органы разовьются настолько, что духовный ученик сможет воспользоваться ими для восприятий в высшем мире. В это мгновение для него наступает то, что называется просветлением, в противоположность подготовлению или очищению, которое состоит в упражнениях для развития органов. (Здесь говорится об «очищении», так как посредством этих упражнений ученик очищается в известной области внутренней жизни от всего того, что вытекает только из мира чувственного наблюдения.) Легко может произойти, что и до просветления в собственном смысле человека неоднократно посетят «мимолетные озарения» из высшего мира. Он должен принимать их с благодарностью. Уже они могут сделать его свидетелем духовного мира. Но он не должен смущаться, если этого и не произойдет во время его подготовления, которое, может быть, покажется ему слишком продолжительным. Кто способен вообще впадать в нетерпение «из-за того, что он еще ничего не видит», тот еще не выработал правильного отношения к высшему миру. Таковое усвоено только тем, для кого упражнения, совершаемые при обучении, стали как бы самоцелью. Эти упражнения и являются в действительности работой над духовно-душевным, а именно над нашим собственным астральным телом. И мы можем «чувствовать» даже, когда еще «ничего не видим»: «я работаю духовно-душевно». Но только если заранее составить себе определенное мнение о том, что собственно мы хотим «увидеть», то мы будем лишены этого чувства. Мы не придадим тогда никакого значения тому, что в действительности безмерно значительно. Нужно чутко прислушиваться ко всему, что мы переживаем во время упражнений и что коренным образом отличается от всех переживаний в чувственном мире. Тогда мы уже заметим, что работаем над своим астральным телом не как над безразличной субстанцией, но что в этом теле живет совершенно иной мир, о котором мы ничего не знаем в жизни внешних чувств. Высшие существа действуют на астральное тело подобно тому, как физически-чувственный внешний мир действует на тело физическое. И мы «наталкиваемся» на высшую жизнь в нашем астральном теле, если мы только не замыкаемся перед ней. Если кто-нибудь все снова и снова говорит себе: «Я ничего не воспринимаю», то это бывает большей частью оттого, что он вообразил себе, будто это восприятие должно выглядеть определенным образом; и так как он не видит того, о чем он вообразил себе, что должен видеть, он говорит: «Я ничего не вижу».

Но кто усвоит себе правильное душевное отношение к выполнению упражнений, тот в этих упражнениях все больше будет находить нечто такое, что он любит ради него самого и без чего, как без неизмеримо значительного для него жизненного дела, он не может больше обходиться. И тогда он знает, что в силу самих этих упражнений он находится в духовно-душевном мире, и он ждет с терпением и покорностью того, что последует дальше. Это душевное расположение духовный ученик может лучше всего осознать в словах: «Я готов делать все, что мне надлежит делать в смысле упражнений, и я знаю, что в надлежащее время мне будет дано столько, сколько мне необходимо. Я не требую этого нетерпеливо, но всегда готов принять это Против этого нельзя возразить: «Итак, духовный ученик должен бродить в потемках в течение, быть может, неизмеримо долгого времени: ибо находится ли он в своей работе на верном пути, это может обнаружиться лишь после того, как появится результат». Но это неверно, что только результат может привести к признанию правильности работы. Если ученик становится в правильное отношение к упражнениям, то, не дожидаясь результата, из того удовлетворения, которое дает ему сама работа, он приходит к ясному сознанию, что он делает нечто правильное. Правильная работа в области духовного обучения связана с удовлетворением, которое не есть только удовлетворение, но и познание. А именно, познание: я делаю нечто, о чем я знаю, что оно подвигает меня вперед в верном направлении. Каждый духовный ученик может в любое мгновение иметь такое познание, если он только с чутким вниманием отнесется к своим переживаниям. Если он не обратит внимания, то он не заметит этих переживаний, подобно погруженному в свои мысли пешеходу, который не видит деревьев по обеим сторонам пути, хотя увидел бы их, если бы обратил на них внимательный взор. Отнюдь не желательно ускорять наступление иного результата, чем тот, который обычно вытекает из упражнений. Ибо это легко может оказаться лишь самой малой долей того, что в действительности должно было бы наступить. В духовном развитии частичный успех бывает часто причиной сильного замедления в наступлении полного успеха. Движение в таких формах духовной жизни, которые соответствуют частичному успеху, притупляет к влияниям сил, ведущих к более высоким моментам развития. И тот успех, которого мы достигаем тем, что все-таки «заглянули» в духовный мир, есть только кажущийся; ибо такое заглядывание приводит не к истине, а лишь к обманчивым образам.

Духовно-душевные органы, цветки лотоса, образуются у человека, проходящего духовное обучение, таким образом, что они представляются ясновидящему сознанию как бы вблизи определенных органов физического тела. Из числа этих душевных органов могут быть названы здесь: тот, который находится в середине между бровей (так называемый двухлепестковый цветок лотоса), другой – в области гортани (шестнадцатилепестковый цветок лотоса), третий – в области сердца (двенадцатилепестковый цветок лотоса) и четвертый– в области подложечной ямы. Другие органы появляются вблизи других частей физического тела. (Можно пользоваться наименованием «двух» – или «шестнадцатилепесткового цветка», так как эти органы допускают сравнение с цветками, наделенными соответствующим числом лепестков.)

Цветки лотоса слагаются из астрального тела. Когда мы развили в себе тот или иной из них, то мы уже знаем тогда, что он у нас есть. Мы чувствуем, что можем пользоваться им и что при этом действительно вступаем в высший мир. Впечатления, которые мы получаем от этого мира, походят еще во многих отношениях на впечатления физически-чувственного. Человек, познающий имагинативно, может говорить о новом высшем мире, обозначая свои впечатления как ощущения тепла и холода, как восприятия звука или слова, как действия света или красок. Ибо он воспринимает их как таковые. Но он сознает, что эти восприятия выражают в имагинативном мире нечто иное, чем в мире чувственно-действительном. Он познает, что за ними стоят не физически-вещественные причины, а душевно-духовные. Когда он получает тепловое впечатление, он приписывает его, например, не куску горячего железа, а рассматривает его как вытекающее из душевного процесса и знакомое ему дотоле лишь в его душевной внутренней жизни. Он знает, что за имагинативными восприятиями стоят душевные и духовные вещи и события, подобно тому как за физическими восприятиями – вещественно-физические существа и факты. Но к этому сходству имагинативного и физического мира присоединяется и значительное различие. В физическом мире есть нечто, что в имагинативном мире проявляется совершенно иначе. В первом можно наблюдать непрерывное возникновение и прохождение вещей, смену рождения и смерти. В имагинативном мире вместо этого явления происходит постоянное превращение одного в другое. В физическом мире мы видим, например, как отмирает растение. В имагинативном же мире по мере того, как растение увядает, видно возникновение другого образования, которое не воспринимается физически, но в которое постепенно превращается отмирающее растение. И когда растение исчезло, на его месте оказывается вполне развившееся образование. Рождение и смерть суть представления, теряющие в имагинативном мире свое значение. На их место становится понятие превращения одного в другое. Оттого что это так, имагинативному познанию становятся доступными те истины о существе человека, которые были изложены в этой книге в главе «Сущность человечества». Физически-чувственному восприятию доступны только процессы физического тела. Они протекают в «области рождения и смерти». Другие члены человеческой природы: жизненное тело, тело ощущающее и Я, – подчинены закону превращения, и их восприятие раскрывается имагинативному познанию. Достигший этого познания воспринимает, как из физического тела как бы высвобождается то, что с умиранием продолжает жить в иной форме бытия.