Чарльз Форт - 1001 забытое чудо. Книга проклятых Страница 66

Нам говорят, что она провалилась. Огромная масса людей побежала к набережной, ища убежища. Город Лиссабон был погружен в глубокую темень. И набережная и все находящиеся на ней люди исчезли. Если она и они провалились, ни единого трупа, ни клочка одежды, ни доски с набережной, даже ничтожной щепки от нее так никогда и не выплыло на поверхность.

XVIII Новая Доминанта

Я ПОДРАЗУМЕВАЮ «преимущественно» или главным образом» все, что противостоит Эксклюзионизму.

Что Развитие, или Прогресс, или Эволюция есть Попытка Позитивизировать и представляет собой механизм, посредством которого пополняется позитивное существование, то, что мы называем существованием, есть лоно бесконечности, и само есть только инкубационное существование, в конце концов все попытки разрушаются неправильно исключенными. Субъективно этому разрушению способствует наше интуитивное ощущение неправомерных и тесных ограничений. Поэтому классические и академические художники писали позитивистские полотна и выражали единственный идеал, который я ощущаю, хотя мы часто слышим об «идеалах» вместо различных проявлений — в искусстве, науке, теологии, политике — Единственного Идеала. Они стремились удовлетворить, в его художественном аспекте, космическое стремление к единству, или полноте, иногда называемой гармонией, а в некоторых аспектах называемое красотой. С помощью игнорирования они искали целостности. Но световые эффекты, которыми они пренебрегали, и их жесткая и ограничивающая приверженность к стандартизированным сюжетам вызвали бунт импрессионистов. Точно так же пуритане стремились к систематизации и пренебрегали физическими потребностями, или грехами, или физическими разгрузками, или развлечениями: они подверглись нападению и были свергнуты, когда их узость стала очевидной и нестерпимой. Все вещи стремятся к позитивности, для себя или для квазисистем, частью которых они являются. Формализованность и математика, регулярное и единообразное суть аспекты позитивного состояния — но Позитивное есть Всеобщее — поэтому все попытки достигнуть позитивности, которые кажутся удовлетворительными в аспектах формализованности и регулярности, рано или поздно оказываются негодными в аспекте широты и универсальности. Поэтому и существует бунт против сегодняшней науки, потому что сформулированные высказывания, которые рассматривались как окончательные истины, сейчас кажутся недостаточными. Каждое заявление, которое противопоставлялось нашим допущениям, оказалось композицией, подобной академической картине; чем-то, произвольно вырезанным из своих связей с окружающей средой, или отделенным рамкой от мешающих и тревожных фактов, или обрисованным с помощью игнорирований. Наша собственная попытка имела целью вобрать в себя включенных, но также включить исключенных в более широкие представления. Но тем не менее, мы принимаем, что для каждого из наших предположений где-то есть и несоответствия, что окончательное высказывание должно включать все вещи. Именно об этом сплетничают ангелы. Окончательное непроизносимо в квазисуществовании, где думать означает включать, но также и исключать, или не быть окончательным. Если мы признаем, что для каждого мнения, которое мы высказали, гдето должно быть нечто, противоречащее ему, то мы — интермедиатисты, а не позитивисты, и даже не позитивисты более высокого уровня. Конечно, может оказаться, что когда-нибудь мы сами станем систематизировать и догматизировать и откажемся думать о чем-нибудь, за что нас смогут обвинить в игнорировании, и станем верить вместо того, чтобы только допускать: тогда, если бы мы смогли найти более широкую систему, которая бы не признавала никаких противоречий, мы были бы позитивистами более высокого уровня. Пока мы только допускаем, или принимаем, мы не являемся позитивистами более высокого уровня, но мы чувствуем, что Новая Доминанта, хотя мы думали о ней как об еще одной системе порабощения, будет ядром более высокого позитивизма, и что она станет средством для подъема в бесконечность новой партии неподвижных звезд, до тех пор, пока, как инструмент пополнения, она тоже не отыграет свою роль и уступит дорогу какому-нибудь новому средству порождения абсолютности. Мы допускаем, что все астрономы наших дней загубили свои души, или, скорее, все свои шансы достигнуть Бытия, но что Коперник, Кеплер, Галилей и Ньютон, и, может быть, Леверье находятся сейчас в числе неподвижных звезд. Когда-нибудь я попытаюсь найти их. Во всем этом, я думаю, мы вполне соответствуем Моисею. Мы указываем направление на Обетованную Землю, но, если только мы не излечимся от нашего интермедиатизма, о нас никогда не сообщат в Monthly Notices.

Согласно нашему допущению, доминанты в своей последовательности замещают предшествующие им доминанты не только потому, что они более позитивны, но потому, что старые доминанты, как средства пополнения науки, выходят из игры. Мы принимаем, что Новая Доминанта, Доминанта более широких включений, проявляется во всем мире, и что старый Эксклюзионизм повсюду рушится. В физике Эксклюзионизм рушится своими собственными исследованиями, например, в области радиоактивности и в своих спекуляциях об электронах, или своими переходами в метафизику и в следствие дезертирства, наблюдающегося уже в течение многих лет в лице таких людей, как Герни, Крукс, Уоллес, Фламмарион, Лодж, устремившихся к изучению ранее игнорируемых явлений, уже более не называемых «спиритуализмом», а называемых сейчас «психическим исследованием». Биология находится в состоянии хаоса: обычные дарвинисты перемешались с мутационистами, ортогенезистами и последователями Виземанна (Вайсмана), которые берут от дарвинизма одну из его псевдооснов и тем не менее пытаются примирить свои ереси с ортодоксией. Художники стали метафизиками и психологами. Разрушение Эксклюзионизма в Китае, Японии и Соединенных Штатах потрясло историю. Наука астрономия приходит в упадок, так что, хотя Пикеринг, например, и размышлял о транснептуновых планетах, а Лоуэлл пытался приложить еретические идеи к видимым структурам Марса, внимание сейчас ежеминутно сосредоточивается на таких технических деталях, как изменчивость теней четвертого спутника Юпитера. Я думаю, что с более широкой точки зрения сверхутонченность свидетельствует о вырождении и упадке.

Я думаю, что твердыня Инклюзионизма лежит в воздухоплавании. Я думаю, что твердыня Старой Доминанты, когда она еще была новой, заключалась в изобретении телескопа. Или что, совпадая во времени с крахом эксклюзионизма, появляется средство выяснения, действительно ли существуют обширные воздушные поля льда и летающие озера, полные лягушек и рыбы, — из которых падают обработанные камни, черные вещества и большие количества растительного вещества и мяса, которое, может быть, представляет собой драконье мясо, существуют ли межпланетные торговые маршруты и обширные области, опустошенные Супертамерланами, появляются ли иногда на этой земле посетители из других миров, которых, может быть, преследовали, захватывали и допрашивали.

XIX

Я СТАРАТЕЛЬНО ИСКАЛ факты о странных явлениях, касающихся птиц, но мои поиски оказались не очень квазиуспешными. Кажется, я скорее подчеркиваю нашу старательность, поскольку против отношения Принятия может быть, вероятно, выдвинуто обвинение, что тот, кто только принимает, или допускает, сам относится к числу людей с унылыми интересами и не склонными к приложению энергии. Но это, кажется, к нам неприложимо: мы очень усердны и трудолюбивы. Я предлагаю некоторым из наших учеников, чтобы они присмотрелись к делу передачи сообщений с помощью голубей, конечно приписываемым земным владельцам, но которые, как говорят, нерасшифруемы. Мы бы сами это сделали, но это было бы эгоистично. Так будет больше в духе Интермедиатизма, который будет удерживать нас вне тверди: позитивизм — это абсолютный эгоизм. Но оглянемся назад ко времени полярной экспедиции Андрэ. О голубях, которые в обычных условиях не имели бы никакой рекламы, в то время писали часто.

В журнале Zoologist, 3-18,21, рассказывается о случае с птицей (тупик), которая упала на землю с трещиной в голове. Интересно, хотя это только размышление, —о какой твердый предмет — высоко в воздухе — могла удариться эта птица?

Необычайной силы красный дождь во Франции, прошедший 16 и17 октября 1846 года; дождь сопровождался мощной грозой; предполагают, что красная окраска дождя была обусловлена веществом, подхваченным с поверхности этой земли, которое затем выпало вместе с дождем (Comptes Rendus, 23,832). Но в Comptes Rendus, 24, 625, описание этого дождя не соответствует впечатлениюо воде, красной, от взвешенного в ней песка и грязи. Здесь сказано, что этот дождь был настолько ярко красный и так похож на кровь, что многие люди во Франции были охвачены ужасом. Приводятся два анализа (Comptes Rendus ,24,812). Один химик отмечает большое количество каких-то частиц в веществе, толи похожих на кровяные шарики то ли нет. Второй химик получил осадок органического вещества в количестве 35 процентов. Могло случиться, что где-то был убит какой-нибудь межпланетный дракон или что эта красная жидкость, содержавшая много частиц, происходит из чего-то, о котором и подумать неприятно, чего-то размером, может быть, с горы Кэтскилл, но на сегодня твердо установленным фактом является то, что вместе с этим веществом в Лионе, Гренобле и других местах Франции упали жаворонки, перепела, утки и водяные курочки (камышницы), причем некоторые из них были живы.