Кристофер Бейч - Круги жизней. Реинкарнация и паутина жизней Страница 7

Под влиянием метафизического натурализма сциентисты в течение многих лет твердят нам, что ощущение, будто бы за пределами физического мира есть что-то еще, — просто стремление выдать желаемое за действительное, культурный невроз, оставшийся с доисторических времен. Они предлагают отбрасывать такие внутренние побуждения, как простые иллюзии, созданные для защиты от жестокой реальности без Бога и идеи вечной жизни. Подавляемые авторитетом науки, которую путаем с сциентизмом, мы продолжаем отрезать себя от сокровенной части своего существа. Ставя разум превыше всего, мы перестаем обращать внимание даже на слабый голос, доносящийся из-за пределов “разумных рассуждений”. За то, что наука и порожденные ею технологии впечатляюще усовершенствовали многие сферы человеческой жизни (хотя, как выяснилось впоследствии, иногда с сомнительным результатом), натурализм с его духовной стерильностью потребовал страшную цену.

Как бы то ни было, метафизический натурализм проник сегодня до мозга костей — всех и каждого в отдельности. Он формирует нашу оценку качества жизни (жизненный стандарт) и даже сознания (состояние мозга), ведет к рискованному применению медицинских технологий ради нескольких месяцев жизни, потому что мы потеряли веру в какое-либо другое существование, кроме физического. Озабоченность тем, что дает наука, затемняет то, что метафизический натурализм отнимает у нас и что наука сама по себе дать не может. Ее исключительные успехи в открытии тайн реального мира убеждают нас, что мы, по сути, не что иное, как чисто физические создания.

Но это не так, и не наука заставляет нас прийти к такому выводу. Метафизический натурализм — не вина науки, а наша вина. Он отражает издавна существовавшее слепое увлечение, которое сегодня получило столь широкое распространение.

Если современная мысль видит науку и духовность как диаметрально противоположные понятия, то постсовременная мысль дает иную оценку. Два важных открытия. Во-первых, крупные прорывы в самих научных дисциплинах опрокинули взгляд Ньютона и картезианцев на Вселенную как на гигантскую физическую машину. Квантовая физика бросила вызов нашему понятию материи. Открытия в теории информации и систем, исследовании сознания, кибернетике, химии и биологии способствовали возникновению новой парадигмы, менее враждебной духовным реальностям. Читая работы Грегори Бейтсона, Ильи Пригожина, Руперта Шелдрейка, Станислава Грефа и Артура Янга, нельзя не признать, что наука стремительно отмежевывается от метафизического натурализма.

Во-вторых, классические духовные учения в последние годы переживают на Западе возрождение, позволяя людям осуществить трансцендентное измерение своей сущности[22].

В последние десятилетия в США приезжает много мастеров медитации, создающих свои центры, где преподают эти учения. В то время как средства массовой информации пытаются привлечь внимание к порой сомнительным представлениям восточной духовности, учителя, заслуживающие настоящего доверия, спокойно трудятся, пересаживая свои традиции на американскую почву. Их семинары и практические занятия ежегодно посещают десятки тысяч американцев. К классическим духовным учениям следует прибавить различные эмпирические психотерапии, также способные представить людям трансцендентную сторону жизни. Подобное развитие событий начинает медленно влиять на интеллектуальное сообщество[23].

Исследования по реинкарнации — только одно из многих направлений научных исследований, бросающих вызов метафизическому натурализму. Если реинкарнация— правда, то натурализм — ложь. Если мы проживаем на Земле много жизней, то делаем это, перемещаясь между двумя сферами — физическим и неким нефизическим измерением, по крайней мере, нефизическим в классическом понимании этого слова. Истинная наука не имеет теоретических возражений против возможности существования такого измерения, хотя, естественно, будет тщательно исследовать аргументы, свидетельствующие в его пользу[24].

Мне осталось лишь обрисовать, что ждет читателя в следующих главах. План этой книги прост. В начальных главах исследуются ключевые компоненты теории реинкарнации, в последующих — некоторые ее ответвления. Все изложено так, чтобы было понятно новичку и одновременно интересно тем, у кого уже есть представление о реинкарнационном мировоззрении. Книга начинается с азов и постепенно выходит на более высокий уровень обсуждения темы.

Во второй главе приводятся некоторые свидетельства реинкарнации, полученные исследователями. Я не собирался представлять полный набор доказательств, а хотел лишь показать широту их диапазона и направить читателя к источникам, где он сам сможет получить эти свидетельства. В третьей главе рассматривается концепция кармы и некоторые причинно-следственные модели, связывающие одну жизнь с другой, которые стали понятны благодаря различным современным психотерапиям. В четвертой исследуется влияние реинкарнации на понимание нами самих себя. (Это была самая трудная для меня, да, думаю, и для читателя, глава, так как она предлагает значительно расширить восприятие того, какими существами мы являемся). В пятой главе рассматриваются более широкие ритмы человеческой жизни внутри реинкарнационной философии, идея о том, что жизненные круги (циклы) человека надо воспринимать как движение от рождения к рождению, промежуточной транзитной точкой между которыми является смерть. Также исследуются понятие “возраст души” и карта эволюции души, взятая из индийского учения чакры.

В главе шестой задается вопрос, соединима ли идея реинкарнации с христианской верой, подрывает ли она что-либо существенное в Евангелиях. Я доказываю, что соединима и ничего не подрывает, и очерчиваю как минимальные, так и максимальные возможности, имеющиеся сегодня в распоряжении христиан. В приложении, находящемся в конце книги, критикуются утверждения, будто сам Иисус учил реинкарнации и это отражено в книге Наг-Хаммади и даже в Новом Завете).

Если кто-то принимает реинкарнационное мировоззрение, это неизбежно приведет к пересмотру института семьи, что является темой седьмой главы. Реинкарнация предлагает нам оставить в стороне механизмы генетического соединения и непроизвольных мутаций и постичь более глубокую логику и цель объединения индивидов в семью. Глава восьмая продолжает эту линию, выводя ее за пределы семьи. Развивая идею жизненной паутины, она исследует, как концепция кармы и возрождения может улучшить способность понимать и реагировать на изменяющиеся модели нашей нынешней жизни.

Глава девятая продолжает обсуждение паутины жизни в нескольких направлениях. Во-первых, она представляет модель наших взаимодействий с паутиной, развивая идею, что мы — самовыбирающее опытное поле. Затем эта модель используется для обсуждения особенно поразительных феноменов, которые я называю “эффектом поля”. Когда в психотерапии произошли главные открытия, они вызвали впечатляющие и непосредственные изменения внутри нас, которые нельзя объяснить только физическими явлениями. В конечном итоге эта модель применяется, чтобы показать, как буддийская медитация и христианская мораль по-разному, но с одинаковым результатом разрывают кармический круг.

Завершающая книгу десятая глава вкратце исследует, как принятие реинкарнационного мировоззрения может изменить восприятие великих религиозных учителей.

Поскольку вопрос продолжительности нашей жизни часто выглядит как основной, важно не ошибиться в этом. Систематически недооценивать ее продолжительность так же разрушительно, как и переоценивать. Не нужно мучить себя мечтами о том, чего не может быть, но не нужно также строить иллюзий по поводу реального жизненного процесса. Можно ли решить вопрос возрождения эмпирически или это вопрос абстрактных споров, которые все равно не дадут конструктивного результата? Вот с этого и следует начать наше исследование.

Глава 2. О свидетельствах

Во многих мировых культурах реинкарнация рассматривается как истинная основа существования. А вся наша жизнь, движущаяся сквозь бесконечность, как протекающая на фоне бесчисленных кругов. Конечно, на Западе эта идея воспринимается по-другому. Однако именно западная культура высоко ценит доказательства, и глубоко проникла принципом, что наша вера в постулаты должна быть прямо пропорциональна их доказательности. И если реинкарнация укоренилась в постпросветительской культуре Запада, значит, это произошло в силу ее неопровержимой очевидности.

Хотя многие не осознают этого, но у буддизма и индуизма с древних времен были веские основания для признания реинкарнации. Если не среди масс, так среди интеллектуалов возрождение рассматривалось не как теоретический постулат, принимаемый на веру, но как закон природы, способный проявляться. Если мы жили прежде, в нашем сознании должны остаться следы этих жизней. На протяжении 25 веков философская индийская традиция утверждает, что эти следы есть, и каждый, кто готов систематически изучать свое сознание посредством медитации, может подтвердить этот факт. Такие воспоминания ничем не отличаются от других, разве что хранятся в памяти значительно “дальше”, чем воспоминания, извлекаемые из нашей нынешней жизни. Традиционно считалось, что для их восстановления может понадобиться целая жизнь. К счастью, сегодня не нужно ждать так долго. Мой бывший коллега и близкий друг любил повторять: “Кто не верит в реинкарнацию — или невежа, или тупица”, т. е. или не знает об уже опубликованных исследованиях, или слепо верит в другую теорию жизни, не совместимую с реинкарнацией. Я не хотел бы заходить так далеко, как мой друг, но доказательства действительно с каждым годом становятся все убедительнее. Мое мнение таково: исследователи накопили столько неопровержимых свидетельств реинкарнации, что эта тема, ранее считавшаяся бездоказательной, теперь может быть переведена в разряд тем средней или даже высокой доказательности.