Геннадий Белимов - Загадочный Волжский Страница 78

— Ну–ка быстро ложись, а то инопланетяне за тобой прилетят!

— Ну и что? — безмятежно возразила Яна. — Я у них уже была, и они мне ничего плохого не сделали. У «планетян» интересно. Представляешь, ножей у них вообще нету, а ложки длинные–длинные…

— Они тебя угощали? — подыграла мама дочке.

— Да, угощали, но плохого ничего не делали.

Позже Яна еще не раз уже сама, словно вспоминая, возвращалась к теме «инопланетян». То вспомнила, какая необычная кастрюля была у них, то вдруг заявила: «Мама, у меня другая фамилия была, когда меня брали к инопланетянам. У них я летала, но не на самолетике, а на воздушном блюдце (!)».

Разумеется, я поинтересовался, часто ли при девочке говорят о «летающих тарелках» и НЛО? Но, оказывается, в семье Светланы отношение к ним довольно прохладное.

Однажды Яна стала рассказывать, какой блестящий костюм был на ней при полетах на «блюдце»: «Штанишки с кофточкой, но не отдельно, а все вместе…» Скафандр, комбинезон? Загадка…

Когда Яне было уже три с лишним года, она разговорилась о какой–то своей прошлой жизни.

— Фамилия у меня была Палиса, а звали Даяна, — рассказывала она, — а жила я в городе Пуго и была большая–большая… От Волжского это очень далеко.

— Может, ты была итальянкой? — смеялась Светлана Николаевна, оценивая новое имя дочери.

— Не знаю, мамочка, но я была не русская. Сейчас я русская, а тогда — нет. Я была такая красивая…

Через несколько недель мама осторожно поинтересовалась «прежним» именем девочки. Все повторилось: Палиса, Даяна, город Пуго… И добавилось:

— У меня были красивые волосы каштанового цвета (девочка и ее мама светловолосые, и никто не подозревал, что кроха знает слово «каштановый»).

— Яночка, а какой это цвет — каштановый? Как наш шкаф?

— Нет, мамочка, у меня же были блестящие волосы… — похоже, каштановый цвет она все же не знала.

— А муж у тебя был?

— Нет, не было. Но у меня было много–много детей… (Школа? Приют?)

— На чем вы ездили? На машинках?

— Нет, тогда машин не было, — то ли фантазировала, то ли вспоминала Яна. — Были лошадки, и они возили домики на колесах, с окошками. Заходишь, а там сидения маленькие…

— Карета?

— Ну, я не знаю, — сердилась трехлетняя Яна. — Может, карета, но я в таком домике ездила, когда жила в том городе.

Однажды Яна поразила бабушку тем, что стала рассказывать ей про скелет, а потом спохватилась: «Бабуля, а ты знаешь, что такое скелет?»

— Знаю.

— Я тоже знаю. Это когда только косточки от человека.

Позже бабушка провела расследование: никто из домашних про скелеты Яне не рассказывал, а в садик она еще не ходила. Откуда же знает про скелеты?

А что, если Яна действительно что–либо вспоминала из прошлого, причем отстоящего от нынешнего лет на сто–двести? К этой вероятности приводит, к примеру, описание одежды «взрослой» Яны. Из расспросов Светланы Николаевны, платье на ней было длинным, прикрывающим «ботиночки», прямым и, по–видимому, с чем–то вроде накидки сверху. Надо отметить, что ничего подобного ни у девочки, ни у мамы в гардеробе нет. Вообще невольно вспоминается мода из эпохи Гюго, Бальзака или Диккенса…

Разумеется, в попытках объяснить фантазии Яны земными причинами, мы предположили, что она много смотрит видиков. Отнюдь. У Викторовых обычный телевизор, и показывают сейчас по нему в основном про Денди, мир Диснея и Мики Мауса.

…Не раз Светлана Николаевна замечала: девочка подходит к трельяжу и озадаченно заглядывает за створки зеркала. Однажды Яна не выдержала:

— Мамочка, какое у нас зеркало некрасивое, черное…

— Ну, почему же? Оно блестящее…

— Зеркало должно быть не таким. Хочешь, расскажу, как делать зеркало? Надо взять растение и долго делать так (показывает руками непонятное). Потом мажешь клеем, но не таким, как у дедушки. Потом надо взять камушки красивые, разных цветов и приклеить. Получается красиво, не то что у нас.

— До меня дошло, что Яна объясняет о чем–то вроде мозаики, — делилась со мной Светлана Николаевна, — но я не понимала, причем тут зеркало? Яна объяснила, что мозаика или инкрустация была на одной стороне, а само зеркало было обычным, но крепилось на «палочках» и могло поворачиваться туда–сюда. Но где она могла видеть подобное?..

Можно было бы еще вспоминать какие–то детали «фантазий» девочки, спорить, удивляться… К примеру, дед Яночки считает, что девочка не по годам развита и умеет фантазировать. Но наши наблюдения прервались, и определить, фантазии ли это или действительно постпамять, мы, вероятно, не сумеем. Причина вполне обыденная: девочка вскоре пошла в детский сад. Наверное, она что–то такое рассказывала в группе, потому что воспитатели встревожились: девочка может вырасти лгунишкой. Наверное, с ней проводили правильные воспитательные беседы, и они дали хороший результат. Яне пошел пятый годик, и она больше не вспоминает и не фантазирует ни о чем постороннем. Малышка не то чтобы замкнулась… она стала, как все дети.

Но, может, ей еще снятся те странные сны–видения?..

Я мог бы еще немало говорить на эту тему — о реинкарнации, о памяти прошлых воплощений, о рождении необычных детей, которым даже особое название придумали — дети индиго, но книга не может быть бесконечной. А пока мне очевидно — загадок в мире столько, что их хватит на многих–многих исследователей. Лишь бы не замыливались глаза и не падал интерес к непознанному на фоне нашей суетной обыденности.

Мост между мирами

На мой взгляд, сейчас очень интересное время, такое, когда многие фантастические идеи превращаются в реальность. Впрочем, так и должно быть. Кто–то подсчитал, что 90 процентов из нафантазированного Жюль Верном успешно воплотилось в жизнь, и мы пользуемся техническими устройствами, впервые описанными великим писателем, каждодневно. А сейчас, похоже, мы стоим на пороге еще одного поразительного открытия.

Около трех лет между волжскими и петербургскими специалистами происходит обмен идеями и информацией по проблеме, с важностью которой для человечества мало что может сравниться. Речь идет о контактах с потусторонним миром с помощью электронной аппаратуры — магнитофонов, радиоприемников, телевизоров, видеокамер, компьютеров и иной техники. Сомнений по поводу жизни после смерти в обществе пока еще немало, однако, кажется, появился метод, который расставит все по своим местам.

Эта технология открыта сравнительно недавно и получила название «инструментальной транскоммуникации». Новое слово состоит из двух частей: «транс» — через, по ту сторону, «коммуникация» — общение. Примечательно, что информация приходит напрямую «с другой стороны» и улавливается техническими средствами, а ей в нашем индустриальном обществе верят куда больше, чем, скажем, медиумам или спиритам. Но главное, сообщения можно зафиксировать, записать на видео или магнитных пленках, и это уже достаточно успешно делается энтузиастами в ряде стран. Особенно впечатляют телевизионные картинки с «того света». Похоже, «там» жизнь и природа не особенно отличаются от нашей, земной. Но чем–то все же отличаются.

Понятно, что успешное развитие методики связи с потусторонним миром окончательно развеет миф об одноразовой жизни, покончит с «психологией временного существа», избавит людей от гнетущего страха смерти. Мы, живые и, условно говоря, «умершие», сможем общаться, и поэтому расставание не будет восприниматься столь трагически фатально, как сейчас. Это будет похоже на то, будто близкий человек уехал в другой город или в другую страну, и общаться с ним можно только по телефону. Со временем, полагаю, люди придумают нечто типа видеофонов.

В нашем городе этой проблемой занимается инженер–электронщик Владимир Ефимчук, член Волжской группы по изучению аномальных явлений, а в Петербурге — молодой ученый, кандидат физико–математических наук, доцент Санкт — Петербургского электротехнического госуниверситета Артем Михеев и его соратники. В 2004 году Михеевым была создана Российская ассоциация инструментальной транскоммуникации (РАИТ) — первая в стране организация по общению с другими уровнями Реальности с использованием технических средств. К сожалению, в России лишь совсем недавно появились энтузиасты нового перспективного вида связи с потусторонним миром, а в Швеции, Германии, Франции, США, Бразилии, Испании, Люксембурге транскоммуникационные организации существуют уже несколько десятилетий, и тысячи людей участвуют в подобных диалогах.

Не так давно Артем Михеев приезжал в наш город, чтобы обсудить как саму проблему связи с потусторонним миром, так и чисто технические задачи.

— Предстоит разработать более чувствительное электронное оборудование, чтобы выявить и отфильтровать еле слышимые сообщения из «белого шума» радиочастот, на которых идет общение с ушедшими от нас, — рассказывал Владимир Ефимчук о поставленной задаче. — Это непросто, потому что пока неясны принципы устойчивой связи и предпочтительные диапазоны частот. Приходится идти сугубо экспериментально–опытным путем.