Николай Рерих - Обитель Света Страница 8

Среди сумерек гелонг рассказывает о Владыке Майтрейе:

"Человек двенадцать лет искал Майтрейю Будду. Нигде не нашел. Разгневался и отказался. Идет путем. Видит, странник конским волосом пилит железную палку и твердит: "Если даже жизни моей не хватит, все-таки перепилю". Смутился человек. "Что значат мои двенадцать лет перед таким упорством? Вернусь я к моим исканиям". И тогда явился человеку сам Майтрейя Будда и сказал: "Давно уже Я с тобою, но не замечаешь и гонишь, и плюешь на Меня. Вот сделаем испытание. Пойди на базар. Я буду на плече твоем". Пошел человек, зная, что несет Майтрейю. Но шарахнулись от него люди, носы заткнули и закрыли глаза. "Почему бежите вы, люди?" — спросил он. "Что за ужас у тебя на плече? Вся в язвах смердящая собака". И опять не увидели люди Майтрейю Будду. И увидели, чего каждый достоин".

Между Марал-баши и Кучарами наш конюх Сулейман, указывая на гору к юго-востоку, говорил: "Вот за тою горою живут святые люди. Ушли они от мира, чтобы спасать людей мудростью. Многие ходили в их страну, но мало кто дошел. Знают, что надо идти за эту гору. А как зайдут за нее, так и потеряют дорогу".

Карашар является не только средоточием карашарских калмыков, но и последним упомянутым историографами местопребыванием Чаши Будды. Чаша Благословенного была перенесена сюда из Пешавара и затем исчезла.

"Чаша Будды будет снова найдена при наступлении времени Шамбалы".

Пурушапура или Пешавар некогда был городом Чаши Будды. Принесенная туда после смерти Учителя, Чаша в течение долгого времени была предметом глубокого преклонения. Во времена китайского путешественника Фахиена, около 400 г. нашей эры, Чаша еще находилась в Пешаваре, в нарочно для нее выстроенном монастыре. Она представляла собой разноцветный сосуд. Причем были очень заметны линии краев четырех чаш, вошедших в состав ее.

Во времена другого китайского путешественника Хьюен-Тсанга, около 630 г. нашей эры, чаши уже не было в Пешаваре. Она была в Персии или уже в Карашаре.

Чаша Будды чудотворна и неистощима — истинная чаша жизни.

Джатака рассказывает о происхождении Чаши Будды:

"Тогда с четырех стран пришедшие четыре хранителя мира поднесли чаши, сделанные из сапфира, но Будда отказался. Снова они предложили четыре чаши, сделанные из камня мугаванна, и Он, полный состраданья к четырем гениям, принял четыре чаши.

Одну в другую поставил и приказал: да будет одна!

И края четырех чаш стали видимы только как черты. Все чаши вошли в одну чашу.

Тогда Будда в эту новосделанную чашу принял пищу и, насытившись, совершил благодарение".

"Лалита Вистара", рассказывая о таинствах Чаши Будды, приписывает Благословенному следующие значительные обращения к царям, которые принесли чаши:

"Поклонись чашею Будде и ты будешь в чаше, как в сосуде познания".

"Предложив чашу нам подобным, не будешь оставлен ни памятью, ни суждением".

"Кто дает чашу Будде, тот не будет оставлен ни памятью, ни мудростью".

Эта чаша — ладья жизни, чаша спасения — скоро снова должна быть найдена.

Так знают в пустынях.

Тайны

На Каракоруме, на девятнадцати с половиною тысячах футов — на этой самой высокой в мире дороге, конюх Гурбан допрашивал меня:

"Что же такое захоронено в этих высотах? Должно быть, там скрыто большое сокровище, ведь трудна дорога к этому месту. А как дойдешь через все перевалы, попадешь на свод гладкий. Гудит что-то под копытами. Не иначе, что здесь великие тайники, а входа в них мы не знаем. Будут ли когда в книгах открыты записи, где и что захоронено?"

А вокруг этого величественного Каракорумского свода блистали ослепительно белые вершины. Так, во весь горизонт без перерыва возносилось одно чистейшее сверкание. На самом пути, словно бы напоминания, белело множество костей. Не за кладами ли шли какие-то путники? Конечно, за богатством пересекали Каракорум бесчисленные караваны.

Тут же вспомнилось и другое предание о кладе. В Италии, в Орвието, мне рассказывали знаменательную легенду о захороненных художественных сокровищах. Сказание относилось чуть ли не к самому Дуччо или к одному из его современников. Говорили высоким слогом, который так идет славно-звучному итальянскому языку.

"Так же как и теперь, и в прежние времена не всегда понимали лучших художников. Затемненному глазу трудно было оценить образы, особо высокие. Требовали лишь исполнения старых правил, но красота часто не бывала доступна. Так же случилось и с великим художником, о котором мы говорили. Лучшие из картин его, вместо того, чтобы восхваленно умилять сердца людей, подвергались осуждениям и насмешкам. Художник долго выносил это несправедливое к нему отношение".

"В божественном экстазе он продолжал творить многие произведения".

"Вот однажды написал он предивную Мадонну, но это изображение завистники воспрепятствовали поставить в предназначенное ему место. И случилось так не раз, и не два, а несколько раз. Если ехидна начинает ползать, она заползет и во дворец, и в хижину".

"Но художник, уже умудренный, зная безумие толпы, не огорчился. Он сказал: "Птице дано петь, и мне дано в силах моих восхвалять высокий образ. Пока птица живет, она наполняет мир Божий пением. Так, пока живу, буду и я славословить его. Если завистники или невежды препятствуют моим образам, то не буду я вводить злых в горшие ожесточения. Я соберу отвергнутые ими картины, уложу их в дубовые сундуки и, пользуясь благорасположением моего друга аббата, скрою их в глубоких монастырских подземельях. Когда будет день сужденный, их найдут будущие люди. Если же по воле Создателя они должны остаться в тайне — пусть будет так!"

"Никто не знает, в каком именно монастыре, в каких сокровенных подземельях скрыл художник свои творения. В некоторых обителях, правда, случалось находить в криптах старинные изображения. Но они были одиночны, они не были намеренно уложены, и потому не могли относиться к кладу, захороненному великим художником. Конечно, и в подземельях они продолжают петь "Славу в Вышних", но искателям кладов не посчастливилось найти указанное самим художником".

"Конечно, у нас много монастырей. А еще больше храмов и замков лежит в развалинах. Кто знает, может быть, предание относится к одному из этих уже разрушенных и сглаженных временем останков".

"С тех пор думали люди, что великий художник перестал писать картины. Но он, слыша эти предположения, лишь усмехался, ибо с тех пор он трудился уже не для людской радости, но для красоты высшей. Так и не знаем, где хранится этот клад драгоценный".

"Но уверены ли вы, что этот клад сокрыт в пределах Италии?" — спросил один из слушателей. "Ведь уже в далекие времена люди бывали в чужих странах. Может быть, и клады так же неожиданно разбросаны или, лучше сказать, сохранены в разных странах?" Другой собеседник добавил: "Может быть, эта история относится вовсе не к одному мастеру. Ведь людские обычаи повторяются часто. Потому-то мы и находим в истории постоянные как бы повторения человеческих заблуждений и восхождений".

Конюх Гурбан, когда дошли мы до середины Каракорумского свода, сказал мне: "Дай мне пару рупий. Я закопаю здесь их. Пусть и мы прибавим к великому кладу".

Я спросил его: "Неужели ты думаешь, что там, внизу, собраны сокровища?" Он оглянулся удивленно, даже испуганно. "А разве саиб не знает? Даже нам, маленьким людям, известно, что там, глубоко, имеются обширные подземелья. В них собраны сокровища от начала мира. Там есть и великие стражи. Некоторым удавалось видеть, как из скрытых входов появлялись высокие белые люди, а затем опять уходили под землю. Иногда они появляются и со светочами, и эти огни знают многие караванные люди. Зла не делают эти подземные народы. Они даже помогают людям".

"Мне достоверно известно, как один местный бей в пургу потерял караван и в отчаянии закрыл голову свою. Только кажется ему, что кто-то шарит около него. Оглянулся — в тумане показалась не то лошадь, не то человек — не доглядел. А когда опустил руку в карман, то нашел пригоршню золотых монет. Так помогают великие жители гор бедным людям в несчастье".

И опять мне вспомнились рассказы о тайных магнитах, заложенных учениками великого философа и путника Аполлония Тианского. Говорили, что в определенных местах, там, где суждено строиться новым государствам или созидаться городам великим, или там, где должны состояться большие открытия и откровения, — всюду заложены части великого метеора, посла дальних светил.

Даже было в обычае свидетельствовать верность показаний ссылкою на такие заповеданные места. Говорилось: "Сказанное так же верно, как под таким-то местом заложено то-то и то-то".

Конюх Гурбан опять приступил с вопросом: "Почему вы, иноземцы, знающие так много, не найдете входа в подземное царство? У вас ведь всё умеют и хвалятся, что всё знают, а все-таки и вам не войти в тайники, берегутся великим огнем?"