Людмила Шапошникова - Мудрость веков Страница 91

«Герой дан — должен ли он стать завоевателем, королем, философом, поэтом? Это явится результатом невыразимо сложных и спорных расчетов между миром и героем. Он станет читать мир и его законы; мир со своими законами будет перед ним, чтобы быть прочитанным. То, чему мир в этом деле даст совершиться, что он признает, составляет, как мы сказали, самый важный по отношению к миру факт»[592].

Истинное героическое начало, как было уже сказано выше, предполагает связь с Высшим. Ибо эта связь и проявляет героя в земных условиях. Но были в человеческой истории такие периоды, когда эта связь порывалась. Так произошло в XVIII веке, когда формировалось новое научное мышление и сознание в отрыве от религиозного сознания. Это случилось в результате церковного преследования научной мысли. Вместе с верой ушли и герои. «Самая возможность героизма отрицалась тогда, так сказать, формально в сознании всех людей. Героизм прошел навсегда; наступили тривиальность, формализм, общие места, наступили, чтобы остаться навсегда. Мир опорожненный, где удивлению, величию, божеству не было уже более места; одним словом, безбожный мир»[593]. Однако ничего в нашем земном мире не существует вечно. Проходит какой-либо век с его конкретной энергетикой, наступают иные времена, которые открывают человечеству новые возможности и новые горизонты…

Героическое начало есть особое энергетическое явление, которое, как золотой дождь, оплодотворяет косную земную материю и заставляет ее плодоносить, в какой бы области человеческой деятельности это ни происходило. Это начало присутствует в таланте, гениальности, уникальном даровании. Оно превращает личность, обладающую этими способностями, в носителя света, что является на нашей земле тяжелым и опасным занятием. Отсутствие героического начала в творческой личности лишает ее творчество, в какой бы форме оно ни выступало, одухотворенности и света. «Героическое дарование», как называет это явление Т.Карлейль, определяет весь комплекс способностей и талантов человека. Если героического дарования в человеке нет, то любое другое будет выражено слабо или совсем не выражено. Иными словами, героическое начало, присутствующее в личности, обусловливает весь ход ее эволюционного развития, пути ее совершенствования и результаты ее творческих усилий. Оно же определяет и наличие тех качеств, которые отличают их носителя от других.

Нередко эти качества бывают несовместимы с обывательской психологией толпы и вызывают у последней протест и неприятие. «Дни великих подвигов пусть живут в памяти вашей, — сказано в одной из книг Живой Этики. — Они, как цветы весенние, могут обновлять сознание. Труды подвигов были тяжки, особенно своей отделенностью от сознания масс. Обычно случается, что подвижник не знает своих истинных сотрудников, лишь иногда он издалека может послать им привет»[594].

Героическое, будучи явлением более высокого мира, иного измерения, представляет в нашем физическом мире то, что мы называем вечной ценностью. И, как талант, оно или есть в человеке или его нет. Из ничего оно взяться не может. Личность приносит героическое начало в этот мир вместе с собой для того, чтобы реализовать его в сужденной ему борьбе, труде или творчестве.

И конечно, важнейшим достоинством героя является отвага, умение преодолеть страх. Без этого нет героя как такового. Мужество и бесстрашие, причем не одноразовое, не моментное, а долговременное и постоянное, проявляемое во всех деяниях, мыслях и поступках. Подвиг любого истинного героя, кем бы он ни был — воином или святым, вождем или поэтом, королем или художником, невозможен без этого героического качества. Энергетика подлинного героя такова, что это качество не расходуется им по мере проявления его, а наоборот, все время воспроизводится и не иссякает. Именно с мужеством и подавлением страха связаны свойства правдивости и искренности, характерные для истинного героя. «Первая обязанность человека, — пишет Т.Карлейль, — подавить чувство страха. Мы должны быть свободны от него, иначе мы не можем действовать. Иначе поступки наши — поступки рабов; не искренние, а лишь для глаза, даже мысли наши фальшивы: мы мыслим, как рабы и трусы, пока не научились попирать страх ногами. Мы должны быть мужественны, идти вперед, храбро завоевывать свободу — в спокойной уверенности, что мы призваны и избраны высшей силой, — и не должны бояться. Насколько человек побеждает страх, настолько он — человек»[595].

Последние слова — самые важные в этом блистательном фрагменте. Они свидетельствуют о том, что именно героическое начало есть основа самосовершенствования человека в процессе эволюции и что те, кто являются носителями этого начала, и становятся теми, кто играет важнейшую и непреходящую роль в этом процессе. Без этого начала человек не станет человеком; без него не состоится его эволюция. В обществе и в отдельном человеке идет напряженная борьба между страхом и необходимостью проявить мужество, иными словами, между свободным героизмом духа и трусливым бытием, погруженным в объятия успокаивающей материи. Уровень одухотворенности человека измеряется его внутренней свободой и отвагой.

Высокий уровень одухотворенности героя неизбежно приводит к тому, что его видение мира и вещей, как правило, иное, нежели у простых смертных. То, что не видит обычный человек, хотя тайна сия может лежать на поверхности, доступно взору подлинного героя. Такую тайну Гете называет «открыто лежащим на виду у всех секретом». Карлейль же пишет о том, что герой «сквозь внешнюю видимость вещей проникает в самую суть их»[596]. И прекрасно сказал об этом великий русский поэт А.С.Пушкин, героическая звезда которого до сих пор ярко и неутомимо горит на небосклоне российской культуры. В своем стихотворении «Пророк» он показал суть героического так, как никому не удавалось:

Духовной жаждою томим,В пустыне мрачной я влачился, —И шестикрылый серафимНа перепутьи мне явился.Перстами легкими, как сон,Моих зениц коснулся он.Отверзлись вещие зеницы,Как у испуганной орлицы.Моих ушей коснулся он, —И их наполнил шум и звон:И внял я неба содроганье,И горний ангелов полет,И гад морских подводный ход,И дольней лозы прозябанье.И он к устам моим приник,И вырвал грешный мой язык,И празднословный и лукавый,И жало мудрыя змеиВ уста замершие моиВложил десницею кровавой.И он мне грудь рассек мечом,И сердце трепетное вынулИ угль, пылающий огнем,Во грудь отверстую водвинул.Как труп, в пустыне я лежал,И бога глас ко мне воззвал:«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,Исполнись волею моей,И, обходя моря и земли,Глаголом жги сердца людей».

Здесь все так точно и истинно, как может написать лишь гений. А слова «исполнись волею моей», обращенные к пророку, стоят многих философских трудов, анализирующих связь человека с Высшим.

Каждый человек, в ком живет героическое духовное начало, исполняется именно этой Высшей волей, несет сужденную ему миссию с полной верой в эту Волю. В этом убеждении и вере герой преодолевает все препятствия на своем пути.

Недоверие и ирония окружающих, как правило, сопутствуют выполнению такой миссии. Соседи и друзья высмеяли создателя великой религии Мухаммеда, который, будучи простым и малограмотным человеком, объявил им о своем намерении. Когда Жанна д'Арк, семнадцатилетняя деревенская девушка, попросила хозяина замка устроить ей встречу с королем Франции ради спасения страны, то встретила лишь насмешки. Такие поступки внешне выглядели алогично и наивно, хотя внутренне они были исполнены той Высшей волей, о которой писал Пушкин в своем «Пророке». В отличие от обычных людей они эту волю приняли к исполнению, твердо убежденные в своем предназначении. Людям же, лишенным героического начала, это было непонятно. Гениальный роман Сервантеса «Дон Кихот» повествует о той же несоотносимости внутреннего мира героя и внешнего мира обывателей, чей взгляд всегда упирается в землю, оставляя дух идеального герою-одиночке, даже такому смешному, как Дон Кихот. Но смешным Дон Кихот являлся лишь в глазах обывателей, в то время как в себе он нес трагедию умирающего героизма рыцарской эпохи. Роман Сервантеса глубоко философичен, и его обличающая сила направлена против трусов и холопов, которые начинали становиться во времена Дон Кихота хозяевами жизни. Сам Дон Кихот, пройдя через жестокие испытания, не был сломлен духовно. Именно несломимость духа и благородная готовность, несмотря ни на какие обстоятельства, прийти другому на помощь свойственны подлинному герою. Лишь героические личности способны на полное самоотречение во имя Общего Блага, во имя задач Космической эволюции, которые им приходится выполнять. «Только отказавшиеся сознательно от личного и перенесшие сознание в понятие эволюции Мира могут в нашем понимании называться подвижниками»[597], ― сказано в одной из книг Живой Этики.