Слова подвижнические - Святитель Василий Великий Страница 14

братством, добровольно повинующимся из одной благопокорности и смиренномудрия, да имеет такую власть, чтобы никому в этом обществе не дозволялось противиться воле его, когда приказывает что-нибудь клонящееся к благообразию и строгости жизни. Но, как говорит Апостол, что не должно противиться от Бога учиненным властям, ибо осуждаются противящиеся Божию повелению (Рим. 13, 1–2), так и здесь прочее братство должно иметь убеждение, что не случайно, но по Божию изволению дана настоятелю такая власть, чтобы преспеяние по Богу совершалось беспрепятственно, когда один предлагает все душе полезное и пригодное, а прочие с благопокорностью принимают благие советы.

Поелику же надобно, чтобы общество было совершенно благопокорно и подчинено настоятелю, то прежде всего необходимо избрать такого вождя для сего жития, чтобы жизнь его для взирающих на него была образцом всего доброго и чтобы он, как говорит Апостол, был трезвенным, целомудренным, честным, учительным (1 Тим. 3, 2). И мне кажется, что надобно испытать жизнь его не в том одном отношении, старее ли он летами — ибо при седине и морщинах можно иметь юные нравы, — но преимущественно в том отношении, убелены ли его нрав и поведение благолепием, чтобы все, что он ни говорит и ни делает, могло быть для общества вместо закона и правила.

Проходящим же подобную жизнь прилично придумать такой способ пропитания, какой предлагает Апостол, да своими руками делающе, благообразно свой хлеб ядят (2 Сол. 3, 12). А работа их должна быть в распоряжении какого-нибудь старца, засвидетельствованного по честности жизни, который распределит дела рук их на нужные потребности, чтобы исполнялась и заповедь, повелевающая в поте и труде добывать пищу (Быт. 3, 19), и благопристойность их поведения оставалась безукоризненною и безупречною, когда не будет им никакой нужды показываться в народе ради жизненных потребностей.

А самым лучшим пределом и правилом воздержания пусть будет следующее: не стремиться ни к неге, ни к злостраданию плоти, но избегать неумеренности и в том, и в другом, чтобы плоть, утучнев, не мятежничала, а став болезненною, не лишилась сил к исполнению заповедей. Ибо равный вред душе в обоих случаях — и когда плоть не покорна и от избытка здоровья предается неистовым порывам, и когда от недугов изнурена, расслаблена и неподвижна, потому что душа при таком состоянии тела не имеет времени свободно возводить взоры горЕ, но по всей необходимости бывает занята ощущением боли и ослабевает, подавляемая злостраданием тела.

Поэтому употребление пусть будет соразмерно потребности: и вином гнушаться не должно, если принимают его для врачевания, и не должно домогаться его без нужды; равно и все прочее пусть служит потребностям, а не прихотям подвизающихся.

Вся жизнь да будет лучше временем молитвы. Но поелику напряженности псалмопения и коленопреклонения надобно давать отдых некоторыми перерывами, то должно соображаться с часами, которые определены для молитвы святыми. Так великий Давид говорит: Полунощи востах исповедатися Тебе о судьбах правды Твоея (Пс. 118, 62). А ему, как видим, последуя, Павел и Сила в полунощи хвалят Бога в темнице (Деян. 16, 25). Потом тот же Пророк говорит: Вечер и заутра и полудне (Пс. 54, 18). Но и пришествие Духа Святаго совершается в третий час, как знаем из Деяний, когда фарисеям, которые смеялись над учениками за разнообразное действие языков, Петр говорит, что не пияни глаголющие сие: есть бо час третий (Деян. 2, 15). Девятый час напоминает страдание Господне, совершавшееся нашей ради жизни. Но поелику Давид говорит: Седмерицею днем хвалих Тя о судьбах правды Твоея (Пс. 118, 164), а упомянутые времена молитвы не наполняют собою седмеричного числа молитв, то полуденную молитву надобно разделить на молитву пред принятием пищи и на молитву по принятии оной, чтобы и нам при каждом круговращении дня служило образцом сие правило: седмерицею днем хвалить Бога.

В обители подвижников да заключены будут входы женщинам, и мужчины не все пусть входят, а разве кому дозволен вход настоятелем, потому что без разбора входящие нередко оставляют в сердцах ряд неблаговременных речей и бесполезных рассказов, а с пустыми словами влагают суетные и бесполезные мысли. И потому пусть будет общий закон, чтобы приходящие, о чем необходимо надобно быть слову, спрашивали одного настоятеля и от него получали ответы, а прочие не отвечали бы любителям суетных бесед, чтобы не увлечься в ряд праздных слов.

У всех пусть будет одна общая кладовая, и ничто да не называется чьею-нибудь собственностью: ни одежда, ни обувь, ни другое что, служащее к необходимой потребности тела. А употребление пусть будет во власти настоятеля, чтобы по его распоряжению каждый, что ему прилично, тем и пользовался из общего.

Но в этом общежитии закон любви не дозволяет частных содружеств и товариществ. Ибо частные пристрастия, по всей необходимости, много вредят общему согласию. А теперь надобно, чтобы все смотрели друг на друга с равномерным расположением и чтобы всем обществом владела одна мера любви. Если же найдется кто, под каким-нибудь предлогом расположенный с большею любовью к монаху-брату, или родственнику, или к кому другому, то да уцеломудрится, как делающий обиду обществу. Ибо избыток расположения к одному лицу обличает великое оскудение любви к другим.

А наказания осужденному в каком-либо прегрешении да будут по мере греха таковы: воспрещение стоять вместе с другими при псалмопении, недопущение к общению в молитве, удаление от вкушения пищи. Причем по важности проступка наказание согрешающему определит поставленный наблюдать за общим благочинием.

Прислуживание общему собору да будет поочередно, и пусть двое попеременно в продолжение одной недели имеют все попечение, требуемое нуждою, чтобы и награда за смиренномудрие была общая и никому невозможно было даже и в прекрасном иметь преимущество пред братством, чтобы и отдохновение давалось всем равно. Ибо попеременное утомление и отдохновение делают труд нечувствительным для трудящихся.

Настоятель обители имеет власть по усмотрению дозволять необходимые выходы, а кому полезно, приказывает заниматься домашними делами и оставаться дома. Ибо нередко в юном теле при всем усилии изнурять его воздержанием никак не увядает доброцветность возраста, и для встречных делается сие поводом к страсти. Поэтому если кто по цвету тела представляется молодым, то да не показывает такого благообразия, скрывая до тех пор, пока наружность не придет в приличное состояние.

Ничто да не будет в них признаком гнева, или памятозлобия, или зависти, или упорства: ни вид, ни движение, ни слово, ни пристальный взгляд, ни выражение лица, или что еще обыкновенно возбуждает ко гневу живущих вместе с другими. Если же кто впадет во что-либо подобное, то к извинению прегрешения, в каком он пребывает,