Флавиан. Восхождение - Протоиерей (Торик) Александр Борисович Страница 4

Владимир заказал мороженое и кофе. Разговор продолжился.

— А вы, отче, собираетесь подниматься на вершину? — спросил Владимир.

— Собираюсь, — кивнул Флавиан.

— Чего?! — не веря своим ушам, подпрыгнул я. — Какая вершина, батюшка? С вашими ста сорока килограммами на артрозных ногах, ишемией, стенокардией и перенесенным инфарктом?

— Ты еще атеросклероз сосудов забыл, Леша, и артериальную гипертензию! — уточнил Флавиан. — Но на вершину мы пойдем все равно, так надо! Нет, ты, конечно, можешь подождать меня внизу, в скиту Святой Анны, например...

— Ага! — озверел я. — Вот прям щас! А кто ваши «мощи» с горы спускать будет, когда вы там «отрешитесь от бренного тела»? Кто их в Покровское в цинковом гробу повезет, для всенародного поклонения и погребения?

Я вытащил из кармана мобильный телефон.

— Все! Звоню матери Серафиме, и пусть она, как лечащий врач, на вас епитимию накладывает!

— Леша, убери телефон! Нечего старого человека волновать! — Флавиан был спокоен и решителен, я понял, что вершины нам не миновать.

— Понял! — смирился я. — Пусть меня потом ваши прихожане мученической смерти предадут! «Нет больше той любви...»

— Да ладно, Лешка! Даст Бог — прорвемся! — подбодрил меня Флавиан.

— Теперь я понимаю, батюшка, почему ты меня заставил покупать эти самые шипастые кроссовки для нас с тобой, — осенило вдруг меня, — и палки, телескопические...

— А вот это очень правильно, батюшка! — поддержал Владимир. — Палки очень нужны, особенно на спуске! Я, когда в горах Тибета к Шамбале поднимался...

— Куда?! — подпрыгнули уже мы вдвоем с Флавианом.

— К Шамбале, — словно про поход на шопинг в «Ашан», спокойно отозвался Владимир.

— Вы там были?

— Был. В горах Тибета.

— И Шамбалу видели?

— Нет. Шамбалу не видел. Я в группе единственный был православный, и, хотя внешне старался никак не выделяться, про себя постоянно творил молитву Иисусову, «Отче наш» читал, «Богородице Дево, радуйся», архангелу Михаилу молитву и другие разные молитвы, которые помнил наизусть. Так что интересно, наш опытный проводник, буддист, заблудился. Ходил вокруг какой-то горы, ходил, потом потерял все свое буддистское бесстрастие, начал злиться и ругаться.

«Не могу, — говорит, — входа в долину найти, хотя много раз там был. Кто-то нас не пускает!»

А потом, на обратном пути, злобно так на меня посмотрел и сказал: «Это ты мне своими «мантрами» помешал!»

— Однако! — переглянулись мы с Флавианом.

— Владимир! А зачем вы вообще туда пошли, если уже тогда были православным христианином? — спросил Флавиан.

— Из-за младшего брата, Коли. Он, когда в бизнесе себя уже реализовал, причем вполне успешно, начал духовные ценности искать и увлекся буддизмом, религией «бон» и вообще восточными культами. Меня с моим православием всерьез не воспринимал, «слишком примитивно», мол.

А тут какие-то друзья его в экспедицию потянули в эту самую Шамбалу, мол, есть проверенные люди, которые там уже побывали и «просветление» получили. Он, конечно, загорелся. Ну, я в компанию и набился, чтобы там за ним присмотреть. Все же брат младший, не дай Бог ему там как-нибудь «мозги скрутят».

— Не скрутили? — поинтересовался я.

— Не скрутили, — ответил Владимир, — когда в отель вернулись, Коля меня спрашивает: «Почему проводник сказал, что ты ему мантрами помешал? Ты какие мантры читал?» Я ему и сказал какие! Он теперь тоже православный, женился недавно на дочке священника, на заочное отделение в семинарию поступать собирается...

— Значит, не зря ваш Коля по горам тибетским полазил, все-таки получил там свое «просветление»! — подытожил разговор Флавиан.

— Получил... — подтвердил Владимир.

— Батюшка! — Мария поставила перед нами блюдо со свежевымытым виноградом. — Угощайтесь, за это денег не надо, это от меня! Только сорван, это из виноградника моего соседа!

Вокруг нас шла обычная вечерне-курортная жизнь уранополисской набережной, уже стемнело, под тентами веранд кафе зажглись светильники с энергосберегающими лампами.

Бродивший между столиков гармонист с коробочкой от йогурта для сбора гонорара, кажется, нашел русских клиентов. С соседней веранды полились «Амурские волны», плавно переходящие в «Севастопольский вальс» (недавно он явно «окучивал» немцев на другой веранде, где слышались марши типа «Дойчинен зольдатен...»).

Вечер был мягкий, сквозь негромкий гул голосов отдыхающих и закусывающих еле слышно пробивался слабый плеск прибоя, сопровождаемый нежным запахом морской воды.

Мы молчали, каждый думал и переживал что-то свое, пощипывая с кистей сочные виноградины.

— Брат Алексий! А не совершить ли нам «чинопоследование опочивания»? — прервал молчание Флавиан. — Завтра день напряженный будет!

— Вы правы, батюшка! — отозвался Владимир. — Благословите на сон грядущий!

Флавиан благословил.

— Встретимся завтра на пароме!

Попрощавшись с Марией, мы отправились в свой отель. По дороге я негромко напевал «Welcome to the hotel Makedonia!» на мотив «Отеля Калифорнии» группы «Иглз», Флавиан что-то обдумывал, перебирая четки.

Ну а с «чином опочивания» вышло как всегда!

— Леш! Ты ложись, — несколько виновато сказал батюшка после прочтения нами в номере молитв на сон грядущим, — а я еще немного на балконе с четками посижу!

— Хорошо, — строго разрешил я, — немного! И зелененькую таблетку прямо сейчас! Мне за тебя перед матерью Серафимой отвечать! Сам сказал, что завтра день напряженный!

— Давай зелененькую, — вздохнул Флавиан и потянулся за стаканом воды.

ГЛАВА 3. Достойно есть

Вот и верь потом этим батюшкам!

Я проснулся в полседьмого утра по греческому времени, заметьте, своевременно переставленному на моих, каких называет Иришка, «водолазных» часах (а что?! в инструкции же заявлено, что до ста метров глубину держат!). Флавиан все так же сидел на балконе с четками, так же, как я видел его перед сном! Постель его была даже не разобрана! Я сдержался...

— Леша, иди сюда! — увидев, что я проснулся, позвал Флавиан. — Ты послушай, как местные голуби кричат! Совсем не как наши!

Действительно! Я прислушался и услышал гулкое: «У-ууу! У-ууу!»

— И еще сов много летает, — доложил о своих наблюдениях батюшка, — причем они здесь маленькие какие-то!

Мы собрались, добродушный Стелиос накормил нас завтраком, в «Проскинитоне» получили наши афонские паспорта-диамонитирионы. Затем взяли билеты на паром и успели отметиться у Марии «отходной» порцией мороженого (двойной фисташкового, как вы, наверное, догадались) и маленькой чашечкой некрепкого кофе!

Затем погрузились на паром, предварительно покидав рюкзаки и сумку в кузов подъехавшего пикапа L200 с Игорем за рулем.

Все! Поплыли!

Паром афонский! Это отдельная тема...

Во-первых, их несколько.

В прошлый раз мы плыли на Святую гору на «Сотиросе», что по-гречески «Спаситель». Обратно в Уранополис нас вез паром, названный по имени главной святыни протатского храма в Кариесе иконы Божией Матери «Аксион эсти» — «Достойно есть».

Если кто не знает, напомню эту историю. В столице Афона Кариесе (русские обычно называют это поселение Карея), названной так потому, что расположена в некоторой впадине между горными хребтами, есть храм Успения Пресвятой Богородицы, построенный в 335 году императором Константином на месте языческого капища. Сейчас это — главный соборный храм Кариеса, рядом с ним расположен протат или Кинотис — афонский «парламент», и потому этот храм называют еще протатским.

Несколько веков назад неподалеку от Кариеса была небольшая келья, в которой подвизался один благочестивый «геронда» — старец — со своими учениками. Однажды он с несколькими учениками отправился на всенощное бдение в честь Богородичного праздника в Успенский храм. В келье же оставался только один молодой послушник, который, когда пришло время молитвы, зажег свечи перед необыкновенно красивой иконой Пресвятой Богородицы и приготовился петь ей службу.