Творения. Том I - Ефрем Сирин Страница 50

Кто украшает одежды свои, тот вредит душе своей, потому что дорогие одежды срамят душу монаха; приличны же монаху бедные одежды.

Злая укоризна монаху – гордыня, дерзость, бесчувственность, бесстыдство, безрассудность, вспыльчивость, безумие.

Укоризна монаху – блуждающее око; ибо блуждающее око причиняет много скорбей тому, кто следует за ним. Если не воздержишься от блуждания очей, то не проложишь прямых стезей целомудрия.

Укоризна человеку – упиваться вином; видев многих, никого не нашел я подобных упивающемуся.

Монах, который хвалится своей крепостью, первый безумец; стыд и укоризна монаху – хвалиться собственной своей силой: хваляйся, о Господе да хвалится (1 Кор. 1, 31).

Буй[51] во смехе возносит глас свой (Сир. 21, 23), а еще безумнее тот, кто, расхаживая, сильно двигает плечами и машет руками.

Признак невежества в монахе, если в сильном волнении он поднимает левую часть своей сорочки; обучившийся благоприличию во всем будет благоговеен.

Гибельная страсть в человеке – сделать клятвы привычными для языка своего. Не делай клятв привычными языку своему, чтобы не умножилось твое неведение, и вместо оправдания не собрать тебе кучи грехов.

Слава монаху – бояться Господа и соблюдать заповеди Его; слава монаху – смиряться перед малыми и перед великими. Слава монаху – рассудительность и смиренномудрие. Слава монаху – непамятозлобие, и терпение, и трезвенность во всяком деле благом.

Не презирай старца, если пожелает войти в труд монашеской жизни, потому что и Господь не отверг пришедших в единыйнадесять час (Мф. 20, 9), и ты не знаешь, что, может быть, и он есть сосуд избран (Деян. 9, 15).

Если возлюбишь гордыню, будешь часть бесам; если возлюбишь смиренномудрие, будешь часть Владыке Христу.

Если возлюбишь сребролюбие, пойдешь отсюда ни с чем, а если возлюбишь нестяжательность, не лишишься небесного богатства.

Если будешь скрывать в сердце своем страсть памятозлобия, то сделаешься обителью ярости и неведения, а вместе с ними и печали, и вид лица в тебе изменится. Ибо сказано: путие же злопомнящих в смерть (Притч. 12, 28).

Высокоумный человек много понесет печалей, а смиренномудрый всегда будет веселиться о Господе.

Высокоумие во всякое время домогается чести, а смиренномудрие в славе не превозносится, и в бесславии не беспокоится, потому что ожидает награды от Господа.

Кто скрывает в сердце своем памятозлобие, тот подобен откармливающему змия на груди своей.

Не давай печали сердцу своему, ибо мира печаль смерть соделовает, а печаль, еже по Бозе, доставляет тебе жизнь вечную (2 Кор. 7, 10).

Взыщи Господа, возлюбленный, всеми силами твоими, чтобы спаслась душа твоя, и порок не водворился в сердце твоем.

Как порог в реке обращает в другую сторону стремление вод, так порок отвращает ведение от сердца.

Аще гониши правду, постигнеши ю и облечешися в ню яко в подир[52] славы (Сир. 27, 8).

Монах, вмешивающийся в дела житейские, потерпит много вреда, а пребывающий в подвижнических трудах не потерпит вреда.

Кто по отречении и удалении от мира обращает свой помысел к мирскому, тот ничем не отличается от человека, который сам себе остригает волосы. Кто думает шутить тем и другим, тот сам себя обманывает, ибо написано: Бог поругаемь не бывает. Еже бо аще сеет человек, тожде и пожнет (Гал. 6, 7).

Не заглядывай, монах, в городские улицы, и не скитайся по городским площадям, чтобы не встретилось тебе что-нибудь, и не поползнулась[53] душа твоя в погибель.

Превозношение ослепляет умные очи, а смирение просвещает их любовью, ибо научит кроткия путем Своим (Пс. 24, 9).

Не заходи, брат, в тину брения[54] и удаляйся от людей, ходящих бесстрашно.

Опасно человеку надеяться на себя самого; спасется надеющийся на Господа.

Украшающий одежды свои возгордится, а гордый монах – неоперившийся орел.

Смиренномудрый монах – легкий скороход и как бы меткий стрелок.

Как железо[55] все утончает и покоряет, так и смирение по Богу разрушает козни врага.

Что рогатина – для зверолова, и оружие – для воина, то для монаха – смирение.

Спеши, брат, добровольно вступить на путь узкий и тесный, пока невольно не вступил на путь еще теснейший.