Киево-Печерский патерик - Сборник Сборник Страница 57

По малех же дьнехъ впадъ в недугъ лютъ, и уже при конци бывъ, ни тако преста от роптаниа и хулы. Но иже всѣхъ Господь хотя спасти, показа ему аггельское пришѣствие и бесовъскиа полки, и начат и звати: «Господи, помилуй! Господи, съгрѣшихъ, — твое есть и не жалю си». Устрабивъ же ся от болѣзни и сказаше нам явление. «Егда, — рече, — приидоша аггели, и внидоша бѣси, и начаша истязатися о украденномъ златѣ, и глаголаху бѣси: “Яко не похвали, но похули, и се нашь есть и нам преданъ есть”. И аггелъмъ же глаголющимъ ко мнѣ: “О окоанный человѣче! Аще бы еси благодарилъ Бога о сем, и се бы ти вменилося, якоже Иову. Аще бо къто милостыню творит, — велие пред Богомъ есть, но своею волею сътвори; а взятое насилиемь, аще кто благодарит Бога, — боли милостыни есть: хотѣлъ убо диаволъ в хулу въврещи человѣка, се сътворивъ, той же Богови все предасть, и сего ради паче милостыни есть съ благодарением”. Сиа аггелом рекшим ко мнѣ, и азъ възопих: “Господи, помилуй! Господи, прости! Господи, съгрѣших! Господи, твое есть, не жалю си!” И ту абие бѣси изъчезоша, и аггели възрадовашася, и вписаше въ милостыню погыбшее сребро».

Через несколько дней впал он в недуг лютый и уже при смерти был, но и тут не унялся от роптания и хулы. Но Господь, который всех хочет спасти, показал ему пришествие ангелов и полки бесов, и начал он взывать: «Господи, помилуй! Господи, согрешил — все твое, и я не жалуюсь». Избавившись же от болезни, рассказал он нам, какое было ему явление. «Когда, — говорил он, — пришли ангелы, то пришли также и бесы, и начали они спорить об украденном золоте, и сказали бесы: “Так как не обрадовался он, но возроптал, то теперь он наш и нам предан”. Ангелы же говорили мне: “О окаянный человек! Если бы ты благодарил Бога о своей потере, то вменилось бы тебе это, как Иову. Если кто милостыню творит, — великое это дело пред Богом, но творят по своей воле; если же кто за взятое насилием благодарит Бога, то это больше милостыни: дьявол, делая это, хочет довести до хулы человека, а он все с благодарением предает Богу, так вот это более милостыни”. И вот, когда ангелы сказали мне это, я воскликнул: “Господи, помилуй! Господи, прости! Господи, согрешил я! Господи, все твое, а я не жалуюсь” И тотчас бесы исчезли, и ангелы, возрадовавшись, вписали в милостыню пропавшее серебро».

Мы же, сиа слышахом, прославихомъ Бога, извѣстившаго намъ си. Разсудивше блаженнии ти старци и рѣша: «Въистинну достойно и праведно при всемь благодарити Бога». Мы же того по вся дьни видяще славяще и хваляще Бога, удивихомся пременению того ума же и нрава: иже прежде никтоже можаше его отвратити от хулы, нынѣ же присно Иевъвъ гласъ зоветь: «Господь дасть, Господь взятъ, яко Господеви годѣ, тако и бысть. Буди имя Господне благословено въвѣкы!» И аще не бы видѣлъ аггельскаго авлениа и слышалъ тѣхъ словесъ, никакоже бы престалъ робща; и мы вѣровахомъ истиннѣй быти вещи. И аще бы се было мало, не бы онъ старець, иже въ Патерицѣ молился Богови, да приидут на нь разбойници и вся его възмут: услышанъ же бывъ, и приидоша на нь разбойници, и вся сущаа в руцѣ их предасть.

Мы же, услышав это, прославили Бога, давшего нам знать о сем. Блаженные же те старцы, рассудивши, сказали: «Воистину достойно и праведно за все благодарить Бога». Мы же, видевши, что Арефа во все дни славил и хвалил Бога, удивлялись изменению его ума и нрава: тот, кого прежде никто не мог отговорить от хулы, ныне же все время с Иовом взывает: «Господь дал, Господь и взял; как Господу угодно, так и будет. Будь благословенно имя Господне вовеки!» Если бы не видел он явления ангелов и не слышал их речей, никак не перестал бы он роптать, и мы веровали, что истинно было так. И если бы было не так, то не было бы и старца, о котором сказано в Патерике, что он молился Богу, чтоб пришли к нему разбойники и взяли бы у него все, и услышал его Бог, и пришли к нему разбойники, и отдал старец все, что у него было.

К Поликарпу. И се уже, брате, всяцеми наказании наказах тя. Проси у Бога, да ту жизнь свою скончаеши в покоании и в послушании игумена своего Анкидина. Сиа три вещиболе всѣх добродѣтелейсуть, якоже Афонасей Затворникъ сведѣтельствова.

К Поликарпу. И вот уже, брат, всевозможные наставления дал я тебе. Проси у Бога, чтобы в этом монастыре жизнь свою окончить в покаянии и в послушании игумену своему Акиндину. Эти три вещи больше всех добродетелей, как свидетельствовал Афанасий Затворник.

И се ти еще ино дивно чюдо скажу, еже сам видѣхъ. Сице убо сътворися в томъ же святѣмъ монастырѣПечерьском.

И еще расскажу тебе об ином дивном чуде, которое я сам видел. Вот что случилось в том же святом монастыре Печерском.

О ДВОЮ БРАТУ, О ТИТЕ ПОПѢ И ЕВАГРИИ ДИАКОНѢ, ИМѢВШИМ МЕЖУ СОБОЮ ВРАЖДУ. СЛОВО 23

О ДВУХ БРАТЬЯХ, О ТИТЕ-ПОПЕ И О ЕВАГРИИ-ДИАКОНЕ, ВРАЖДОВАВШИХ МЕЖДУ СОБОЙ. СЛОВО 23

Два брата бѣста по духу: Евагрий-дияконъ, Титъ же попъ. Имяста же любовь велику и нелицемѣрну межи собою, яко всѣмь дивитися единоумию их и безмѣрней любви. Ненавидяй добра диаволъ, иже всегда рыкаеть, яко левъ, ища кого поглотити, и сътвори им вражду, и таку ненавистьвложи има, яко и в лице не хотяхувидѣти другъ друга, и уклоняхуся друг от друга. Многажды братиа моливше ею, еже смиритися има съ собою, они же ни слышати хотяше.

Были два брата по духу, Евагрий-диакон и Тит-поп. И имели они друг к другу любовь великую и нелицемерную, так что все дивились единодушию их и безмерной любви. Ненавидящий же добро дьявол, который всегда рыкает, как лев, ища кого поглотить, посеял между ними вражду, и такую ненависть вложил он в них, что они и в лицо не хотели видеть друг друга, и избегали друг друга. Много раз братья молили их примириться между собой, но они и слышать не хотели.

Идущу же Титови с кадилом, отбѣгаше Евагрий фимиана; егда же ли не бѣгаше, то пременоваше его Титъ, не покадивъ. И пребысть много врѣмя въ мрацѣ грѣховнѣмь: Титъ убо прощениа не възмя, Евагрий же камъкаше гнѣваася. На се врагу въоружившу ихъ.

Когда Тит шел с кадилом, то Евагрий отбегал от фимиама; если же не отбегал, то Тит проходил мимо него, не покадив. И так пробыли они много времени во мраке греховном: Тит, не прося прощения, а Евагрий, гневаясь при причастии. На это вооружил их враг.

Нѣкогда же сему Титу разболѣвшуся велми и уже в нечааниилежащу, и нача плакатися своего лишениа, и посла с молениемь ко диякону, глаголя: «Прости мя, брате, Бога ради, яко без ума гнѣвахся на тя». Се же жестокыми словесы проклинаше его. Старци же ти, видевше Тита умирающа, влечаху Евагриа нуждею, да проститься съ братомъ. Болный же, видѣвъ брата, мало въсконься, паде ниць пред ногама его, глаголя: «Прости мя, отче, и благослови». Онъ же, немилостивый и лютый, отвръжеся пред всѣми нами, глаголя: «Николиже хощу с нимъ прощениа имѣти: ни в сий вѣк, ни в будущей», — и истръгъся от рукъ старець тѣхъ, и абие падеся. И хотѣвшим намъ въставити его, и обретохом его уже умеръша, и не могохомъ ему ни рукы протягнути, ни устъ свѣсти, яко давно уже умерша. Болный же скоро въставъ, яко николиже болѣвъ.

Однажды этот Тит сильно разболелся и, лежа уже при смерти, стал горевать о своем прегрешении, и послал с мольбой к диакону, говоря: «Прости меня, брат, ради Бога, что я напрасно гневался на тебя». Евагрий же отвечал жестокими словами и проклятиями. Старцы же те, видя, что Тит умирает, привели Евагрия насильно, чтобы помирился он с братом. Больной же, увидев брата, приподнялся немного, пав ниц ему в ноги, говоря: «Прости меня, отче, и благослови». Он же, немилостивый и лютый, отказался перед всеми нами, сказав: «Никогда не захочу примириться с ним: ни в этой жизни, ни в будущей», — и вырвался из рук старцев, и вдруг упал. Хотели мы поднять его, но увидали, что он уже мертв, и не могли мы ему ни рук расправить, ни рта закрыть, как будто он уже давно умер. Больной же вскоре встал, как будто никогда и болен не был.

Мы же ужасохомся о напрасней смерти и оскором исцелѣнииего, и много плакавше, погребохом Евагриа, отвръстѣ имѣ уста и очи, и руцѣ растяженѣ.