Павел Парфентьев - Эхо Благой Вести: Христианские мотивы в творчестве Дж. Р. Р. Толкина

Эхо Благой Вести: Христианские мотивы в творчестве Дж. Р. Р. Толкина

Об авторе:

Павел Парфентьев —  — российский католик, историк Церкви. Основным предметом научных интересов является история российских католиков византийского обряда и советских преследований Католической Церкви. Вице–постула- тор процесса беатификации российских католических мучеников XX столетия. Один из основателей Толкиновского Общества Санкт–Петербурга. Опубликовал ряд статей, соавтор книги «Зерно из этой земли: мученики Католической Церкви в России XX века» (СПб, 2002), автор книги «Мать Екатерина (Анна Ивановна Абрикосова): жизнь и служение» (итальянское издание — 2004, русское издание готовится к печати) и других работ. Живет в Санкт–Петербурге.

Предисловие отца Вильгельма Спирито

Не так уж много лет тому назад, когда мир был юн, да и сам я был моложе, я впервые прочел, — в переводе на итальянский, — книгу «Властелин Колец». О, как потрясла меня эта книга! Даже сегодня, став значительно старше, я по–прежнему с замиранием сердца слышу слабое эхо того, первого прочтения. С тех пор я перечитал ее десять раз (на английском, на французском, на испанском, на немецком, на русском…) — чтобы «полакомиться» ею снова и снова. И всякий раз я перечитываю ее, охваченный внутренним трепетом. Эта книга сформировала меня, сделала меня таким, каков я есть.

ДжР. Р. Толкин создавал свой мир в первую очередь для себя, и лишь во вторую — для всех других. Он начал придумывать легенды Средиземья за двадцать с лишним лет до того, как был опубликован «Хоббит». Прошло еще почти двадцать лет, преҗде, чем увидел свет «Властелин Колец». В этой книге все — продукт долгих размышлений, бесконечного усовершенствования. И это видно. А как же иначе? В этом — ее уникальная неповторимость; и уникальной она, скорее всего, и останется.

Толкин был христианином, — не демонстративным, шумным апологетом под стать своему другу К. С. Льюису, но глубоко и искренне верующим, как человек, роҗденный в лоне веры, которой неуклонно придерживался всю жизнь. Иначе говоря, он не пытался навязывать кому‑либо свои убеҗдения, он лишь изображал, как устроен мир, в силу собственного разумения. И он преуспел. Вы глядите в эти зеркала слов и улавливаете отблески смысла, причастности — и обретаете пристанище. Так, например, вы, возможно, ощутите властное присутствие дружбы внутренней и внешней. И поймете, что тайный закон жизни и вселенной — это любовь, а путь человека — это непрестанное преображение. Бесконечное пробуҗдение и высвобоҗдение многообещающих возможностей.

Без сомнения, фильм–трилогия, завоевавший столько Оскаров — новое подт- верҗдение могущества книги как таковой. Как недавно писала мне мой большой друг Присцилла, дочь Толкина, «потрясающая популярность отцовских сочинений побуҗдает людей читать и обсуҗдать книги, а не фильм. А в более широком смысле, побуҗдает людей вернуться к книгам и к чтению». Я с этим вполне согласен, и от души надеюсь, что так оно и пребудет впредь. Вот почему я так рад приветствовать новую книгу Павла: она может помочь, — и, хотелось бы верить, и впрямь поможет, — лучше понять творение Толкина, — а понимание это расцветит нашу повседневную жизнь новыми красками. Российские толкинисты достойны такого подарка.

священник Вильгельм Спирито ОҒМСопv

Отец Вильгельм Спирито ОҒМСопѵ, католический священник, монах ордена конвентуальных францисканцев, преподаватель ряда католических высших учебных заведений, автор статей и книг о Толкине и христианстве, в том числе вышедшей на итальянском языке книги «Меҗду Св. Франциском и Толкином: духовное прочтение «Властелина Колец». На протяжении нескольких лет служил в России.

Предисловие отца Георгия Чистякова

О Толкине спорят давно, христианский автор это или нет. Полезно читать его юным христианам или, наоборот, недопустимо. Что создал этот верующий католик и один из членов редакционного совета английского варианта Иерусалимской Библии, — языческий миф или христианскую эпопею, в которой незримо, но присутствует Бог и Божий взгляд на мир. Об этом и повествует прекрасная книга Павла Парфентьева. Автору предисловия не нужно, наверное, пересказывать эту книгу, достаточно будет сказать, что, читая ее, чувствуешь, насколько глубоко знает П. Парфентьев Толкина и каким серьезным богословом он является. И то и другое у него отнять никак нельзя.

Можно, конечно, предположить, что влюбленный (вероятно, с детства или ранней юности) в Толкина автор, будучи христианином, хочет христианизировать Толкина. Это, однако, не так. Перед нами не апология, но исследование, и исследование довольно жесткое. Это книга, которую нельзя читать поверхностно. Именно трактат, в который необходимо вникать и в котором дается серьезный анализ текстов Толкина. Работа, автор которой прекрасно знает английскую и вообще иностранную литературу о Толкине и блестяще информирует о ней своего читателя.

Но обратимся к главному. Автор анализирует, к примеру, наличие у Толкина и в жизни его героев таких категорий, как милосердие и смирение. Фродо и его друзья и милосердны и смиренны, как настоящие христиане, хотя они не упоминают о Христе, а в их жизни нет Церкви. Возьмем Фродо. Он невысок, приземист, неуклюж. Он — незаметен. Незаметен он и внутренне — потому что «кроток и смирен сердцем», прощает всегда, ничего не ищет для себя лично. Он выделяется лишь тем, что любит до конца. Но при этом Фродо никак не романтический персонаж: ему знакомо множество слабостей, усталость, он часто не знает, как ему поступать, не хочет брать на себя то, что выпало ему на долю. Но в него влюбляешься, с ним трудно расстаться, потому что для него характерна какая‑то особенная целостность, внутреннее единство личности. И потом — он всегда надеется.

Огромное место занимают в эпопее «моменты надеҗды». «Подобные «моменты надеҗды» — пишет Павел Парфентьев, — а их во «Властелине Колец» немало, роҗдают ощущение «присутствия» надеҗды в ходе событий. Это «присутствие» — одно из проявлений присутствия Провидения в толкиновской истории. Оно, хотя и смутно, неясно, но все же угадывается иногда героями сквозь покров внешних событий». Я думаю, что автор приходит здесь к чрезвычайно важному выводу: неназванным в книге Толкина присутствует Бог. Его книга — миф, но миф христианский, что проявляется, преҗде всего, в том, что волшебная история в книгах Толкина разворачивается в поразительно «взрослой» (психологически и духовно) атмосфере.

Здесь говорится о том, что ответственность за судьбу мира лежит на плечах каҗдого. От этого каҗдого зависит слишком многое и поэтому развязка не ясна до самого конца, но главное заключается в том, что Фродо, Гэндальф и другие герои Толкина верны Добру. Именно Добру с большой буквы. В этой верности они удивительно мужественны, на что автор книги обращает пристальное внимание читателей: «Толкиновские образы мужества — это именно образы мужества, «христианского» по своему содержанию — преодоления страха ради благой цели, во исполнение миссии, доверенной героям Провидением».

Каҗдая мелочь простой обыденной жизни в эпопее у Толкина прекрасна и возвышенна. Какое‑нибудь дружеское застолье в Хоббитании — это настоящее торжество душевной красоты и благородства. Толкин знает, что такое поэзия повседневности, он рисует прекрасный, но и привычный, дорогой сердцу мир — и этот мир катится к катастрофе. Из этого ощущения роҗдается глубокая боль, а из нее — добро. Сделать все возможное со своей стороны, чтобы катастрофы не допустить, — вот то единственное, что могут герои Толкина. Но возможностей для этого у них нет никаких, хотя есть одна и главная: любить до конца. Вот основа выбора, выбора добра, выбора любого правильного решения. И это делает книгу Толкина удивительно христианской.

Во «Властелине Колец» есть место для сложных характеров, для покаяния и прощения. И никто, докатившись даже до откровенного предательства, не может считаться безвозвратно погибшим. Необходимо сказать и о том, что книга Толкина — это эпопея о полярности Добра и Зла. Добро — симфония единства, единства великого разнообразия. У каҗдого свой неповторимый голос и свое неповторимое «я». Зло — разделение, пороҗденное гордостью. Оно дает власть, но в то же время убивает индивидуальность, ту индивидуальность, которая в своей уникальной красоте возможна и осуществима только в единстве. Вот, пожалуй, главный тезис Толкина. Нельзя не признать, что тезис этот чисто христианский.

Не мог не поделиться с читателями своими мыслями об эпопее Толкина, но понимаю, что они основаны исключительно на интуиции, тогда как работа Павла Парфентьева — научный труд, который все это блестяще и аргументированно доказывает. Думаю, что его книга станет прекрасным поводом для того, чтобы мы могли, как говорят французы, relire, то есть, перечитать и заново осмыслить эпопею Толкина под новым для большинства из нас углом зрения.