Ф. Орнатский - Грех, который не будет прощен. О самоубийстве с христианской точки зрения Страница 10

Велик и тяжел грех самоубийства, - так велик и тяжел, что, кажется, нет другого, равного ему по тяжести, греха. Человек не может самовольно распоряжаться, когда ему кончать свою жизнь. Распорядитель этого - Господь Бог; Он дал человеку жизнь, Он и возьмет ее от человека обратно, когда это будет нужно, когда это будет угодно Его Промыслу. А раз человек самовольно кончает с собою, самовольно отнимает у себя жизнь, тут является одно из двух, - или явное, намеренное противление Богу или полное неверие в Его существование. То и другое - великий и непростительный грех. В самом деле, может ли заслуживать какого-либо снисхождения, а тем более - прощения, явное сознательное противление человека Богу? Ведь человек, лишающий себя жизни, как бы так говорит Господу Богу: "Что мне до того, что Ты не велишь распоряжаться своею жизнью по своему усмотрению? Мне нет дела до Тебя, а потому, как мне нравится, так я и поступаю с собою". Не заслуживает никакого снисхождения и прощения также и неверие в Бога. Жизнь человеческая дает нам столько доказательств бытия Божия, что всего нельзя пересказать и описать. Особенно много доказательств представляет нам жизнь христианина, члена Христианской церкви. В Христовой церкви совершается множество чудес и чудес разительных, - только слепец или намеренно закрывший глаза не видит их. Да, наконец, существование самого человека, существование видимого мира с его дивными красотами уже есть чудо, показывающее существование великого Создателя вселенной. Как же не верить в Господа?

Кажется, никто из грешников в будущей жизни не будет так тяжело мучиться, как самоубийца. Будущее мучение самоубийцы, по сравнению с мучением других преступников и беззаконников, усугубляется еще вследствие двух причин. Именно всякий преступник и беззаконник, а особенно - великий, за свои преступления и беззакония получает себе в той или другой мере возмездие еще на земле. Стало быть, тем или другим мучением, тем или другим наказанием, понесенным в земной жизни, он, хотя отчасти отплатит за свое преступление. Потому в жизни будущей, если он и получит себе возмездие, все-таки оно будет назначено ему несколько легче. Для самоубийц же возмездие во всей своей полноте остается на будущую жизнь. Во-вторых, за всякого преступника и беззаконника, умершего по-христиански, можно совершать церковный помин. От этого душе его будет большое облегчение. За самоубийцу же, если он лишает себя жизни в здравом уме, по Церковным правилам никакого помина совершать не положено. Вследствие всего этого самоубийц в будущей жизни ожидает наказание более тяжелое, чем какое достанется на долю других беззаконников.

Один старичок рассказал своему приходскому священнику следующее.[5] "Был у нас храмовый праздник Димитриев день (26 октября). А известно, что у нас как праздник, так и пьянство. Отец мой любил выпить. Мне в ту пору было лет восемь или девять. Как теперь помню, к нам пришли гости; отец подгулял с ними и с ними же пошел к отделенному от семьи своему старшему сыну. Вздумал и я пойти туда же. Между домами был у нас переулочек, такой тесный, что человеку только пройти. Бегу я мимо этого переулочка и вижу, что отец-то мой и висит в петле на какой-то перекладинке. У меня ноги и подкосились: страшно испугался я. К тому же показалось мне, что возле отца стоит какое-то страшилище, черное, большое, щетинистое, а глаза у него, как угли раскаленные, так и сверкали. Я собрал все свои силы и бросился в дом к брату. Пьяные гости там шумели, пели песни, кричали. Я, насилу переводя дух, объявил им о том, что видел. Брат и все гости в испуге бросились в переулочек и увидели отца в петле. Посудили, порядили, да тут его и оставили, только на ночь нарядили караул. Не помню, долго ли тут караулили его, но, наконец, по приказу начальства похоронили в лесу и не отпевали, Крепко жаль было мне отца, и часто думал я о нем. А когда я вырос, да женили меня, и стал я жить и работать, то отец и вовсе не сходил у меня с ума. И начал я по ночам молиться Богу, чтобы Он открыл мне, где теперь отец мой. Вот однажды я вижу во сне, какой-то человек спросил меня: "Ты хочешь знать, где твой отец?" Я говорю: "Да, желал бы увидеть его". - "Пойдем со мною", - сказал тот. Долго мы шли, не умею сказать, где это было, точно в каком-то темном лесу. Только, чем ни дальше мы шли, тем земля под ногами становилась все горячее, так что жгло ноги. Наконец, дошли мы до такого места, где из земли выходил сильный огонь, и на большой долине слышу я шум и треск. Мой проводник подводит меня ближе и ближе, даже против моей воли. Мне уже стало страшно и невыносимо от жару. Вижу, в пламени постоянно показывались люди; их выбрасывало из пропасти, как будто вместе с огнем, а потом они опять низвергались в огненную бездну. Лицо и все тело их были черны, как уголь. Стоны и вопли их были ужасны. "О Господи! - сказал я, - вот где, видно, мучатся грешники!" - "Туг и твой отец", - сказал мне мой проводник". Какие же меры нужно принять человеку против самоубийства? Что нужно делать человеку, чтобы избежать его? Трудно бывает бороться человеку, когда у него уже появится мысль о самоубийстве. А потому, первая и самая главная обязанность, это - заботиться о том, чтобы не дерзнуть даже и помыслить о возможности насильственно покончить с собой. Для этого с одной стороны, каждый христианский ребенок должен получать хорошее, христианское воспитание. С другой стороны, и каждый взрослый, ответственный за свои поступки, должен стремиться быть истинным христианином, укреплять свою веру в Бога, держаться уставов Святой Церкви. Истинному христианину не придет в голову мысль о самоубийстве. И если бы он по своей человеческой слабости, вследствие несчастных жизненных обстоятельств и пал, если бы диавол адской хитростью нашел бы доступ и к нему, как-нибудь успел бы вложить ему мысль о самоубийстве, то Божественный Промысл, охраняющий всякого благочестивого человека, не оставил бы его без поддержки, на произвол судьбы, не дал бы диаволу восторжествовать над ним. Господь Сам пришел бы ему на помощь, Сам, Своею благодатью, чрез ангела-хранителя или чрез кого-либо из Своих угодников спас бы его от лютости врага рода человеческого, - и такое борение с дьявольским искушением послужило бы человеку только на пользу.

У московского купца Адриана Налетова служил приказчик Василий Дурденевский. Он был человек весьма честный и совестливый, и хозяйское добро берег, как свое. Налетов торговал бумажной пряжей, посылая ее на возах по деревням и продавая на базарах. Этой торговлею и заведовал Дурденевский. В двадцатых годах девятнадцатого столетия такая торговля была в большом ходу. Переезжая с возами из одного села в другое, Дурденевский, по множеству покупателей, занятый отпуском товара и расчетами, не мог на месте продажи проверять ни вырученных денег, ни количества проданного товара. Он делал это по вечерам, когда останавливался на постоялых дворах для ночлега. Однажды ночью, проверяя вырученные деньги и наличный товар, он не досчитался 10 пудов пряжи на сумму около 1300 рублей ассигнациями. Это чрезвычайно встревожило его. В это время ему нужно было возвратиться к своему хозяину в город Шую Владимирской губернии, Как человек весьма честный, совестливый и больше всего опасавшийся подозрения от своего хозяина в обмане или краже, Дурденевский не знал, что делать. Чем дальше он припоминал, куда девалась пряжа, и чем больше думал, как он объяснит хозяину свою потерю, тем больше смущался и находил свое положение безвыходным. В отчаянии он решил лишить себя жизни, - утопиться ночью в реке, которая была на пути в Шую. Поднявшись рано с постоялого двора в том же смятении духа, Дурденевский, не доезжая еще до реки, от изнеможения уснул в телеге. Во сне он видит старца, который говорит ему: "Что это ты хочешь делать? Ты забыл, что пряжу ты отпустил такому-то (при этом старец назвал и имя покупателя)". Дурденевский тотчас же проснулся и вспомнил, что действительно этому покупателю он отпустил в долг 10 пудов пряжи, по его мнению, пропавшей. Придя в себя и осмотревшись, он заметил, что реку, в которой он хотел утопиться, он уже проехал, и лошадь его сама собою остановилась против ворот Николо-Шахминского монастыря (в Шуйском уезде). На монастырских воротах он увидел икону святителя Николая Чудотворца, и вразумление, полученное им во сне, не мог приписать никому другому, кроме святителя Николая. С тех пор до конца своей жизни он с особенным благоговением чтил святителя Николая и ежегодно накануне праздников, установленных в честь этого святого, приглашал в свой дом священника для совершения всенощной, а также молебна угоднику Божию.[6]

Если человек будет жить честно, благочестиво, по-христиански, он не только сам будет окружен благодатию Божиею, охраняющей людей от диавола, но и дети его вместе с ним получат эту охрану. Иначе не только сам он никогда не доведет себя до преступного конца, но и детей своих спасет от него. Вот первое средство от самоубийства.