Аверкий Таушев - Книга Деяний Святых Апостолов Страница 11

Видимо, сам Стефан, как показывает его имя и речь, был эллинистом, а потому он и проповедовал в синагогах эллинистов. Но он встретил противодействие: с ним вступили в споры. Однако, не будучи в состоянии «противостоять мудрости и Духу, Которым он говорил», противники Стефана научили некоторых оклеветать его, якобы он произносил хульные слова на Моисея и на Бога. Примечательно, что им удалось возбудить народ, который до сих пор был так расположен к Апостолам и христианам вообще. В этом сказалась хитрость врагов христианства, которые боялись сами преследовать Апостолов официальным путем, а решили действовать против них через народные массы, вызвав в тех негодование против христиан, якобы богохульствующих. Как при судебном обвинении Самого Господа, так и тут народ легкомысленно поверил этой клевете.

Стефан был схвачен и приведен на суд в синедрион, который, как видно, очень быстро собрался на чрезвычайное заседание. Как при суде над Господом, так и тут были представлены ложные свидетели, извращавшие слова Стефана. Вероятно, Стефан говорил, а может быть, только намекал на прекращение Ветхого Завета с приходом Мессии-Христа, а лжесвидетели вложили в эти слова Стефана совсем другой смысл, обвиняя его в том, будто он говорил, что «Иисус Назорей разрушит место сие и переменит обычаи, которые передал нам Моисей».

«Разрушит место сие», то есть храм — это то же уголовное преступление, в котором обвиняли и Самого Господа. Естественно, что взоры всех были направлены на этого обвиняемого в столь тяжких преступлениях христианина. Но в лице его они не видели ни страха, ни уныния, ни враждебного выражения: лицо его было похоже на лицо Ангела. Без сомнения, в этот решительный и торжественный момент он сподобился особенного озарения от Святого Духа, что преобразило и его внешний вид, сделав его ангелоподобным.

Глава седьмая

Суд над архидиаконом Стефаном и его мученическая смерть

«Так ли это?» — спросил первосвященник Стефана: признает ли себя Стефан виновным в возведенном на него обвинении. В ответ на этот вопрос Стефан произнес длинную защитительную речь, в которой сделал краткий обзор истории еврейского народа от Авраама до Соломона и в заключение произнес ряд обличительных слов против своих неправедных судей. Главная цель этой речи — обратить против еврейского народа предъявленное ему обвинение в нечестии.

Сущность всей речи заключается в стихах 51-53: Стефан как бы так хочет сказать — не как хулитель Бога, закона и храма предстою я здесь обвиняемый, но как жертва вашего противления Богу и Мессии, противления, которое вы наследовали от отцов ваших. Я верую в истинного Бога и свято чту Его закон, но вы всегда противились Богу и Его закону, а потому и судите меня. Чтобы яснее представить все это, Стефан заставляет говорить за себя историю и притом со всем спокойствием и обстоятельностью. Он начинает с родоначальника евреев Авраама, переходит далее к его ближайшим потомкам, праотцам еврейского народа, и уже здесь показывает их противление Богу в истории праведного Иосифа, который, однако, по промыслу Божию, оказался спасителем всего рода. С целью оправдаться от обвинения в хуле на Моисея, Стефан особенно подробно останавливается на истории этого великого законодателя евреев, подчеркивая свое глубокое к нему уважение и вместе с тем указывая в истории его часто повторявшиеся выражения противления народа ему (ст. 27 до 39).

От скинии завета Стефан переходит к устроению Соломоном храма. Подтвердив свое воззрение на храм изречением пророка (Исаии 66:1-2) [33], Стефан переходит к смелому изобличению своих неправедных судей, указывая им их тягчайший грех против Мессии и Бога. Члены синедриона раздражились этим обличением до последней степени, а когда Стефан сказал им о своем видении прославленного Господа, в крайнем озлоблении против него побили его камнями. — Вся эта величественная речь, вероятно, была воспроизведена каким-либо тайным приверженцем христианства, вроде Никодима или Гамалиила, а потому и смогла быть записанной Дееписателем.

«Бог славы явился отцу нашему Аврааму в Месопотамии, прежде переселения его в Харран»  — здесь как будто противоречие повествованию кн. Бытия, ибо по кн. Бытия 11:31-32 [34]; 12:1 [35], Господь явился Аврааму уже в Харране. Но по свидетельству Филона и Флавия, иудеи, на основании предания, веровали, что первое явление Бога Аврааму было еще в Уре Халдейском, до переселения в Харран, что именно вследствие этого явления, отец Авраама Фарра вместе со всем семейством отправился из Ура в Ханаан, но по дороге в Харран умер, и тогда Господь вновь явился там Аврааму, повторив данное еще в Уре повеление отправиться в землю Ханаанскую. Это предание имеет подтверждение себе дальше в кн. Бытия 15:7, где Господь говорит: «Я Господь, Который вывел тебя из Ура Халдейского». Это же подтверждается и местом книги Неемии 9:7 [36].

«И не дал ему на ней наследства ни на стопу ноги» — хотя Авраам и пришел в Ханаанскую землю, или Палестину, по повелению Божьему, но он не имел там наследственной поземельной собственности. Это видно и из того, что он должен был купить поле и пещеру у туземцев для погребения Сарры (Быт 23 гл.). Стефан указывает, что дарование Аврааму, как потомства, так и земли Обетованной находилось всецело только в воле Божьей. Рабство Египетское продолжалось точно 430 лет, — Стефан же только округляет это число. Выражение «дал ему завет обрезания» употреблено с тем, дабы показать, что заключение завета было свободным действием Бога, даром Его Аврааму и его потомству, что Бог не связывается этим заветом, но и после него творит только Ему угодное. «Патриархами» называются далее дети Иакова, как родоначальники двенадцати колен Израилевых.

«По зависти, продали Иосифа» — не без особенного намерения указывает Стефан на эту черту зависти: он желает указать, что это же злое чувство было причиной распятия Господа Иисуса Христа, прообразом Которого явился проданный братьями Иосиф. Дальнейшее повествование Стефана об Иосифе целиком основывается на свидетельствах кн. Бытия, так же как и повествование о Моисее из книги Исход.

Ο том, что Моисей «научен был всей премудрости египетской», ничего не говорится в священных книгах Ветхого Завета, но об этом говорит предание, записанное Филоном, да и нет ничего удивительного, что Моисей, воспитывавшийся в качестве сына дочерью фараона, получил самое высшее и многостороннее египетское образование. Это образование состояло тогда, главным образом, в изучении естественных наук и магии, астрономии, медицины и математики. Вся эта внешняя мудрость должна была стать у Моисея орудием в деле его великого служения истине Божьей. Выражение «и был силен в словах» не противоречит свидетельству Моисея о себе, что он неречистый и косноязычный (Исх 4:10) [37]. Может быть, он был заика, но это не препятствовало его речи отличаться той внутренней силой, которая выражает собой сильный дух человека.

Указание Стефана, что Моисею было 40 лет, когда он вступился за обижаемого еврея, основано на предании, что 120-летняя жизнь Моисея разделяется на три периода по 40 лет каждый: 40 лет при дворе фараона, 40 лет в стране Мадиамской (Исх 7:7) [38] и 40 лет в пустыне с евреями по дороге в Обетованную землю. Убийство Моисеем египтянина Стефан представляет, как предзнаменование освобождения всего народа от рабства египтян, чего евреи не поняли по недостатку веры в Бога. Далее о бегстве Моисея в страну Мадиамскую и о явлении ему Бога через 40 лет в купине неопалимой Стефан рассказывает, следуя повествованию книге Исход. Как и Моисей, он называет явившегося в купине «Ангел Господень» (Исх 3:2) под которым древние всегда понимали «Великого Совета Ангела», (Исаия по переводу 70-ти) Слово Божье, или Второе Лицо Пресвятой Троицы.

Далее Стефан начинает сильными чертами изображать величие Моисея, как избавителя, чудотворца, пророка, законодателя и посредника между Богом и еврейским народом, указывая при этом на непослушание, которое проявлял еврейский народ по отношению к Моисею и Богу. Факт, что один из дравшихся евреев грубо оттолкнул Моисея с укорительными словами: «кто тебя поставил начальником и судьей над нами?» Стефан обобщает, относя его к целому народу в том смысле, что слова одного были выражением неблагонадежного и жестоковыйного направления духа целого народа. Сего, отвергнутого народом, Бог, однако, поставил не только начальником и судьей, но и избавителем. Стефан представляет здесь Моисея прообразом Мессии, Которого также отвергли евреи.