Бремя страстей - Ткачев Андрей Страница 11

Кашрут показывает человеку, что еда - это не просто «Жуй все подряд, что можно сжевать», а «Жуй то, что Бог благословил», и не забудь, насытившись, благословить Творца. Потому что «ты есть то, что ты ешь».

Вот, например, дерево, от которого запретили есть. Если вкусить от него, то смертью умрешь. Еда может быть источником смерти для человека. Наоборот, о дереве жизни сказано, что «всяк, ядый от него, не умирает». Когда человек согрешил, то был отогнан от древа жизни, чтобы не стать бессмертным злом. Оказывается, что-то можно есть, а что-то нельзя. А если съел что-нибудь запрещенное, то тогда отнимается нечто ранее разрешенное.

Такие сложные вещи включены в духовную жизнь человека. Вот животное ест просто — что Бог благословил и что ему по роду его положено: травоядное жует, хищное грызет, свинья ест все подряд. На человека по части всеядности в мире похожи, к сожалению, свинья и крыса. Они абсолютно всеядны. И строение внутренних органов у них — кишечника и всего остального — очень похоже на человеческое. Поэтому инсулин свиньи, например, колют человеку, страдающему сахарным диабетом. Именно свиньи, а не собаки или жирафа. Человек очень похож по всеядности на этих двух очень неприятных представителей фауны — на свинью и крысу. Именно по всеядным способностям. Свинья ест все, а корова только траву. Корова мясо не ест. Даже поросята едят все.

Еще до Евангелия еврейский народ получил законы поведения: как ему жить, чтобы угодить Богу, как себя оградить от всего того, что Богу неприятно. Там огромным пластом был представлен закон о еде, так называемый кашрут. То есть что чисто и что нечисто для вкушения. До сегодняшнего дня это действует среди евреев, даже среди малорелигиозных. Они к этому более-менее прислушиваются. По-разному, но прислушиваются. Это ешь, а это не ешь! Вот это вообще нельзя есть, а это можно есть, но только после того, как ты вот это съешь... Целый свод разных законов о пище.

Кашрут показывает человеку, что еда — это не просто «жуй все подряд, что можно сжевать», а «жуй то, что Бог благословил», и не забудь, насытившись, благословить Творца. Потому что «ты есть то, что ты ешь». Эти слова сказали греки, и они были недалеки от истины. Человек через еду подтверждает свое телесное сходство с тварным миром. Он по плоти взят из земли и от земли питается. У человека телесный состав, земляной. Этот состав требует телесного, земляного, подкрепления пищей. Человек ест все, что рождается от земли. Этим он подкрепляется и как бы говорит: «Я земной человек».

А когда человек питается Божиим словом, он заявляет о том, что он не только земля. Об этом Господь говорит в пустыне дьяволу: «Не хлебом единым будет жив человек». То есть человек — это не просто плоть. Если бы он был просто плотью, то он бы ел только хлеб, масло, молоко и прочее. Земное ело бы земное. Но человек не просто плоть, и он не может жить одним только хлебом. Он должен жить хлебом и словом Божиим. Такова человеческая природа. По природе человек не полностью принадлежит земле. Та часть, которая принадлежит земле, нуждается в хлебе. А та часть, которая не от земли, требует другой пищи — молитвы, Божиего слова, благодарения, хваления, покаяния, богомыслия.

То и другое сочетаются в Евхаристии, потому что земной хлеб при помощи слова Божиего, Духа Святого и благословения на Евхаристии соединяет собой и небесное, и земное, и человек причащается Телом Христовым, Телом воплощенного Иисуса Христа, Сына Божиего.

Вопрос о пище — центральный для человека. И Христос в Писании много раз говорит о ее важности. При этом Он употребляет эти же глаголы: есть и пить. Он говорит: «И вы не ищите, что ясте или что пиете». То есть: «Не спрашивайте друг друга, что будем есть, что будем пить». «Весть бо Отец ваш Небесный, яко требуете сих. Ищите же прежде Царствия Божия, и сия вся приложатся вам» (см.: Лк. 12, 29-31). То есть Господь знает, что мы нуждаемся во многом, но об этом знает и Отец. И Он говорит чадам: «Не переживайте, Он вам даст все. Вы только служите Ему—Отцу светов, от Которого всякое даяние благо и всяк дар совершен. Он даст вам все остальное».

У Франсуа Рабле в его бессмертном интереснейшем романе «Гаргантюа и Пантагрюэль», который прекрасно растолковал и объяснил Михаил Бахтин, описывается некий владыка мира господин Растер. Растер — по-гречески значит «желудок». Этот господин Растер изобрел искусство и науки, он же изобрел удобства и привилегии, он заставляет служить себе все человечество. Мысль о чреве как о владыке Рабле, вероятно, списал у святого Иоанна Лествичника, который так и называет желудок—ближайший и ненасытный господин.

Человек не просто плоть, и он не может жить одним только хлебом. Он должен жить хлебом и словом Божиим. Такова человеческая природа

И это, увы, правда. Вот тебе специи, вот тебе приправки, вот тебе микроволновки, вот тебе ножи, которые шинкуют и нарезают, вот тебе удобные доски для разрезания, вот тебе холодильники... Посмотрите, что в нашем мире не связано с Гастером! Мистер Растер действительно правит миром. И в этом смысле настоящие постники, как у Лествичника, — это те, кто тоже считает себя зависимыми от Гастера, это настоящие свободные люди. Свободные, потому что они удаляются от всей этой многозаботливости, связанной с покупкой, готовкой, мытьем и катаньем после всего приготовления.

Великим постом происходит нечто удивительное. Люди перестают есть. Например, три дня не едят... А я знаю таких людей очень много, которые Великий

Понедельник, Великий Вторник, Великую Среду постятся сухо. То есть даже не пьют, не то что не едят. Может быть, водичку и хлебнут, чтобы уж совсем не загнуться. Но не едят ничего и не пьют ни отваров, ни бульонов овощных. Совсем никакой еды — ни отварных овощей, ни свеклы, ни морковки. Что обретает человек, когда он несколько дней не ест? У него вдруг находится куча свободного времени, потому что бежать на базар не надо, стоять у плиты не надо, накрывать, готовить не надо, мыть тарелки и выносить мусор тоже не надо.

Теперь только вопрос: чем себя занять, когда не нужно готовить? Когда вдруг высвобождается три-четыре- пять часов времени в жизни, начинается паника: а что же мне делать? Псалтирь бери, милая! Евангелие бери, дорогой! В церковь бегите! А освободившиеся денежки, скопленные от непотраченного, отложите в стороночку, потом пригодятся. Потом кому-нибудь нуждающемуся дашь, ему это как манна будет.

Человек с удивлением вдруг обнаруживает, что, оказывается, 70-80 процентов жизни он тратит на то, чтобы заработать, купить, принести, сготовить, накормить, убрать, помыть и лечь спать. То есть человек действительно работает мистеру Гастеру, как говорил, смеясь, Франсуа Рабле. И как говорил вполне серьезно Иоанн Лествичник. Чрево — главный диктатор человеческой жизни.

Еще Лев Толстой говорил: «Чем отличается богатый от бедного? Качеством стола». У бедного — репа и картофель, а у богатого — и это, и это, и это. Как только бедный захочет стать богатым или становится им, он тут же проявляет свое богатство качеством стола. Он начнет разбираться в сочетаниях продуктов и будет закармливать своих детей всякими вещами, которые до сих пор были ему недоступны. А если, например, заработал человек лишнюю копейку? Как он проявит свою радость? Он купит чего-нибудь сладенького, вкусненького, дорогого, такого экзотического: икорки, балычка. Кто победнее — бананчик, апельсинчик.

В этом смысле пост есть некое высвобождение души из-под всемирного гнета. Это противление злу мировому, противление общему порядку жизни, который стал привычным. «Вот тут-то я и свободен!» — радуется духовный человек.

Современное либеральное сознание о свободе говорит только в категориях: «Я хочу, дайте мне!» А христианская свобода говорит: «Да не хочу я этого, заберите, я и без этого проживу!» Вот это настоящая свобода, когда человек понимает, что «он не хочет этого».

Ложная свобода умножает потребности и пытается их удовлетворить, разжигая новые потребности, плюс зависть, плюс гордость, плюс недовольство. Пену поднимает, шумит. А настоящая свобода говорит: «Не надо мне. Я от этого свободен, мне это ни к чему!» Вот это и есть свобода, когда человек не спрашивает, что будем есть и пить, но ищет прежде Царствия Божьего и правды его. Это христианская свобода.