Ольга Иженякова - На крыше храма яблоня цветет (сборник) Страница 12

С тех пор Машу из дома не выпускают. Более того, заставляют учиться музыке, французскому языку и прочей дребедени. Друзья приходят к ней домой и только на час в неделю.

Папа с мамой взялись за Машу как за несмышленого ребенка – ни пива выпить, ни покурить. Не разрешают также встречаться с Мишкой из «Б», а у нее, между прочим, правильная ориентация.

Вечерами бабушка мозги промывает – рассказывает про свою безупречную молодость. Маша морщится и плачет:

– Дежа вю.

– Вот видишь, – не унимается радостная бабуля, – французский-то идет! Глядишь, и будешь выражаться как коренная парижанка. Главное, не забывай спину прямо держать. Погоди, девка, ты у меня такой кралей станешь – все только ахнут!

Однокашники такого издевательства над боевой подругой не выдерживают. Им больно смотреть, как по утрам ровно двадцать минут (хоть часы сверяй) Маша гуляет с собакой на поводке, а потом идет домой и сама готовит себе завтрак. А на дворе прекрасные летние каникулы! И все нормальные отдыхают.

Порой компания уговаривает Машиных родителей отпустить дочь на волю. Шутка ли! Почти в шестнадцатилетнем возрасте заставлять человека чуть ли не крестиком вышивать. Ну погуляла на крыше, выпила немножко. Ну с кем не бывает. Молодость на то и молодость, чтобы жить полнокровной жизнью, а не учить французский или слушать Бетховена…

Лешка Швабров долго приходил в себя после случившегося. Ему врачи четыре часа тщательно вытаскивали из кожи жесткие войлочные волокна, в итоге тело стало напоминать большое кровавое месиво. Казалось, оно не заживет уже никогда. Невероятно жгучая боль пронзала насквозь. Горело все.

Ненадолго пришли навестить перепуганные родители, посидели у Лешкиного изголовья, подышали на сына перегаром, поохали и ушли. На прощание сказали, чтобы полежал Лешка в больнице до отцовской получки, а то дома есть совсем нечего.

В больничную палату медленно и тяжело надвигалась ночь.

Лешка попросил у медсестры обезболивающее, но та ему под каким-то предлогом, вежливо улыбаясь, отказала.

Ненадолго его сковал сон. Лешке в полудреме показалось, что с него сняли кожу и пустили туда разных клещей, жуков, муравьев, те быстро в его теле освоились и обзавелись потомством. И теперь изо всех сил кусают, щекочут, гадят под кожу…

– Ма-а-ма, пить, – вырвалось у больного.

Он открыл глаза и увидел, где он и что с ним. Стало невыносимо тяжело.

Мало-помалу, преодолев боль, Лешка встал и подошел к окну, забрался с ногами на широкий больничный подоконник, открыл окно и… ему оставалось сделать один шаг. Один шаг, который раз и навсегда избавит его от мерзкой боли. Теперь он пожалел, что подъехал грузовик в те страшные минуты. «Зачем жить с такой болью», – думал он.

Он впервые задумался о своей жизни. Бесконечные родительские ссоры, драки в общежитии. Вспомнил, как однажды он со школьного лагеря сбежал, вернулся домой раньше обычного и увидел голых родителей, которые спали возле разбросанных по кухне бутылок. Леша снял с кровати покрывало и накрыл их. Думал, когда они проснутся, попросят прощения у него, и им будет стыдно. Но этого не случилось, родители встали на следующее утро и как ни в чем не бывало оделись. Леша изучающе посмотрел вниз.

«Мало шансов, что ночью под окно больницы подъедет какая-нибудь техника. Вот если сейчас, в эту же минуту под окном окажется машина, – решил про себя Лешка, – значит, я поверю, что стоит жить. И буду жить по справедливости. Начну учиться, пойду работать, пусть пока не за большие деньги, но это будут МОИ деньги. А может, повезет, и сниму квартиру или пока комнату, буду жить отдельно от семьи. Это же какое, наверное, счастье, оставить свои вещи, а потом прийти и найти их на том же месте. И знать, что в твое отсутствие никто не шарил по карманам!».

Больной устало посмотрел вверх на ясное ночное небо, оттуда упали сразу две звезды, Лешка внимательно проследил их падение, и как раз в этот момент прямо под его окно бесшумно подъехала легковушка и из нее легко выпрыгнула девушка.

Елизавета Тимофеевна долго не могла признать в забинтованном парне на костылях проказника Лешку, пока он сам не сказал, кто он. Прижав к груди подаренный букет, пожилая женщина простила Лешку и заплакала, на этот раз от невероятного прилива не то волнения, не то счастья.

Она безоговорочно ему поверила, что он больше никогда не будет ездить на подержанном драндулете под ее окнами и во дворе. А если и проедет разок-другой, она простит, как же не простить его, такого молодого и хорошего?

А потом они говорили обо всем. Елизавета Тимофеевна рассказала, что плазма крови напоминает состав воды давних праморей.

А у растений, оказывается, есть память.

Если, например, посадить плющ возле беседки с металлической или черепичной крышей, то плющ сначала обовьет всю беседку, но когда солнце спалит его на крыше, плющ больше крышу обвивать не будет, а вместо этого по несколько раз будет обвиваться вокруг деревянной беседки. Так же и с горохом, и с диким виноградом.

Стоит посадить зернышко и прибить в правом или левом углу гвоздь – оно при совершенно одинаковой освещенности со всех сторон обязательно направит свои нежные ростки к нему. Как растение чувствует место, за которое оно может зацепиться и продолжить развитие, – неизвестно. Лешка долго и внимательно слушал и, несмотря на поздний час, совсем не хотел уходить от учительницы. Ему впервые в жизни захотелось учиться.

Медвежий угол

Вскоре от редактора я узнала, что мне хорошо бы снова «смотаться» в командировку на пару дней в северные края, поскольку Север, считает шеф, я знаю как свои пять пальцев, да и родина моя там. На дворе знойное лето – время отпусков и полное отсутствие сенсаций. А в экзотических местах обязательно что-нибудь эдакое найдется. К тому же представители северных народов охотно общаются с журналистами, особенно с теми, кто может говорить на их родном языке. Я, долго не раздумывая, согласилась. Хотя путь неблизкий.

Мне повезло на пусть маленькую, но сенсацию. В день моего приезда два известных в округе рода играют свадьбу, причем со всеми обычаями, такого теперь, увы, не увидишь, и я, не желая пропустить ничего, бегу (именно бегу!) в чум невесты наниматься помощницей по хлопотному свадебному хозяйству. Меня радостно привечают и тут же дают задание – мелко порезать тушу молодого бобра и натопить жира, этим жиром потом будут мазать невесту перед тем, как она покинет отчий дом. Жир должен легко впитываться в кожу, чтобы на всю жизнь защитить молодую Коко от злых духов и бесплодия, и я начала делать свою работу с особенным старанием.

В то время другие женщины чистили рыбу на уху и пекли лепешки. По этому поводу в чуме также была проведена генеральная уборка. Коко сегодня ничего не делала, по уставу своего рода она должна была плакать, но ей плакать почему-то не хотелось, ей хотелось на дискотеку в город, она целый день наряжалась, вертелась перед зеркалом, красила брови, ресницы, губы, потом стирала и снова красила. «Мама, слышь, а когда я выйду замуж – курить можно будет?» – спросила она неожиданно у матери. На что та тут же ответила:

– Там уж пусть муж решает, что тебе можно, а что нельзя. Я тебя ему отдаю чистую, неиспорченную. Тесто месить умеешь, лепешки стряпать будешь пока, а там дети пойдут, надо будет их воспитывать, чум свой справите, стадо у вас хорошее будет. Ну поплачь, давай поплачь, чай, навсегда родной чум покидаешь.

– Да ну, мам, неохота, размажу тушь, представляешь, какая буду страшная? Я, мам, тут вот что подумала, а если Тэтамбой любит ученых женщин и захочет поговорить со мной про математику или эту… политику, что ему отвечать?

– Коко! Ну что ты говоришь такое? Если бы Тэтамбой любил ученых, он что, в городе бы их не нашел? Он целых два года учился в училище на механика и приехал оттуда холостым, значит, ему дома нравится. И потом, ты ведь у нас умная, вон сколько всего знаешь про разные лифчики, духи, помады. Номера, размеры! Поди сыщи, такую, как ты! Да ни в жизнь! Фу ты, забыла! Забыла! Надо же багульник размять, шаман чем окуривать-то вас будет? Ну все, я пошла, а ты поплачь-поплачь, чтобы потом в жизни плакать не пришлось.

Тут в чум вошел хозяин, увидев дочь, стоящую у зеркала, направился к ней, на долю секунды замер, остановился, как бы оценивая, насколько она хороша, а потом, взял за рукав, повернул ее к себе и спросил:

– Скажи, Коко, только правду, чтобы я все знал с самого начала: у тебя были мужчины?

– Папа, что ты говоришь?..

Дочь подняла на него склеенные ресницы, и старик решил повторить вопрос:

– Ты спала с каким-нибудь мужчиной, как мы спим с твоей мамкой?

– Нет.

Старик удовлетворенно закряхтел и отправился к выходу.

– О-о-о, теперь Тэтамбой должен, должен хорошо нам будет. Каждый год гостинцы носить, нетронутую берет. Молодец, Коко!

Солнце потихоньку начинало садиться, на небе стал вырисовываться ярко-малиновый закат, олени в стаде стали ложиться, прилегли и собаки, а чум стал напоминать встревоженный муравейник, несмотря на то что кругом было светло, хозяева зажгли керосиновые лампы. Младший брат Коко включил магнитофон с песнями популярного певца, за что тут же от сестры получил подзатыльник, но магнитофон не выключил, а убежал вместе с ним в стадо. И только когда суматоха немного улеглась, хозяева на меня обратили внимание.