Никодим Святогорец - Толкование канона на Воздвижение Страница 13

Безумное веление мучителя злочестиваго люди поколеба, дышущее прещение и злохуление богомерзкое: обаче три отроки не устраши ярость зверская, ни огнь снедаяй, но противодышущу росоносному духу, со огнем сущу пояху: препетый отцев и нас Боже благословен еси.

ТОЛКОВАНИЕ.

Седьмая песнь есть творение трех святых отроков, т. е. Анании, Азарии и Мисаила, которую они воспели, когда были брошены в печь, раскаленную огнем, и не сгорели. Поелику они не послушались повеления поклониться образу царя Навуходоносора, но презрели его повеление, то по сему осуждены были, блаженные, на то, чтобы быть вверженными в печь, как повествует об этом Божественное Писание в 3-й главе пророчества Даниила. Эту-то историю и приводит песнопевец в настоящем ирмосе и говорит, что повеление злочестивого мучителя Навуходоносора, несмысленное и безумное (ибо в самом деле безумно было это повеление: Навуходоносор, будучи смертным человеком, захотел быть необыкновенным и требовал поклонения, как Бог, своему изображению, что было признаком великой несмысленности и безумия), содержало в себе два предмета: угрозу или устрашение, ибо он угрожал чрез глашатая: иже аще не пад поклонится образу златому, егоже постави Навуходоносор царь, в той час ввержен будет в пещь огнем горящую (Дан. 3, 6), и — богоненавистное хуление (ибо хулением против Бога были слова, которые осмелился сказать надменный Навуходоносор трем отрокам: кто есть Бог, иже измет вы из рук моих? (Дан. 3, 15). Это, говорю, безумное, грозное и богохульное повеление Навуходоносора другие народы, т. е. низких, несмысленных и трусливых людей (ибо Священное Писание обыкновенно неблагородных и несмысленных людей называет именем «народ»), всех потрясло и устрашило, но тех благородных и богобоязненных трех отроков не устрашили ни львиная ярость мучителя: тогда, сказано, Навуходоносор исполнися ярости, и зрак лица его изменися (Дан. 3, 19), ни огонь печи гремящий, т. е. звучащий и производивший страшный шум. Поэтому брошенные в средину печи треблаженные не сгорели, ибо они находились вместе с ветром и воздухом, орошавшим их и свой шум издававшим. Воздух шумящий есть дующий тихо и приятно и с каким-то приятным звуком, подобным шепоту листьев кедра и особенно фисташкового дерева. Итак воздух, как бы орошая их, угасил огонь и не позволил ему вредить святым отрокам, а производя шум, оказывал противодействие дикому шуму огня. Ибо сказано: Ангел Господень сниде купно с сущими со Азариею в пещь, и оттрясе пламень огненный от пещи, и сотвори среднее пещи яко дух росы шумящ (Дан. 3, 49–50).

Как двоякое действие производил огонь печи, сожигающее и звучащее, так и ветер и воздух имел двоякое действие, противоположное им: орошающее и шумящее, — орошающее против сожигающего действия огня, а шумящее против звучащего действия того же огня. Поэтому некоторые неправильно соединяют слово «суще» с выражением: «со огнем», ибо должно его соединять с выражением: «росоносному духу», т. е. находясь вместе с росоносным духом (ветром), шумящим вопреки «огню», отроки воспели. Что же воспевали? Благословен еси Господи Боже отец наших, т. е. Авраама, Исаака и Иакова, и нас рабов Твоих, Который выше всякого пения ангельского. Эти же слова трех отроков составляют характеристический признак седьмой песни их.

Полезную для души своей мысль можешь извлечь, возлюбленный, из этого ирмоса. Ибо, если нужда и обстоятельства призывают тебя, и нечестивые или еретики предлагают тебе или отрицаться от Христа и православия, или терпеть различные мучения, то ты должен тысячу раз предпочесть мучения и даже самую насильственную смерть, нежели отрицаться от сладчайшего Иисуса Христа. Творца и Спасителя твоего, и от православия, которые ты принял от твоих отцов, следуя в этом примеру святых трех отроков. Даже если мысленный Навуходоносор, т. е. дьявол, устроитель и всему подражающий живописец зла постарается, своими нападениями, вложить в твое воображение и твою память какой-нибудь образ любострастия, или славолюбия, или сребролюбия или другой страсти (ибо он, проклятый, всегда старается влагать в ум такие душевредные изображения, как говорит Исаия: древоделатель ищет како поставит образ его (Ис. 40, 20): то будь весьма внимателен, чтобы не поклониться сему образу расположением сердца и помысла твоего, дабы не лишиться благодати Божией; но противься нападению дьявола, который побуждает тебя мысленно поклониться ему, подобно тому, как и три отрока не поклонились чувственному изображению Навуходоносора. И если устрашаешься, как бы не сделал тебе зла дьявол, то не страшись, но возгласи и ты вместе с этими тремя отроками: ведомо да будет тебе, царю, яко богом твоим не служим, и образу, который ты поставил, не кланяемся (Дан. 3, 18).

ТРОПАРЬ 1

От древа вкусив первый в человецех, в тление вселися: отвержением бо жизни безчестнейшим осудився, всему роду телотленен некий, яко вред недуга преподаде: но обретше земнороднии воззвание крестным древом, зовем: препетый отцев и нас Боже благословен еси.

ТОЛКОВАНИЕ.

В настоящем тропаре песнопевец говорит о падении праотца Адама в раю и этим побуждает слушателей христиан к слезам. Он говорит, что первый из всех людей, т. е. праотец и родоначальник Адам, поелику вкусил от запрещенного плода познания добра и зла, — ибо заповедал Бог человеку, говоря: от всякаго древа, еже в раи, снедию снеси: от древа же, еже разумети доброе и лукавое, не снесте от него (Быт. 2, 16–17) — так как, говорю, вкусил от древа познания, то поэтому вселился в тлении, т. е. сделался тленным и смертным, будучи прежде нетленным и бессмертным. Ибо так сказал ему Бог: в оньже аще день снесте от него, смертию умрете (Быт. 2, 17). По мнению святого Иоанна Дамаскина: «чувственное вкушение естественно есть восполнение истраченного, и отходит афедроном в тление, и невозможно оставаться нетленным тому, что бывает в чувственном вкушении» (гл. 25 «О вере»).

Вот почему Адам не вышел из рая с честью, как друг Бога и хранитель Его заповеди, а извержен и о горе! — едва не изгнан от Бога с бесчестием как преступник и ослушник Его заповеди, как написано: и изрине Бог Адама и всели его прямо рая сладости (Быт. 3, 24) и, что хуже всего, не один только Адам погиб; но после того, как и он осужден был на такое бесчестнейшее отвержение, изгнан и лишен нетления и блаженной жизни в раю, вытолкан был, так сказать, в шею как бы какой вор бичуемый; после того как, говорю, он испытал это, еще передал, о, трикраты горе! то же самое и всему человеческому роду, родившемуся он него, как какую-нибудь заразительную, телопагубную и прилипчивую болезнь. Что же передал? этот недуг тления и смертности, которым он сам первый заболел. И как источник, когда ядом заражается, передает заразу свою и всем, которые пьют воду из него, так и природа Адама, — источник и начало человеческого рода, заразившись тлением и смертию, отравила и всех от нее рожденных.

Но так как мы, говорит далее песнопевец, люди сотворенные от земли и из-за древа осужденные на истление, нашли ныне, наоборот, древо креста, как бы некоторое возвращение от тления и смертности к первоначальному нетлению и бессмертию, которым владел наш праотец в раю, то воспоем ту благодарственную песнь, которую воспели три отрока в пещи, ко Владыке Христу, сделавшему нас нетленными и бессмертными крестом Своим, благословляя Его, как препетого и благословенного Бога Отцов наших.

Обрати внимание на точность выражения песнопевца, ибо он не сказал: «в тлении поселился» (catjchse), что значило бы постоянное вечное пребывание в тлении, а «вселился», «переселился» (parjchse), чтобы показать временное пребывание Адама в тлении, потому что в последние времена он имел снова получить, посредством креста, свое прежнее нетление. Заметь, что песнопевец слова: «отвержением жизни бесчестнейшим осудився» заимствовал из героэлегической поэмы Григория Богослова, под заглавием: «Плач о страданиях души его», которая начинается словами: «несчастный, сколько я пострадал!» Итак, святый муж в этой поэме говорит, что его ум оплакивает злое рабство, которому он подвергся, обман коварного дракона, приносящий вред плод древа познания, его губительное вкушение и смерть, а потом добавляет:

«Постыднейшую наготу членов и рая

И древа жизни отвержение бесчестнейшее».

Но насколько и ты, брат, о, насколько и ты уподобился праотцу Адаму! Потому что и ты, взирая на древо познания добра и зла, взял от плода его и вкусил и умер. Какое же это древо познания добра и зла? Это есть страстное чувство к видимой твари, по словам святого Максима, говорящего: «видимая тварь есть древо познания добра и зла, ибо причастие ее естественно производит наслаждение и болезнь». Так и ты, страстно взирая на чувственные красоты творений, не восшел от созерцания их к созерцанию Творца, но пожелал насладиться ими телесно посредством чувства. Поэтому, вкусив и насладившись ими, ты оставил наслаждение мысленным, и предался телесночувственному удовольствию, которое, удаляя тебя от животворящей благодати Божией, предало тебя смерти по телу и душе. Ибо естественно погубляют и умерщвляют душу и тело чувственные наслаждения; а в этом и состояло всем известное падение Адама, Но так как, силою креста, т. е. злострадания и умерщвления удовольствий, — Христос воззвал нас к прежнему нетлению и наслаждению мысленным, то оставь и ты, брат, наслаждение чувственными удовольствиями и возлюби духовное наслаждение, оставь сладострастия плоти и возлюби злострадания ее, чтобы получить нетление, которое приблизит тебя к Богу, по словам Соломона: хранение законов утверждение нерастления есть, нерастление же творит близ быти Бога (Прем. 6, 19).