Михаил Кравцов - Статьи о книге Зохар Страница 13

Как уже говорилось, мы видим источник деструктивного влияния Зохара на религиозную жизнь евреев в том, что Зохар претендовал на роль книги, которая стоит выше других книг устной традиции и завершает историю Устной Торы в изгнании. Разрушительный смысл этих притязаний был поначалу глубоко скрыт и только предчувствовался наиболее чуткими представителями традиции. Он выявился вполне лишь с годами, когда усилиями нескольких поколений каббалистов основные мысли Зохара были прокомментированы и получили обрисовку подробного и систематического учения. Эти комментарии в полной мере унаследовали от Зохара не только все созидательное, вливающее преизбыток силы в традицию, но и все то, что грозило подорвать традицию изнутри. Взрывоопасные силы таились в тех чертах нового каббалистического учения, которые можно условно назвать гностическими. Что мы имеем в виду, говоря о гностических чертах новой Каббалы? Прежде всего такую систему взглядов, согласно которой преображение мира и окончательное разрешение пут зла достигается именно за счет проникновения в тайны мистического знания, в сокровенные глубины Божественного замысла. Это мировоззрение может рядиться в разные одежды, требовать от своих адептов самого строгого исполнения традиционных предписаний или провозглашать полное освобождение от всяких традиционных уз, но оно всегда наполнено пафосом преодоления исторических границ традиции, предвосхищением последних времен.

Следует подчеркнуть, что вовсе не рассуждения о конце мира, временах Машиаха и грядущем возрождении Исраэля, которых немало в Зохаре, послужили теоретической базой для той системы представлений, которую мы назвали гностической. Эти рассуждения имели форму архаического предания и не выходили за рамки традиционных чаяний еврейского народа. Определяющую роль сыграл образ великого праведника раби Шимона бен Йохая, которому Бог в непосредственном откровении дарует знание высших тайн - знание, играющее исключительную роль в судьбах вселенной. Для тех каббалистов, которые ощущали себя духовными преемниками раби Шимона, само приобщение к тайнам Зохара стало интенсивной мистической практикой, осуществляющей спасение мира. В этом источник предельно напряженного миросозерцания, которым отличались все без исключения представители поздней Каббалы.

Человек, охваченный экстазом гностического деяния, не знает повседневности. Его жизнь не вмещается в рамки обычной череды дней, сливается в одно сплошное сегодня, в тревожное и вдохновенное сновидение. Прошлое и будущее смыкаются, любая мелочь приобретает красноречивый характер мистического символа, всякое событие - как внешнее, так и внутреннее становится частью непрерывной небесной мистерии, каждый миг кажется последним перед окончательным преображением мира. Как явствует из книг, каббалисты, воодушевленные Зохаром, жили именно такой феерической жизнью, наполненной ощущением их собственной причастности к тайнам последних дней. Поэтому каждый из них - искра души Машиаха или полноценное воплощение этой души. Их сны и бдения - это огненная череда мистических озарений, а занятия тайнами Торы - тяжкий труд, при помощи которого в мире осуществляются сокровенные замыслы Бога.

Зохар внес мало откровенных новшеств в теорию Каббалы. Практически все вопросы, которыми он занят, сходным образом разрабатывались испанскими мистиками конца средневековья. Но это сходство неожиданным образом оказывается обманчивым, не затрагивающим сути дела. Простое, даже поверхностное сравнение каббалистических книг, написанных до появления Зохара с каббалистической литературой, возникшей под его влиянием, убеждает, что Зохар был для Каббалы абсолютным новшеством, изменившим весь характер еврейской мистики.

Тайна влияния этой книги не в новой проблематике и не в новых ракурсах рассмотрения древних проблем, а в том раскрепощающем действии, которое произвели его речи на мистическую интуицию человеческих душ. Зохар был преподан миру в такой форме, которая позволяла слову Зохара, падая на благодатную почву, становиться неисчерпаемым источником мистических откровений и каббалистического творчества. И он с такой самодостаточностью концентрировал в себе всю мощь экзегетического духа традиции, что с легкостью вызывал ощущение причастности к тайнам Торы как у искушенного в Талмуде ученого, так и у слабо знакомого с талмудческими тонкостями невежды. Это в каком-то смысле ставило под сомнение достоинство всей тысячелетней истории раввинистической традиции - и поэтому судьба Зохара в иудаизме может быть с известной долей строгости прочитана как столкновение этой книги с традицией Талмуда.

Здесь дело опять-таки не в самих суждениях Зохара, не в тех его откровенных высказываниях - их особенно много в Райа Меhемна и Тикуней hа-Зохар, - которые были использованы еретиками в прямой полемике с раввинизмом. Эти высказывания сыграли свою роль, но их влияние было опосредовано общим направлением концепции Зохара. Противостояние Зохара талмудической традиции было спонтанным и давало о себе знать даже в среде самых строгих приверженцев ортодоксии, приобретая там форму споров о тех заповедях, которые по-разному толкуются в Талмуде и Зохаре.

Теперь изложим главные фрагменты исторической судьбы Зохара в иудаизме, подчеркивая отмеченные выше обстоятельства.

История Зохара как одной из важнейших книг иудаизма началась лишь после изгнания евреев из Испании в 1492 году. Зохар был передан еврейскому миру погибшей школой испанской Каббалы не только как древний авторитетный текст, но в какой-то мере и как полноценный итог всей многовековой каббалистической культуры.

Как резонно замечают многие исследователи, возрастанию популярности Зохара и вообще Каббалы способствовало то, что пережитая евреями трагедия вывела апокалипсические настроения и мессианские чаянья из тайников еврейской души и сделала их открытым и распространенным мироощущением масс. В силу этих психологических и исторических причин идеи Каббалы перестали быть достоянием лишь узкого круга посвященных в тайну и получили широкое хождение среди всех слоев еврейского народа.

Появление печатных изданий Зохара, которое произошло в середине XVI века, привело к еще большей популярности этой книги.

Апофеозом влияния Зохара на еврейскую культуру явилось возникновение в XVI веке в палестинском городе Цефат новых школ Каббалы, крупнейшей из которых была школа раби Ицхака Лурии (88). Эта возрожденная Каббала, основывающаяся главным образом на Зохаре достигла такого развития и изощренности, которого каббалистическое учение не достигало даже в лучшие времена в Испании. С этих пор Зохар стал главным источником мистических построений, и большинство каббалистических книг составлялись теперь в виде комментариев к Зохару. Зохар сделался также источником нравоучительной литературы, на нем основывали еврейские моралисты свои рассуждения о судьбе человеческой души, о заслугах и наказаниях, о заповедях и молитвах. Значение Зохара стало исключительно высоким: именно тогда он поднялся в один ряд с канонической литературой иудаизма - Библией и Талмудом.

__________

88. Также известен под именем Аризаль (1534-1572).

Сложившиеся в то время взгляды на соотношение между Талмудом и Зохаром, позволяли последнему пока еще безболезненно вписываться в общую религиозную систему иудаизма. Талмуд и Зохар рассматривались в качестве двух сторон неделимого целого открытой и закрытой частей Торы, объясняющих Откровение, заключенное в книгах Библии. Однако Зохару уже тогда приписывалась большая святость, чем Талмуду. В тайнах Зохара видели душу Торы, в то время как предписаниям Талмуда отводили роль лишь тела Учения. И поэтому Зохар считался настолько превосходящим Талмуд, насколько духовное превосходит плотское.

Этот явный перевес в сторону Зохара компенсировался тем, что Зохар был менее авторитетен, чем Талмуд, когда речь заходила о проблемах `Галахи. Здесь указания Талмуда обладали большей силой, чем высказывания Зохара на ту же тему. В качестве обобщенного примера уместно привести мнение об этом раби Иосефа Каро, одного из крупнейших знатоков `Галахи (он был и одним из каббалистов Цефата), который составил знаменитый законодательный свод, так называемый Шулхан Орух, являющийся и сегодня основным руководством по практическому выполнению заповедей. В Шулхан Орухе раби Йосеф никогда не ссылается на Зохар как на заслуживающий упоминания источник, а те рекомендации Зохара, которые все-таки попали в этот свод, не считаются там обязательными, а носят название обычаев особо благочестивых людей. В другой своей книге раби Йосеф, подводя итог многолетним спорам раввинов о противоречиях между Талмудом и Зохаром, так объясняет соотношение этих источников в законодательных вопросах: