Антоний Голынский-Михайловский - О молитве Иисусовой и Божественной Благодати Страница 15

По самому существу своему различается человек душевный от человека духовного, как учит тому апостол Павел (см. 1 Кор. 2:14–15). Строго говоря, духовная жизнь в человеке начинается лишь после стяжания Духа Святого, Который и дает жизнь вечную духу человеческому.

{75}

Молитва умно-сердечная чистая

Выше упомянуто, что после всецелой преданности в волю Божию первая степень уже истинно духовной молитвы именуется умно-сердечной самодвижной. О ней говорилось хотя и немного, но вполне достаточно. Затем следует более совершенная степень молитвы — молитва чистая, или непарительная. Такая умно-сердечная молитва совершается умом и сердцем, уже полностью очищенными от помрачения и страстей. Сердце бесстрастное молится чисто, помыслы из такого сердца уже не исходят, поэтому с чистотой неразлучна и непарительность, когда ум избавлен от помыслов и греховных желаний.

Такая молитва является поиетине созерцательной, и человек теперь живет истинно духовной, целомудренной, созерцательной жизнью. Проводя такую жизнь, человек молится в истине Духом Святым. Добродетели истинного целомудрия взращиваются Господом во всё более высокие степени, Господь благодетельствует человеку настолько, насколько ум его способен воспринять, а душа восчувствовать посылаемую благодать. Бог всего Себя отдает человеку, и вопиет человек ко Господу, истаивая от Господней благоволительной к нему любви: «Утишь волны благодати Твоея, Отче Святый, ибо я таю, как воск».

При созерцательной жизни, в молитве чистой человеку становится доступным предвидение дальнейших степеней совершенства, которые возможно обрести на высших уровнях духов

{76}

ной жизни после вхождения в молитву зрительную. Ум при созерцательной жизни восходит от совершенства к совершенству, все добродетели возрастают до полноты своей, просвещаясь от доброт Божиих, питаясь духовной пищей Духа Божия с трапезы Отца Небесного, человек вселяется умом в обители Неба, проходя различные степени истинного ведения, посещая одну за одной всё более светлые обители Небесного Отца.

В созерцательности человек бывает крестоносцем, по подобию Христа Крестоносца, во всем творя волю Отца своего Небесного. Крестоносцем без скорби быть невозможно, так и Христос, Сын Божий по естеству, всю жизнь земную пребывал в скорбях. Скорби в созерцательной жизни объемлют всего духовного человека, но скорби эти не те, что у человека деятельного. Скорби эти — духовные. Всякое продвижение к высшему сопряжено с трудностями, и созерцатель подвергается скорбям, несмотря на то что он уже свободен от страстей. А скорби бывают столь великими, что перенести их возможно только тому, кем движет любовь сыновняя к Небесному Отцу. Все выше возводит Отец Небесный этого нового человека, по любви Своей Он открывает ему таинственные знания о человеке и о Самом Себе непостижимом.

При жизни созерцательной сон от человека бежит, тело забывает о пище, ум преисполнен полнотой откровений. Все это доступно, конечно, лишь крепким духовными силами. Любовь к Богу и ближнему приходит в меру неудержимую, ум горит, пламенея любовью.

{77}

Молитва зрительная

Все здесь написанное об истинно духовном уме, начиная со всецелой преданности в волю Божию и кончая молитвой зрительной, может быть правильно понято лишь тогда, когда человек сам придет в истинно духовное состояние целомудрия ума и души. Иначе любые попытки через чтение понять суть явлений духовных приведут к познанию ложному, так как уму, плотски мудрствующему, невозможно постичь то, что явлено от Духа Божия, ибо истинно духовное является тайной.

Посему немногое можно сказать о молитве зрительной, ибо вступаем в ту область, где «да молчит всяка плоть человеча». А тот, кто Богом возводится в обители сии, сам становится тайнозрителем.

Созерцание предшествует истинному зрению разума. Чистая созерцательная молитва предваряет собой высшую степень всех добродетелей — молитву зрительную. Эта добродетель иначе именуется девством духа. В молитве зрительной ум непосредственно зрит Бога, постигает все дела домостроительства Божиего, начиная с Божественного совета о сотворении человека и кончая вторым пришествием Христовым и Страшным Судом, простирается на разумение великих Божественных тайн.

{78}

Достойнейшие из созерцательных умов вселяются Отцом в наивысшие Небесные обители, в обители духовного девства, ибо нужно, чтобы хоть в некоторых действовали во всей полноте все возможности человеческого существа. В таковых духовное целомудрие переходит в духовное девство, созерцательная жизнь и чистая молитва переходят в молитву зрительную. Это устраивает Сам Господь Вседержитель, питая Небесными таинствами такого Небесного человека, живущего духовно, но телом еще скитающегося по земле. Бог вводит такого в зрительную молитву, в зрение сокровеннейших тайн Божиих, и это есть предельное просвещение ума и души в девстве духа, стяжание всех возможных совершенств, предельная близость к Богу, восшествие в апокалипсический град нового Иерусалима, сходящаго с Небес от Бога моего (Откр. 3:12).

В это истинное девство духа Господь возводит редких. Отсюда человек славит Бога сердцем своим, в нем звучит слово, воспеваемое Церковью велегласно: «Светлеется Троическим единством, священнотайне». Душа, очищенная насколько это вообще возможно, согласно слову святого Макария Великого, «Сам Дух бывает» и премного любима Господом. И радуется Господь радостью Духа о такой душе — невесте Своей. Святые отцы уподобляют такие души солнцу, так как они живут, имея разум Божий, они Свет прияли от Света присносущного.

Истинно духовная жизнь начинается с восприятия человеком всыновления Богу по благодати, а поскольку человек становится сыном, постольку становится, подобно Христу, духовным наследником Отца Небесного, и Тот дарует ему, сыну по благодати, Ум Христов, дабы усыновившийся жил во славу Бога.

{79}

Владыка Антоний в последние годы жизни.

{80}

/здесь находится оглавление к комментариям/

{81}

Комментарии

1. Правило (К стр. 29)

В тех случаях, когда автор ведет речь о келейном правиле или дает практические советы по иным поводам, от читателя требуется известная доля рассудительности. Надо полагать, что некоторые особенности в наставлениях владыки Антония связаны с тем исключительным положением, в котором находились верующие на рубеже 50 — 60-х годов, когда, после едва окончившихся сорокалетних гонений на Церковь, уже начинались новые преследования. Работа писалась для «немонастырских» монахов и подвижников, подвизавшихся в миру без наставников и старцев, вне монастырского устава и традиции, при отсутствии духовной литературы, в условиях враждебно настроенной окружающей среды, при вынужденных заботах о своем материальном и социальном положении. Этим могут быть обусловлены отдельные рекомендации, в частности относительно молитвенного правила, которые не вполне применимы в иное время, в иных условиях.

Келейница владыки — матушка Антония по этому поводу вспоминает: «Владыка учил, что если монах не будет вычитывать каждый день монашеское правило (суточный богослужебный круг), то он не устоит — не выдержит монашеской жизни. Он говорил это всем своим постриженникам, которые были в миру. Все чада его, в том числе профессора и начальники, выполняли это правило. И я выполняла. Не менее пяти часов в день на это уходило. Сейчас-το проще — службы в церкви каждый день идут».

Нужно учитывать и тот факт, что владыка Антоний писал данную работу отнюдь не для широкого круга читателей и не предполагал ее публикацию. Она предназначалась для его духовных чад — людей, которых он лично знал и окормлял, за которых молился, за которых, как духовный руководитель, брал на себя определенную ответственность перед Богом. Нынешнему читателю следует воспринимать слово владыки с учетом этих обстоятельств и к применению его рекомендаций относиться с должной рассудительностью.

Например, автор предлагает начинающим добавлять к обычному правилу по пятьсот молитв Иисусовых, и утром и вечером. Между тем сегодня в среде монашествующих есть мнение, что даже обязательная для иноков «пятисотница» небезопасна для современного человека, подвизающегося в миру, по причине значительно большей подверженности плотским искушениям. Тем более осторожно следует относиться к повторению такого правила и утром, и вечером.