Доминик Бартелеми - Бог и Его образ. Очерк библейского богословия Страница 15

Маски недостижимого

 Может возникнуть еще одна опасность. Она заключается в том, что люди не приходят к полному забвению Бога. В самом деле, быть может, лучше, чтобы воспоминание о Боге стерлось полностью, потому что, когда благополучие кончится, воспоминание о Том, к Кому надо прибегнуть, могло бы вернуться в неприкосновенности. Но обычно человек не становится атеистом из-за одного благополучия. Он незаметно переходит от веры к суеверию, поскольку человеку не хочется явно отречься и грубо выставить за дверь Того Спасителя, в Которого он искренне веровал во дни печали. Он довольствуется тем, что постепенно искажает облик Всемогущего, превращая Его в покладистого, нетребовательного "Доброго Боженьку", в то, что некогда называлось ваалами и астартами. Нужно быть на страже, иначе неизбежно происходит соскальзывание от истинного Бога, зависимость от Которого человек открывает в минуты озарения, к, простому воспоминанию о Боге, обретающем слишком человеческий облик и характер и мало-помалу становящемся расхожим средством удовлетворить потребность подчиниться, которую человек не может теперь утолить в ее настоящем источнике. Когда-то прозвучал некий голос, и исходил он из такого-то места. Теперь, когда он молчит, трудно сказать, какой тембр был у этого голоса. Мы пытаемся припомнить, но наша память бессознательно путает звуки, и тогда мы уже не знаем, исходил ли он из нашего бренного сердца, или мы подлинно слышали этот голос.

В вере постоянно существует опасность перейти от Бога живого, Который вторгся в нашу жизнь, все в нас перевернул и все заполнил, к Богу, Которого наша верность хочет держаться; но не слыша Его более, мы спрашиваем себя, не вообразился ли нам Его голос прежде? В Израиле это соскальзывание кончается поклонением лжебогам: это жалкие маски, напяленные на нестерпимое сияние Бога; им, ничтоже сумняшеся, приносят жертвы, люди посвящают им самое дорогое, но они не замещают вполне Того, Кто некогда говорил, Того, Кто ведет Свое творение.

Таким образом, ваалы и астарты становятся сговорчивыми, нетребовательными богами мирных времен в Израиле, и именно этой деградации следует противодействовать, отказываясь делать ставку на ложные образы, которые придумывает себе человек вместо истинного лика Бога, отныне молчащего. Гораздо лучше оставаться в ожидании и молчании или даже в тоске, зная, какому Владыке мы принадлежим.

В дни скорбей

 Когда приходит опасность, ваалов и астарт, неспособных спасти, быстро ликвидируют [81]. Лишь в силу привычки им приписывали урожаи, которые созрели бы, даже если бы их и не было, тогда как если дела идут плохо, в их существовании слишком сомневаются, чтобы прибегать к ним. Тогда, напротив, вспоминают о Другом, с Кем некогда были связаны совсем другими, теснейшими узами. Лишь к Нему одному можно обращаться в дни печали. Но какой ответ ждать от Него? Спасение? Не обязательно, потому что Бог избрал Израиль не затем только, чтобы обогащать и одаривать его. Бог избрал его свидетелем Своей святости, и в зависимости от того, забывает ли Израиль Бога или же, напротив, покорен и податлив в Его руках, он будет свидетелем или истребленным, или же сияющим той же святостью. Эта святость двойственна, она – или благо, дарующее жизнь и расцвет тому, кто с радостью пребывает в руках Пресвятого Бога, или же она будет жечь и разрушать изнутри почти до полного уничтожения [82] того, кто пытался бежать из рук своего Освободителя. Она не спалит его до конца, она будет жечь его до тех пор, пока не останется один зародыш, крохотный остаток, в котором из этого народа-изменника сможет возродиться верный народ. Таким образом, святость Бога, несомая Израилем, нередко будет уничтожать почти весь народ и оставлять от него лишь этот зародыш, который она способна оживить и возродить в новый народ. Власть Святого Бога над Израилем не только двойственна и двусмысленна. Очень часто она приводит почти к полному уничтожению, для того, чтобы могло произойти настоящее рождение Израиля, и это происходит по законам эволюции человечества, идущего к новому творению.

В повседневной жизни

 Для того, чтобы святость Бога, понятая неправильно, не истребила когда-нибудь почти весь народ, необходимо осуществить Его власть над над народом в повседневной жизни, удерживая его в страхе Божием, страхе, который означает, что человек не "испытывает ужас" перед Богом, а "делает на Него ставку", "благоговеет" перед Ним, "принимает Его в расчет". Нужно, чтобы народ прежде всего считался с могуществом Божиим. Чтобы суждение и мнение Бога было важнее всех других суждений и мнений [83] и в особенности важнее суждений и мнений соседа. Это для Израиля вопрос первостепенной важности, и один из самых выдающихся раввинов первого века Иоханан бен Заккай говорил, умирая, своим ученикам, требовавшим от него духовного завещания:"Да даст вам Бог, чтобы страх перед Ним был столь же силен в вас, как страх перед людьми". Когда ученики нашли неуместным это слово "столь же", он ответил им:"Если человек совершает недолжное, он думает: "лишь бы никто из людей меня не увидел". А нужно, чтобы человек боялся суда Божия по меньшей мере так же, как и суда своей среды. Пусть все упование будет возлагаться на Его могущество, а не на те или иные смутные надежды" [84] .

"Вы поселенцы у Меня"

 Для того, чтобы зависимость от Ягве осуществилась как можно полнее, были сформулированы очень четкие и ясные правила, например то, которое делает людей только земледельцами, а не настоящими землевладельцами. В Израиле нет неотъемлемого права на земельную собственность, и поэтому через каждые шесть лет в течение седьмого года землю надо оставлять незасеянной [85], чтобы она вернулась в руки Творца и тем самым люди ощущали бы свои права на землю временными и преходящими. Библия устанавливает бесспорную связь между этим обычаем и обычаем субботнего покоя, запрещающим в один из семи дней недели участвовать своим трудом в созидательном деле Божием [86], для того, чтобы человек помнил, что именно это созидательное дело Творца придает ценность его труду, украшающему творение. Действительно, в Книге Левит (25,4-6) написано:"А в седьмой год да будет суббота земли, суббота Господня; поля твоего не засевай, и виноградника твоего не обрезывай... да будет это год покоя земли. Сама суббота земли вас пропитает" [87]. Иначе говоря, вы будете есть то, что вырастет дикого в этот год, и тем вы пропитаетесь. Действительно, в стихах 20-22 той же главы говорится, что Божие благословение обеспечит народу в шестой год пропитание на три года. Оно обеспечит пропитание на конец этого шестого года, на седьмой, когда не будут ни сеять, ни жать, на восьмой, когда не будет урожая, потому что не сеяли в предыдущем году, и на начало девятого года до урожая. Один год будет стоить трех, если человек докажет так страх Божий. Это означает, что власть человека над землей является временой, ибо "вы пришельцы и поселенцы у Меня", как говорит Господь в Книге Левит (25,23). Человек должен всегда помнить, что он не настоящий владелец, а поселенец, который должен каждые шесть лет возобновлять договор, а на седьмой год оставлять свое имение в руках настоящего Владельца.

Первенцы и первые плоды

С другой стороны, если человек и считает себя отцом, то не он настоящий отец, а Бог. Он вспоминает об этом, принося в жертву Богу первенца всех животных. Каждого первенца, родившегося от животного, следует принести в жертву (Втор 15,19-20) [88]. Его можно съесть в семье, но он не должен работать, не должен служить человеку, его нельзя приручать. Его нужно оставлять диким и убивать, чтобы показать, что человек им не пользуется. Это правило относится прежде всего к новорожденным младенцам; только их не закалывают, принося в жертву Богу, а выкупают, то есть обменивают на животное, которое заказывают вместо них. В том же духе право пользоваться землей ограничено принесением в жертву первых плодов всякого фруктового дерева. Это Библия называет "крайней плотью фруктового дерева" (Лев 19,23-25), иначе говоря, начатками его плодородия. Запрещается срывать плоды с дерева первые три года его плодоношения. Наконец, первый хороший урожай, плодами которого хозяева с удовольствием попользовались бы, должен быть весь принесен только Богу. И лишь следующим урожаем может располагать человек. Кроме того, полагается каждый год на особом празднике приносить Богу первые плоды каждого урожая [89], первую часть от всего – хотя бы символически. И лишь затем человек пользуется урожаем сам. Все права человека, поскольку Богу посвящают самое первое, что пригодно для употребления, воспринимаются как права, переданные человеку Всемогущим. Все эти обряды напоминают Израилю самым настоятельным образом, что всякая власть человеческая дается Всемогущим.