Доц.архимандрит Тихон Агриков - Пастырское богословие, т.1 Страница 16

Кто бы поверил, однако, что великое учение Христа Спасителя подвергалось и подвергается часто нападкам; придавали идеи «служения» недостойный смысл, говорили, что Евангелие есть учение о рабстве. Насколько нужно быть ослепленным, чтобы обвинять в рабстве Того, Который перед Иродом, перед Пилатом, перед толпой, перед всякой властью был непоколебимым свидетелем истины, Того, Который добровольно поставил Себя на место притеснения, чтобы их дело сделать Своим, Того, Который нанес удал невольничеству в самом его сокровенном корне, утверждая равенство всех людей перед Богом.

По мысли Евг. Берсье, «служить — это глубоко отличительная черта дела Иисуса Христа. Из этого слова, которое для обыкновенного человека выражало унижение, Он составил Себе славу и средство, которым Он покорял и покоряет сердца[48]. И когда мы, друзья мои, сидим здесь как кандидаты на священство, учимся, трудимся, мы готовимся «послужить». Не бойтесь этого слова, оно прекрасно, оно благородно, оно чрезвычайно спасительно. Выполнение этого слова даст вам высокое место в жизни, сделает вас желанными всюду, и даже не сочувствующие вашей идее, которым вы будете служить против их воли, молясь за них, оценит по достоинству ваш подвиг. Как хочется пожелать всем вам — делом исполнить эту идею великого служения и тем уподобиться нашему Господу Иисусу Христу, ибо все Его пастырство — сплошное служение людям и Богу.

в) Пастырство в широком и узком смысле слова

Если пастырство Христа понимать в широком всеобъемлющем смысле, то есть, как Пророческое, Первосвященническое и Царское служение, то такое пастырство является предметом Догматического богословия и не может быть предметом подражания со стороны наших пастырей.

Если же пастырство Христа понимать в узком, прямом, специальном смысле, то под ним надо разумевать преимущественно учительство, тайнодействие и душепопечительство Спасителя. Это и есть то «доброе пастырство», которое Христос приписывает Себе в притче о «дворе овчем» и «пастыре добром» (Ин. 10,1–11), та пастырская любовь, которую Он настойчиво (трижды) требовал от апостола Петра, как необходимого условия для пастырства (Ин. 21,2–17), и которую Он Сам проявил к «погибшим овцам дома Израилева», уча их, исцеляя всякую болезнь и немощь (Мф. 4,23), питая духовно и телесно (Мф. 14,13–21).

Как бы ни были божественно высоки и чудодейственны любовь и пастырская душепопечительность Спасителя, все же им может и должен в меру своих сил подражать пастырь. Это подражание, однако, следует понимать не как внешнее восприятие Христа как Образца любви, а как внутреннее приобщение к Божественной Любви Спасителя для благодатного питания, духовного возрастания и возрождения ею. Пастырство нашего пастыря есть, таким образом, пастырство во Христе, в Его Божественной Любви и благодатной силе.

Довольно ясно пишет о пастырском служении проф. Сокольский. «Дело священников, — говорит он, — просвещать людей светом небесной истины, разгонять тьму заблуждений и суеверия, возносить бескровную Жертву Богу, совершать великие тайны… низводить на людей спасающую благодать Духа и ходатайствовать за них пред Богом, руководить их на многотрудном пути их духовной жизни, остерегать от разных соблазнов, преткновений, поднимать ослабевающих и падающих и вести их в Царство Божие»[49].

Пастырство можно рассматривать как продолжающееся пастырствование Самого Пастыреначальника, Спасителя, доселе спасающего грешного и заблудшего человека, как Главы, доселе действующей в Церкви, как Источника доселе неиссякаемой благодати Божией. Христос доселе сопастырствует пастырям, действуя в них Своей любовью и благодатью[50].

Пастыри воспринимают Христа и как «Сына Человеческого», и как Сына Божия, и как Учителя, и как Искупителя, и как Ходатая, и как Судию. Словом, воспринимают как постоянно действующую в Церкви Христовой «Божию Силу и Божию Премудрость». Вот таким Господом Христом — Пастыреначальником и животворится наше благодатное пастырство. Такой образ Господа Христа нельзя словами рассказать, красками нарисовать, звуками изобразить, ибо Он не есть нечто зримое и внешне осязаемое, а есть внутренняя любовь и благодатная сила, не изобразимая, но реально действующая в живой душе пастыря, делая его благодатным сопастырем Христа.

Итак, наше пастырство есть пастырство во Христе, как «добром пастыре». В этом добром пастырстве и призван, по мере сил, подражать Христу наш пастырь. Ему и посвящается наше Пастырское богословие.

Как создается у пастыря внутреннее восприятие Пастыреначальника? Как входит Он в душу пастыря Своей Божественной Любовью и благодатной силой, располагая пастыря сопастырствовать Ему — единому вечному Пастырю?[51].

Наша человеческая немощь и скудность может ответить на эти вопросы лишь в самых общих чертах, исходя из Евангельских сказаний о Спасителе, учении святых отцов и собственного духовного опыта.

2. Пастырство в свете пастырствования Господа Иисуса Христа

Пастырь может быть рассматриваем, как представитель Господа Иисуса Христа на земле, облеченный от Него силой и властью. Иисус Христос, по учению Слова Божия, есть Ходатай между небом и землей. Посредником же между Христом и паствой (между Богом и человеком) является пастырь. Пастырь — носитель благодатных даров и молитвенник за верующих. Он сопастырствует Христу как постоянной и вечной Главе Церкви, имея от Него полномочия «вязать и решить», приносить Евхаристическую жертву (Лк. 22,19–20), просвещать и крестить (Мк. 16,15–16), быть в постоянном единении с Богом (Ин. 17,11–21), возносить молитвы (Мф. 6,9–13), любить народ (Мф. 5,44), быть «солью земли», «светом мира» (Мф. 5,13–14), то есть, быть «добрым пастырем» стада Христова. В этом добром пастырстве пастырь должен подражать Христу Пастыреначальнику. В связи с этим воспитание и образование пастыря рассматривается параллельно и на фоне основных моментов жизни и пастырствования Христа Спасителя.

а) Детство, отрочество и юность Спасителя[52]

В Евангелии немного сохранилось сведений о жизни Господа нашего Иисуса Христа до вступления Его на дело общественного служения. Но то, что сохранилось, весьма поучительно. Светла и блистательна жизнь Богочеловека. Он родился по закону всего живущего в этом мире. Св. Евангелист Лука повествует: «Отроча растяще и креплящеся духом, преспеваше премудростью и возрастом и благодатью у Бога и человек» (Лк. 2,52). Здесь выражена вся прелесть и свежесть детства Иисуса Христа. Дитя своей кротостью радует Бога и людей. Об отрочестве Христа свидетельствует в Евангелии единственный факт, повествуемый Евангелистом Лукой: отрок Иисус изображается сидящим среди учителей слушающим и вопрошающим их (Лк. 2,46). Подобно всякому израильскому дитяти, Он рос в суровой религиозной атмосфере древних народных пророков. В синагоге Назаретской Он изучал Закон и Пророков.

Воспитательно — образовательное значение для Иисуса Христа 30–летнего подготовительного периода в Евангельских сказаниях обойдено молчанием. Об этом периоде мы можем судить на основании общих выводов из отмеченных Евангелиями фактов земной жизни Спасителя. Тридцатилетняя жизнь Спасителя до выступления Его на дело общественного служения, несомненно, была суровою школою сосредоточенного уединения, где совершалось изучение Слова Божия, опытным изучением благости Божией в физической природе и в человеке, сплошным подвигом молитвы и нераздельным единением с Небесным Отцом. Об этом говорят факты из жизни Спасителя, отмеченные Евангелием.

Уединение. Пустыня, как место уединения, подобно пророку Илии. Евангелие свидетельствует многочисленными фактами об унаследованной с детства любви к уединению: изучение Слова Божия под тихим кровом дома Иосифа, 40 дней поста и молитвы в пустыне. Спаситель часто укрывается от следующей за Ним толпы и даже от учеников Своих и проводит целую ночь в открытом месте, иногда в пустынном месте какой-нибудь горы. Уединение и пустыня были условием и средством воспитания у Спасителя глубокой сосредоточенности в деле выполнения Им небесного посланничества.

Природа (физическая). Иисус Христос любил природу в ее простоте и естественности, как творение Отца, свидетельствующее о Его присносущной силе и Божестве, о благодати и премудрости Божией. Это отношение к природе у Спасителя запечатлено характером религиозности, (а не интересом научного исследования естествоиспытателя). Лучи солнца говорили Спасителю о любви Отца к миру (Мф. 5,45). Виноградная лоза говорила о законе, по которому жизнь может истекать только из жизни. Иссохшая смоковница — о бесплодии. Полевая лилия, птицы небесные — о премудрости и любви Божией. Созерцание величия физической природы возводило ум и сердце к представлению значения человека: «Что же такое человек, что Ты помнишь о нем, сын человеческий, что Ты внимаешь ему» (Пс. 8, 4).