Константин Скурат - Великие учителя церкви Страница 16

В подвиге сопротивления страсти надо увидеть причины ее появления и свои силы направить против них. Это тем более необходимо, что некоторые страсти теряют свою силу, если отсечь причины их действия. "Так, зависть сама по себе ничто, но имеет некоторые причины, в числе которых есть и славолюбие, ибо кто хочет прославиться, тот завидует прославленному или предпочтенному. Также гнев происходит от различных причин, и особенно от сластолюбия…" [с. 142], и т. д.

Направив внимание на борьбу со страстями, должно "хорошо удобрить нравы" [с. 142]. Сему служат покаяние и плач [с. 142]. На вопрос преподобного Дорофея: как положить начало покаяния? — старец Варсанофий отвечал: "Если желаешь положить начало покаяния, посмотри, что сделала блудница: слезами своими омыла она ноги Владыки (См.: Лк. 7, 38). Плач омывает всякого от грехов; но человек достигает плача трудом, посредством многого поучения в Писании, терпения, размышления о Страшном Суде и стыде вечном, и чрез самоотвержение" [с. 217].

Важно также удерживать язык от зла и быть терпеливым. "Постарайтесь, — призывает святой авва, — удерживать язык свой, чтобы не сказать чего-либо худого ближнему и никого не соблазнять ни словом, ни делом, ни взглядом, ни другим каким-либо образом, и не будьте удобо раздражительны, чтобы, когда кто-нибудь из вас услышит от брата своего неприятное слово, не возмущаться тотчас гневом, не отвечать ему дерзко и не оставаться в оскорблении на него; это неприлично хотящим спастись, неприлично подвизающимся" [с. 63, 64].

Нападения злой силы на человека бывают тяжкие, но Господь сокращает их действия. "Покушение, наносимое демонами, — говорит преподобный, — бывает тяжко для человека, но маловременно: оно мрачно, тяжко, безутешно, ниоткуда не представляется успокоения, но отовсюду угнетение. Однако скоро посещает душу благодать Божия" [с. 76]. С помощью благодати борющийся может и должен устоять перед действиями темного духа. "Никто и никому, — отвечает святой Варсанофий Великий святому Дорофею, — не может сказать: я буду о тебе заботиться, а ты будь спокоен… Тот, которого поддерживают, должен привнести несколько собственного старания, делать должное по силе своей, внимательно сохраняя заповеди отцов своих. И если падет однажды, то пусть опять постарается управить себя" [с. 230]. Пал — восстань, "и если опять пал, опять восстань" [с. 154]. Оказался побежденным, совершил грех — тотчас припади к благости Божией, и Бог, видя усердие, подаст руку помощи и сотворит милость [с. 135].

И опять преподобный напоминает, что сопротивляться страстям успешно можно тогда, когда они еще молоды, не пустили корни глубоко в нашу природу [с. 126]. Если даже один раз душа подчинится действию какой-либо страсти, тотчас окажется "в опасности впасть в навык" [с. 134]. Посему снова и снова взывает святой авва: "Старайтесь отсекать страсти, прежде нежели они обратятся в навык" [с. 120].

"Отсекайте страсти, пока они еще молоды, прежде нежели они вкоренятся и укрепятся в вас и станут удручать вас, ибо тогда придется нам много пострадать от них, потому что иное дело вырвать малую былинку, и иное — искоренить большое дерево" [с. 101, 102].

Искоренение страсти — стяжание добра

Искореняющий страсть — тот, "кто подвизается и делает противное страсти" [с. 119]. Кому он подобен? "Тому, кто, будучи осыпаем стрелами врага своего, сокрушает их, или возвращает в сердца врагов, как сказано в псалме: Оружие их да внидет в сердца их, и луцы их да сокрушатся (Пс. 36, 15)" [с. 123].

Это путь не просто сопротивления, а путь победы — истребления страстей, очищения души для иного — для добра, и стяжание его. Сему, в основном, и посвящает свои творения преподобный, как это можно было уже увидеть при обозрении их содержания (см.: раздел II. Творения).

Об искореняющих страсти преподобный размышляет: "Иной радуется, когда его оскорбляют, но потому, что имеет в виду награду. Сей принадлежит к искореняющим страсть, но неразумно" [с. 121, 122]. А как же "разумно" отсекать — искоренять — страсть? Каждый вечер испытывать себя, как проведен день, а утром — как прошла ночь, и если что-то случилось неладное, греховное — "каяться перед Богом". Хорошо испытывать себя и в середине дня, ведь человеку свойственно забывать или постепенно ослаблять совершенный грех. Должно спрашивать себя: "Не сказал ли я чего-нибудь такого, что прогневало брата моего? Когда видел его занятым каким-нибудь делом, не осудил ли я его? Не уничижил ли его и не злословил ли его? Не просил ли я чего-нибудь у келаря, и когда он не дал мне, не осудил ли я его и не пороптал ли я на него? Если пища была нехороша, не сказал ли я чего-нибудь? Или, будучи в огорчении, не пороптал ли на самого себя? Ибо если кто и на себя поропщет, это грех. Должно также говорить себе: не сказал ли мне канонарх или другой кто из братии неприятного слова, и я не перенес сего, не противоречил ему?.. С усердием ли встал на бдение или пороптал на разбудившего?" [с. 128].

Чтобы искоренить страсть, недостаточно только не делать зла, а должно делать и добро. Господь наш Иисус Христос, как Всеведущий Небесный Врач, "и против каждой страсти подает приличное врачевство: так, против тщеславия дал Он заповеди о смиренномудрии, против сластолюбия — заповеди о воздержании, против сребролюбия — заповеди о милостыне, и, одним словом, каждая страсть имеет врачевством соответствующую ей заповедь" [с. 124, 125] (Ср.: с. 143).

Открывается врачевство заповедью о смирении [19].

"Послушайте, — говорит святой авва, — Сам Господь наш показал нам вкратце, одним словом, корень и причину всех зол и врачевство от оных — причину всего благого: показал, что возношение низложило нас, что невозможно иначе получить помилование как чрез противоположное ему, то есть смиренномудрие" [с. 24]. И преподобный Дорофей ставит смирение во главу угла в искоренении всякой страсти, а также в стяжании добродетели.

"Прежде всего нужно нам смиренномудрие", — напоминает святой авва указание некоего старца [с. 38]. Смирение "покрывает душу и от всякой страсти, и от всякого искушения" [с. 41], "препобеждает все страсти" [с. 238]. Оно сокрушает стрелы нашего духовного "врага и сопротивника" [с. 38], расторгает все его сети [с. 213], сокрушает все его оружие [с. 40]. Когда преподобному Антонию Великому в видении были показаны распростертые сети злой силы, и преподобный, вздохнув, спросил Бога: "Кто же избегает их?" — Господь ответил: "Смирение избегает их… Они даже и не прикасаются ему" [с. 41]. Смирение "рождает послушание и спасение души" [с. 24]. Чадами смирения являются также: "Самоукорение, недоверие своему разуму, ненавидение своей воли" [с. 27]. Без смирения не могут быть совершенными ни "страх Божий, ни милостыня, ни вера, ни воздержание, ни другая какая-либо добродетель" [с. 39]. "Без смирения нельзя повиноваться заповедям и достигнуть чего-либо благого" [с. 27]. Этими утверждениями святой Дорофей напоминает наставления своего великого современника и подвижника преподобного Исаака Сирина, епископа Ниневийского († 620), который на вопрос: "Что такое усовершение себя?" — отвечал прямо и решительно: "Глубина смирения" [20].

Все святые, по замечанию преподобного, шествовали путем смирения, "а трудом сокращали путь свой" [с. 40]. "Кто соединяет смирение с трудом, — отвечал старец вопросившему святому авве, — тот скоро достигнет цели" [с. 234].

"Видишь ли благодать сей добродетели?" [с. 41] — спрашивает преподобный и восклицает: "О, чудо, сколь сильно смиренномудрие!" [с. 26].

Святой авва показывает значение смирения, его величие, силу, плоды, но не дает точного определения его, хотя и говорит: "Разумею же истинное смиренномудрие" [с. 24]. "Каждый из святых, — рассуждает он, — приобрел смирение чрез исполнение заповедей. Но что такое смирение и как оно рождается в душе, никто не может выразить словами, если человек не научится сему из опыта; из одних же слов нельзя сему научиться" [с. 45]. И дальше поясняет: "Не то же ли самое бывает и в софистическом, и врачебном искусствах? Когда кто хорошо обучится искусству и занимается им, то, по мере упражнения в оном, врач или софист приобретает некий навык, а сказать не может и не умеет объяснить, как он стал опытен в деле: душа приобрела навык постепенно и нечувствительно, чрез упражнение в искусстве. Так и в смирении: от исполнения заповедей бывает некоторая привычка к смирению, и нельзя выразить это словом" [с. 46]. Святой авва указывает лишь некоторые признаки, свойства смирения: смирение не гневается и никого не гневит, "сопротивляется тщеславию и хранит от него человека", в скорби никого не укоряет и не возлагает ни на кого вину, "и таким образом переносит случившееся без смущения, без скорби, с совершенным спокойствием" [с. 40, 41]. В ответе старца на вопрос святого аввы: "Что есть смирение?" — говорится так: "Смирение состоит в том, чтобы ни в каком случае не почитать себя за нечто, во всем отсекать свою волю, повиноваться всем и без смущения переносить то, что постигает нас отвне. Таково истинное смирение, в котором не находит себе место тщеславие. Смиренномудрый не должен стараться высказывать свое смирение на словах, но довольно для него говорить: "Прости меня" или "Помолись о мне". Не должно также самому собою вызываться на исполнение низких дел; ибо и то, и другое ведет к тщеславию, препятствует преуспеянию и более делает вреда, нежели пользы; но когда повелят что-либо, не противоречить, а исполнять с послушанием: вот что приводит к преуспеянию" [с. 235, 236]. "Смирение сильно привлечь в душу благодать Божию" [с. 40].