Павел Матвеевский - Двунадесятые праздники и Святая Пасха Страница 16

По вступлении Господа Иисуса Христа в Иерусалим весь город пришел в движение. При виде многочисленной толпы, сопровождавшей Его и громко выражавшей свое восторженное настроение, жители города, а также богомольцы, собравшиеся на праздник, спрашивали: Кто есть Сей? Народ говорил: Сей есть Иисус Пророк, Иже от Назарета галилейска. При этом пришедшие из Вифании и знавшие все подробности воскрешения Лазаря рассказывали любопытным, как Он вызвал четверодневного мертвеца из гробовой пещеры и возвратил его к жизни. Слава чуда, переходя из уст в уста, возбуждала во всех непритворное удивление. Одни только завистники Христовы – фарисеи – не разделяли общей радости народа. В крайнем смущении от всего, чего пришлось им быть невольными свидетелями, они говорили друг другу: Видите, яко никаяже польза есть, – се мир по Нем идет.

Шествие направилось туда, куда стремились благочестивые израильтяне всеми желаниями сердца (см.: Пс. 41, 2, 3), – к храму, составлявшему славу и величие святого города. Здесь, в святилище Иеговы, подобало всенародно явиться предвозвещенному пророками Мессии и в знаменательный день посещения Своего еще раз засвидетельствовать чудесами о Своем Божественном посланничестве. Много раз во время общественного служения Своего приходил Господь в храм, но настоящее пришествие Его напоминало иудеям внушительнее, чем когда-либо, древнее пророчество: Внезапу приидет в церковь Свою Господь, Егоже вы ищете, и Ангел завета, Егоже вы хощете, – се грядет (Мал. 3, 1). Когда Владыка храма вступил в священную ограду, Он увидел здесь то, против чего еще в начале Своей проповеди выражал праведное негодование (см.: Ин. 2, 13–17), увидел, как в месте молитвы и богомыслия приютилась злая страсть корысти: воспылав ревностию о славе Отца Небесного, Он очистил святилище от всех продающих и покупающих, и опрокинул столы меновщиков и скамьи продающих голубей, и говорил им: Писано есть: храм Мой – храм молитвы наречется, вы же сотвористе и вертеп разбойником. Слова сии читаются у пророков Исаии (Ис. 56, 7) и Иеремии (Иер. 7, 11). Присутствие Господа храма тотчас сделалось ощутимым, и к милосердому Целителю недугов собрались все чаявшие получить от Него не простой дар, а тот, который только Он мог дать – исцеление: слепые, хромые окружили Его и получили то, чего ожидали, – исцеление. Эти чудеса увеличили общую радость дня, к которой присоединились даже малые дети. В невинном детском восторге от всего виденного и слышанного поспешив за Иисусом Христом в храм, они огласили дворы и портики святилища своими криками: Осанна Сыну Давидову! Не понимая смысла слов, они повторяли только то, что недавно слышали при торжественной встрече Господа. Но и эта, не вполне сознательная, хвала не была отвергнута Тем, Кого славословят все дела рук Его, и даже самая неодушевленная природа (Пс. 18, 2). Первосвященники и книжники, приведенные в негодование чудесным исцелением недужних и восклицаниями детей, прославлявших Иисуса Христа, обратились к Нему с насмешливым упреком: Слышиши ли, что сии глаголют? Господь отвечал Своим завистникам словами псалма, в котором изображается величие Божие, видимое во всем мире, в великих и малых творениях, даже в неразумных младенцах и грудных детях: Ей, несте ли чли николиже, яко из уст младенец и ссущих совершил еси хвалу? (Пс. 8, 3) Так, замечает святой отец, «дети, еще не достигшие зрелого возраста, вещали великое и достойное неба, а мужи говорили слова, исполненные всякого безумия»[216].

В воспоминание торжественного Входа Господня в Иерусалим Святая Церковь установила праздник, который совершается за шесть дней до Пасхи и принадлежит к числу двунадесятых подвижных праздников. Он ведет свое начало из глубокой древности христианской. В III веке святой Мефодий, епископ Тирский, или Патарский, говорил в этот день поучение, а в V веке праздник Входа Господня был уже общеизвестным и торжественным, как видно из слов святых отцов: святого Епифания (| 403 г.), святого Кирилла Александрийского (| 444 г.), святого Прокла, архиепископа Константинопольского (| 446 г.). Сей праздник называется также Вербным, Цветоносным воскресением, или Неделей Ваий – от ветвей, которые благословляются и раздаются верующим на утрене, чтобы живее изобразить первоначальное сретение Господа в Иерусалиме. О пальмовых ветвях как богослужебной особенности этого праздника говорит в своем поучении святой Прокл, архиепископ Константинопольский. В паремиях читается: в первой (Быт. 49, 1, 2, 8-12) – пророчество Иакова о великом Потомке Иуды, во второй (Соф. 3, 14–19) – пророчество Софонии, призывающее дщерь Сионову к духовной радости, и в третьей (Зах. 9, 9-15) – пророчество Захарии, предвозвещающее дщери Сионовой о пришествии кроткого Царя. Утреннее Евангельское чтение (Мф. 21, 1-11, 15–17) излагает историю священного события, а на Литургии (Ин. 12, 1-18) – повествует о вечере в Вифании; чтение из Послания святого апостола Павла к Филиппийцам (Флп. 4, 4–9) преподает наставление о мире Божием, превосходящем всяк ум. Канон праздника составлен святым Космою Маюмским и по содержанию своему, глубокому чувству, господствующему в нем, и блестящему выражению есть одно из превосходнейших произведений святителя.

Воскресение Господа нашего Иисуса Христа

Светлый праздник святой пасхи

Тропарь, глас 5

Христо́с воскре́се из ме́ртвых, сме́ртию смерть попра́в и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в.

Кондак, глас 8

А́ще и во гроб снизше́л еси́, Безсме́ртне, но а́дову разруши́л еси́ си́лу и воскре́сл еси́, яко Победи́тель, Христе́ Бо́же, жена́м мироно́сицам веща́вый: ра́дуйтеся, и Твои́м апо́столом мир да́руяй, па́дшим подая́й воскресе́ние.

Сколько раз Господь ни предсказывал о Своем воскресении ученикам со всею ясностию (см.: Мф. 16, 21; 17, 23; 20, 19) и иудеям прикровенно (см.: 12, 39–40; Ин. 2, 19–21), всегда говорил, что это событие последует в третий день после страданий и смерти. Мог бы Он, по замечанию святого Афанасия Александрийского, «и в самую минуту смерти воздвигнуть тело и показать снова живым, но прекрасно и предусмотрительно не соделал сего, потому что сказали бы, что тело вовсе не умирало или что коснулась его несовершенная смерть; и если бы смерть и воскресение последовали в тот же промежуток времени, то, может быть, не явною соделалась бы слава нетления. Чтобы показать смерть в теле, – продолжает святой отец, – Слово воскресило его в третий день, но чтобы, воскреснув после долгого пребывания и совершенного истления во гробе, не подать случая к неверию, будто бы имеет на Себе уже не то, а иное тело, то, по сей самой причине, не более терпит трех дней и не длит ожидания слышавших, что сказано Им было о воскресении, но пока слово звучало еще в слухе их, пока не отводили еще очей и не отрывались мыслию, пока живы еще были на земле и на том же находились месте и умертвившие, и свидетельствующие о смерти Господня тела, Сам Божий Сын показал, что тело, в продолжение трех дней бывшее мертвым, бессмертно и нетленно»[217]. По счислению святого Исидора Пелусиота, Иисус Христос воскрес, согласно Своему предсказанию, в третий день, «коснувшись крайних дней и совершив (во гробе) весь средний вполне»[218].

Победитель смерти и ада умер среди шумных, неистовых воплей врагов Своих, в виду всего народа, на Кресте, поставленном на Голгофе, – умер при чрезвычайных знамениях природы, свидетельствовавших о Божестве Распятого, а воскрес в безмолвии глубокого утра, среди общего покоя природы и людей, – восстал без всякого шума и смятения, облекая священнейшею тайною славнейшее явление Божества Своего. Око смертного не могло вынести неприступного света (1 Тим. 6, 16), в котором воскресший Искупитель в прославленном теле оставил ложе смерти. Излишни были земные свидетели-очевидцы той основной истины христианства (см.: 1 Кор. 15, 14), которую Господь благоволил утвердить на Себе Самом, зная, по выражению святого Иоанна Златоустого, что «последующее затем время засвидетельствует ее»[219] явлениями Его и чудесным распространением на земле Евангелия. Он восстал, по выражению святых отцов, «из запечатанного гроба»[220], в то время как «лежали (на гробе) печати и камень»[221], потому что прославленное тело Его не могло быть удержано вещественными преградами (см.: Ин. 20, 26). Как Сын Человеческий, Он воскрес славою Отца (Рим. 6, 4), действием Его всемогущей силы (см.: Деян. 2, 24; 4, 15; Рим. 8, 11; 2 Кор. 13, 4), а как Сын Божий, превечное Слово и Творец мира, Сам возвратил обоженную душу Свою в прославленное тело, согласно с тем, что Он некогда говорил иудеям: Аз душу Мою полагаю, да паки прииму ю; никтоже возмет ю от Мене, но Аз полагаю ю о Себе; область имам положити ю и область имам паки прияти ю (Ин. 10, 17–18). Смерть, владычествовавшая над родом человеческим до крестного жертвоприношения (см.: Рим. 5, 14, 17, 18), ничего не могла отнять из тех Божественных совершенств, какие присущи тридневному Мертвецу, не умалила ни Его благости, ни премудрости, ни всемогущества, ни славы: все, что Он оставил на земле, во гробе, опять обрел, воспринял, просветил и прославил светом воскресения. Теперь не Божество только, но и человечество Его сияет величием победы, власти и силы над миром видимым и невидимым, на небеси и на земли (Мф. 28, 18); терновый венец Его и Крест блистают лучами вечной славы; страдания и язвы Его источают жизнь всему человечеству; к Божественным делам творения, промышления и мироуправления Он присовокупил великое дело нашего искупления. Победитель смерти и ада сделался для всех верующих Начальником жизни (Деян. 3, 15), Начатком умерших (1 Кор. 15, 20; Кол. 1, 18), новым Адамом, приводящим в жизнь вечную (1 Кор. 15, 22, 45, 47, 48).