Николай Коняев - Свет Валаама. От Андрея Первозванного до наших дней Страница 16

А следом зазвенели колокола в скиту на Святом острове, где подвизался преподобный Александр Свирский…

В Коневском скиту…

В Авраамиевом скиту, строительство которого только что завершилось…

Неземной гармонией и подлинным величием был исполнен замысел монастырского строительства, затеянного Дамаскиным. Теперь, когда зазвучали колокола, это стало явно всем.

Говорил «Апостол Андрей Первозванный», и откликались на его голос святые ученики и последователи. Ликующе звенели над Валаамом колокола…

Считается, что колокольный звон очищает воздух, убивая болезнетворные микробы… Перезвон валаамских колоколов очищал от микробов воздух нашей истории.

И трудно удержаться тут и не процитировать еще раз слова профессора Санкт-Петербургской Духовной академии А.А. Бронзова, сказанные им в начале двадцатого века о валаамских святых и подвижниках.

«Их имена, относящиеся почти исключительно к прошедшему столетию, конечно, ничего не говорят людям, незнакомым с историей Валаама… А если бы они были широко обнародованы, вызвали бы массу подражаний, кто как мог бы, конечно, уподобиться этим великим героям духовным. О таком опубликовании следовало бы, очень следовало бы позаботиться не ради самих подвижников, которые вовсе не нуждаются, разумеется, в людском их прославлении, а ради – повторяю – того благотворного влияния, какое их высокая жизнь могла бы оказать и оказала бы на массу народную. Ей обычно суют разные глупые просветители биографии безмозглых Марксов, Прудонов, Бебелей, Каутских, Лафаргов, Кропоткиных и т. п. с придачей пресловутых Толстых, Михайловских и пр. Хорошему, – нечего сказать, – научат да уже и научили эти господа! А биографии Валаамских подвижников научили бы только добру, любви христианской, терпению, воздержанию, прощению, нестяжательности, трудолюбию, терпению, послушанию… И жизнь “мирская” в конце концов устроилась бы совсем иначе, бесконечно лучше. Легче всем бы и дышалось. Не знали бы хулиганства и людского озверения. Ложь не была бы возведена даже в принцип в жидовских и жидовствующих листках и изданиях».

В этом высказывании мы позволили бы не согласиться лишь с утверждением насчет подвижников «исключительно прошедшего столетия». Как заметил святитель Игнатий (Брянчанинов): «Во все исторические просветы, в которые от времени до времени проявляется существование Валаамского монастыря, видно, что иноки его проводили жизнь самую строгую…»

И примером этому, прежде всего, сам Дамаскин…

Семь лет спасался в пустыни инок Дамаскин.

Сорок лет учил спасаться других… Он шел по пути, проложенному апостолом Андреем Первозванным, преподобными Сергием и Германом Валаамскими, Авраамием Ростовским, Арсением Коневским, Корнилием Палеостровским, Савватием и Германом Соловецкими, Александром Свирским, Адрианом Ондрусовским, Афанасием Сяндемским, Германом Аляскинским…

Вместе с их голосами и его голос звучал в разносящемся по окрестным странам звоне большого Апостольского колокола…

Глава пятая

Когда всматриваешься в схожее твердостью со скалами валаамского архипелага лицо Дамаскина, когда знакомишься со свидетельствами его жизни, прежде всего поражает абсолютное отречение от своей воли, которое всегда присутствовало в игумене.

Монастырский биограф называет Дамаскина – Иовом XIX века. Он имеет в виду библейского Иова. Если бы ему было известно о том, что первый русский патриарх и нынешний настоятель Валаамского монастыря – земляки, он бы лишь укрепился в своем сравнении.

«Смирение и самоотречение воли о. Игумена Дамаскина были поистине замечательны. Сделавшись настоятелем первоклассного монастыря, игуменом Валаамской обители, мощным главою ее, о. Дамаскин ничем себя не выделяет от братии монастырской. Вместе с братией ходит за общую трапезу, довольствуется общею братскою пищею, одевается одинаково со всею братиею и неуклонно исполняет общее монастырское, молитвенное церковное правило…»

Никогда Дамаскин не спрашивал себе ничего определенного из пищи, всегда довольствовался тем, что дадут.

В абсолютном самоотречении от своей воли и заключен, может быть, главный «секрет» успехов Дамаскина-игумена.

Воздвигая храмы, прокладывая дороги, покупая новые острова, разбивая сады, поучая братию, он как бы самоустраняется, не искажая никаким своеволием Господней Воли.

И это очень важно понимать, потому что некоторые предприятия игумена Дамаскина кажутся обременительными, а порою разорительными для монастыря. Это касается и благотворительности, которой Валаамский монастырь занимался при Дамаскине необычайно широко, и издательских, и научных предприятий Дамаскина, и его архитектурных идей…

Мы уже говорили о «нерациональной» перевозке на остров полуразрушенной церкви из Старой Ладоги…

Дамаскин пошел на «ненужные» траты. Восстановить историческую преемственность ему казалось важнее.

Когда в 1873 году одновременно с установкой тысячепудового «апостольского» колокола выстроили скит Авраамия Ростовского, особой нужды у монастыря в этом – еще одном! – ските не было. Но игумен все же выстроил скит, потому что ему важно было опираться на молитвенную поддержку и предстательство пред Господом всех святых, просиявших в монастыре.

Да и как было обойтись без святого, который «ища же себе места уединеннага, отъиде по реце Волхов и дошед Ладожского озера, где услыша об обители Живоначальныя Троице Валаамской, достиже оной…», чтобы помимо всего прочего встать, как мы уже и говорили, на защите истории Валаамского монастыря от недобросовестных, политизированных исследователей…

Незримо, неприметно для человеческих глаз творятся чудеса Господни, и только когда совершаются они, дивится человек тому, что видит…

Неприметно преобразился Валаам…

Заметили вдруг, что появилось благорастворение воздуха на островах, и исходящая из скал сырость стала терять гибельную пронзительность…

Заметили, что появились на островах горлицы и соловьи, кои никогда не живали здесь…

Еще разительнее преображались души людей на Валааме.

Редко говорил Дамаскин поучения братии, и если и говорил, то говорил просто…

Вот проповедь, сказанная им 31 октября 1866 года в скиту Всех Святых…

– Отцы святии и братия! Надо нам быть благодарным пред Спасителем нашим, и не забывать, с каким намерением мы вступили в Монастырь. Намерение наше было, сколько можно быть подражателями угодивших Господу. Спросим, чем они угодили? Знаем, смирением, постом и бдением, они алкали и жаждали, и все беды претерпевали, ради Царства Небеснаго. И нам, возлюбленнии, не надо ли о себе подумать. Мы живем в покое и всем обеспечены, и все у нас готово: пища, одежда, келья, дрова, словом, всем успокоены. То и осталось нам грешным быть благодарным пред Создателем нашим, молить милосердаго Господа за наших благодетелей, и смирять себя пред Богом и пред всеми людями.

Так просты, так незамысловаты поучения игумена, что и проповедями их трудно назвать…

И утешал братьев игумен Дамаскин тоже по-своему…

– Из одной книги возьмет цветочек, из другой… Смотришь, а скорби как не бывало. Точно туча прошла…

Так рассказывали уже после кончины игумена валаамские старцы.

И всегда добавляли:

– Всех нас вырастил…

То, что удалось совершить благодаря молитвам и неустанным трудам игумена Дамаскина, точнее других определил профессор Санкт-Петербургской Духовной академии А.А. Бронзов.

«Разумею такое место, где жили бы только по-Божьи, только для Бога, где только Бог был бы у людей и на уме, и на языке, – где, поэтому, не было бы ни злобы, ни зависти, ни недоброжелательства, проявлений грубого эгоизма, гордости и прочих подобных страстей и пороков.

Такое место было бы раем земным. И оно существует. Это – Валаамская обитель».

И еще…

«На Валааме приходится лишь смотреть, удивляться и… поучаться. Каждому посетителю становится просто стыдно за свою лень».

Глава шестая

Мы уже рассказывали, какую роль в судьбе Дамаскина сыграл святитель Игнатий (Брянчанинов) в бытность свою благочинным монастырей Санкт-Петербургской епархии.

Но отношения между подвижниками Русской Православной Церкви не прервались и после того, как Игнатий (Брянчанинов) был возведен на епископскую кафедру и перестал непосредственно заниматься Валаамским монастырем.

И тут можно говорить уже о влиянии, которое оказывал Дамаскин, или, вернее, Валаамский монастырь, созидаемый им, на судьбу святителя Игнатия (Брянчанинова)… Можно говорить и о том благотворном влиянии, которое оказывал Святитель на созидание Валаамского монастыря. Говорить о том, как вливалось серебро святительского голоса в расплавленную, колокольную медь…

Сохранилась переписка Игнатия (Брянчанинова) и Дамаскина, и когда перечитываешь эти письма, возникает ощущение, словно слышишь голоса, несущиеся откуда-то из заоблачных высей…