Франсуа Брюн - Расслышать умерших Страница 16

Самая достоверная гипотеза состоит в том, что это представитель мира умерших, так до конца и не осознавший, что же с ним произошло: оттуда он видит компьютер и силой мысли может влиять на него и создавать на нем сообщения. Как мы увидим ниже, многие умершие могут оставаться пленниками мира, который они покинули. Но в данном случае возникает ощущение, что воспоминания застопорились на времени до 1546 года, и что Томас Харден даже предположить не может, что Генриха VIII уже нет. Тогда можно ли назвать такое общение транскоммуникацией живущего с живущим, пронзающей время? Некоторые из ученых, изучавших данный случай, не отвергают такую гипотезу[90].

Похоже, что жизнь, ожидающая нас после этой, земной жизни, немного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Это будет видно из всего дальнейшего материала этой книги. Но, по крайней мере, одна вещь очевидна уже сейчас: жизнь продолжается сразу после смерти, не останавливаясь, она пронзает смерть насквозь.

Мы вступили в новую эру человеческой истории: наличие жизни после смерти теперь уже больше не предмет верования, интуиции или частного мнения, но предмет положительного знания. Как в былые времена: одним было доподлинно известно, что Земля вращается вокруг Солнца, а другие, менее образованные, оставались по этому поводу в неведении. Точно так же и сегодня: есть люди, которые твердо знают, что жизнь после смерти – доподлинный факт, а есть те, кто думают, что это лишь одна из гипотез, которую можно оспорить.

Но вы-то, вы-то теперь уже точно знаете!

II

Смерть – это второе рождение

1. Радость умирания

Итак, смерть – уже не смерть. Она лишь переход к новой форме жизни и этим похожа на рождение. Но как совершается такой переход? И что собой представляет новое, посмертное существование? Попробуем постепенно разобраться с этими вопросами.

Прежде всего, стоит сказать (ведь так важно будет знать об этом, когда пробьет и наш час… вернее, когда придет пора совершить такой переход): даже умирание может быть чудом! Хотя стоит честно признать, что перед этим нас могут ждать страдания и сильные боли. Но мне хотелось бы поговорить о самом переходе.

Во время Второй мировой войны, еще задолго до открытий доктора Муди об околосмертных состояниях, профессора Эккарта Виизенхюттера очень заинтересовал опыт одного солдата. Двадцативосьмилетнему юноше снарядом разворотило кишки, спасти его удалось с трудом, почти чудом. Придя, наконец, в сознание, солдат был так огорчен, что отказывался разговаривать целые дни напролет. Наконец, с его губ сорвалось: «Зачем вы это сделали?» Лишь позднее он осмелился рассказать о том чудесном чувстве необыкновенной свободы и райской радости, которое он пережил, умирая, и которого его лишили.

Спустя несколько недель профессор Виизенхюттер получил еще несколько, еще более определенных, свидетельств. На этот раз свидетелями стали два мальчика, которые едва не утонули и которых с большим трудом вернули к жизни. О пережитом опыте у них остались столь чудесные воспоминания, что отныне они стали ждать встречи со смертью (когда придет их час), как ждут встречи с любимым или чают желанного события. Им было прекрасно известно, что вначале им снова придется пройти через боль. Но они также знали, что она не вечна и что за нею будет такая радость…

Еще одним свидетелем подобного опыта стал для профессора студент, едва не погибший от холода во время лыжного похода: он заблудился в тумане. Ему пришлось ампутировать пальцы рук и пальцы ног. Однако, говорил он, если б это зависело от него, он все равно выбрал бы именно эту смерть. Виизенхюттер узнал потом от опытных альпинистов то, чего не знали спасшие юношу люди. Что жертвы несчастных случаев в горах сначала испытывают приступ паники, зато потом их накрывает такой волной счастья, что желание бороться за жизнь затухает.

К такому же выводу давно уже пришли на основе опыта падений в горах. Так что даже сделали запись: «Прекрасно умереть, упав с большой высоты». Сохранилось достаточно свидетельств, подтверждающих такое впечатление. Месье Сигрист вспоминает, что почти сразу, как он сорвался с горной вершины, «его пронзило неземное блаженство, он словно купался в море наслаждения…»[91].

«Все было совсем не похоже на то, как мы обычно себе это представляем: не было ни чувства ужаса, ни судорожной нехватки воздуха; сознание я потерял, только когда уже перестал падать. Из полученных во время падения многочисленных ушибов я не почувствовал вообще ничего…

Я потерял сознание, только врезавшись со всей силы в покрытую снегом землю, но боли не почувствовал. Так же как не почувствовал и полученных перед этим ссадин. Я даже не мог вообразить более легкой и прекрасной смерти. Естественно, что возвращение к жизни несет с собой уже совсем другие впечатления».

Это цитата из одной прекрасной книги, изданной уже много лет назад, – к счастью, ее не так давно переиздали[92]. Жорж Барбарен дал ей говорящий сам за себя подзаголовок: «Как не бояться момента смерти?». У него собрана настоящая антология свидетельств людей, которым удалось пережить момент умирания, чтобы вернуться затем к жизни из самых разных видов смерти. Здесь есть: утопавшие, умиравшие от удара электрическим током, от удушения газом, замурованные заживо, жертвы автокатастроф, огнестрельного оружия и т. д.

Особенно мне нравится глава, посвященная жертвам нападения диких зверей. Вот как великий английский путешественник Ливингстон описывает последствия своей неудачной встречи со львом:

«Он прыгнул мне на плечо, и мы вместе рухнули на землю… Шок сначала вызвал оцепенение: такое, видно, бывает у мыши, когда кошка только-только тронет ее лапой. Это было похоже на сон, не было ни ощущения боли, ни чувства страха, хотя я прекрасно осознавал все происходящее. Поскольку страха не было, я мог спокойно разглядывать животное. Точно такое же состояние бывает у всех животных в момент нападения на них хищников. Раз это так, возможно, Создатель специально нас так создал, чтобы облегчить нам страх и боль смерти».

Похожее свидетельство и у сэра Эдварда Бредфорда, которому тигр откусил руку. Он вспоминает, что в тот момент «вообще не испытывал страха. Боль была лишь в той части руки, в которую вонзились клыки. Откушенная же часть руки не ощущалась совсем, словно это был посторонний предмет»[93].

Вплоть до того, что, если я правильно понял и как бы ни было ужасно само событие, если бы бедному зверю дали спокойно завершить свой обед, то сэр Эдвард Бредфорд не мучился бы от боли. Он бы просто перешел из этого мира в тот.

Я вряд ли здесь сильно преувеличиваю. Жорж Барбарен и сам замечает, что, если вам суждена смерть утопленника, то лучше вовсе не уметь плавать. «Чем меньше навыков, тем больше шансов умереть простой смертью»[94]. Эта мысль глубже, чем кажется на первый взгляд. Речь идет о необходимости окончательного согласия, финального «да», которому автор посвящает целый абзац в конце своей книги:

«Говорят, что смерть похожа на сон. Это одновременно и больше, и меньше того, что есть на самом деле. Это блаженное состояние, оцепенение, эйфория. Это похоже на ту часть сна, которая уже смыкается со сладострастным наслаждением. Здесь есть неощутимое движение маятника или качелей, тот кружащий голову ритм, когда качаешься на совершенных качелях, поднимаясь все выше и выше, так высоко, что на вершине уже нет нужды спускаться вниз»[95].

Однако, стоит заметить, что нам легче будет перестать «цепляться за жизнь» и отдать себя в руки божественного Провидения, если мы чуть больше узнаем о том, что нас ожидает после смерти. И дальше мы увидим, по крайней мере, те, кто дочитает до конца, что уже сейчас можно составить себе об этом некоторое представление. У того выражения неземного мира и глубокого счастья, которое прочитывается на лицах некоторых усопших, есть своя причина. Конечно, нам сегодня хорошо известно, какую роль в этой эйфории играет выделение эндоморфинов, но, как мы увидим, ими нельзя объяснить все.

Как все происходит, когда умирающего уже не возвращают к жизни, когда вообще в нашем мире не применяют насилия? Сначала попробуем описать такие процессы извне, глазами стороннего наблюдателя.

Похоже, что здесь нет единого для всех правила. Каждый сам немного изобретает свою смерть. Для всех нас момент смерти будет творческим моментом.

Однако, похоже, что мы не можем взять за образец случаи, произошедшие с теми, для кого смерть оказалась лишь временным, преходящим состоянием, кого затем снова вернули к жизни. Потому что тогда умирающий оказывается вне своей плотской, земной оболочки, но другое тело для него еще не полностью готово. Такой человек может видеть, а порой и слышать все, что происходит в этом мире, может проходить сквозь стены и мгновенно оказываться в том месте, в каком пожелает; но чаще всего ему кажется, что настоящего тела у него нет, а если и есть, то это что-то размыто-сферическое и бесплотное, без четких очертаний, наподобие «тумана», или «пара», или «облака» или «поля энергии»[96].