Иларион Алфеев - Православие. Тома I и II Страница 17

    …Если кто принимает на себя имя Христово, а того, что умопредставляется с этим именем, не являет к жизни, тот ложно носит это имя. По представленному нами примеру, оно — бездушная личина с чертами человеческого образа, наложенная на обезьяну. Ибо, как Христос не может быть Христом, если Он не есть правда, и чистота, и истина, и отчуждение от всякого зла, так не может быть и христианином тот, кто не обнаруживает в себе общения с этими именами. Итак, если бы нужно было кому–либо истолковать смысл слова «христианство» посредством определения, то мы скажем так: христианство есть подражание Божескому естеству.

   Григорий Нисский известен в истории православной богословской мысли тем, что, подобно Оригену, он не считал адские мучения вечными и допускал мысль о конечном спасении всех людей, а также диавола и демонов. Это учение Нисского святителя не следует вполне отождествлять с оригенистическим апокатастасисом, о чем будет подробнее сказано в другом месте.

   Выдающимся церковным писателем IV века был святитель Иоанн Златоуст (ок.347—407). По объему литературного наследия он превзошел всех предшествующих греческих отцов — возможно, даже самого Оригена. Златоуст был блестяще образованным человеком и в годы пресвитерства в Антиохии прославился своими проповедями, за которые и получил свое прозвище. В 397 году он был призван в Константинополь и возведен в сан архиепископа. В столице империи его дар учительства раскрылся во всей полноте. Проповеди, которые Златоуст нередко произносил, сидя на амвоне чтеца в окружении народа, привлекали толпы людей и записывались стенографами. Популярность святителя и обличительный тон его проповедей вызвали недовольство в среде епископата и при дворе, и в 403 году собор враждебно настроенных по отношению к нему епископов во главе с Феофилом Александрийским низложил его. Златоуст был отправлен в ссылку, из которой был вскоре возвращен по требованию толпы. Когда на ипподроме была воздвигнута серебряная статуя императрицы, Иоанн произнес свою знаменитую проповедь, начинавшуюся словами: «Вновь Иродиада беснуется, вновь возмущается, вновь пляшет, вновь требует главы Иоанна на блюде». Снова был созван собор, и снова Иоанн отправился в ссылку. Златоуст умер в Команах (на территории нынешней Абхазии), истощенный и оставленный всеми. Его последние слова были: «Слава Богу за все».

   Простое перечисление творений Златоуста заняло бы несколько десятков страниц. Подобно Оригену, он истолковал значительную часть Библии, однако в отличие от Оригена придерживался буквального, а не аллегорического метода толкования. Наиболее известными экзегетическими произведениями Златоуста являются «Беседы на книгу Бытия», толкования ряда других ветхозаветных книг, «Беседы на Матфея–евангелиста», «Беседы на Евангелие от Иоанна», толкования Деяний апостольских и Посланий апостола Павла. К числу догматических и догматико–полемических сочинений относятся беседы «Против аномеев, о непостижимости Бога», «Против иудеев», «Рассуждение против иудеев и язычников о том, что Иисус Христос есть истинный Бог». Корпус сочинений Златоуста включает множество бесед на нравственные и аскетические темы, бесед, посвященных церковным праздникам и дням памяти святых, похвальных слов, бесед на разные случаи. Среди аскетических сочинений Златоуста выделяются два «Увещания к Феодору падшему», посвященные теме покаяния и адресованные, как предполагают, Феодору Мопсуестийскому, два трактата «О сокрушении», три слова «К Стагирию, об унынии», книга «О девстве». Особый интерес представляют «Шесть слов о священстве» — один из первых, наряду с 3–м Словом святителя Григория Богослова, трактатов о священстве. Сохранилось более 200 писем Златоуста. Имя Златоуста было окружено таким ореолом почитания, что ему в византийскую эпоху приписали многие творения, в действительности принадлежащие другим авторам. Наконец, Иоанну Златоусту приписывается литургия, совершаемая в Православной Церкви ежедневно, за исключением седмичных дней Великого поста и тех десяти дней в году, когда совершается литургия Василия Великого.

   Свидетельством глубокой внутренней силы являются письма константинопольской диаконисе Олимпиаде, отправленные Златоустом из ссылки. Изможденный нравственно и физически, но не сломленный духом, святитель в этих письмах говорит о необходимости терпеливого перенесения страданий и утешает Олимпиаду, глубоко скорбящую об изгнании святителя:

    Мы видим, что море бурно вздымается от самого дна; одни корабельщики плавают по поверхности вод мертвые, другие ушли на дно; корабельные доски развязываются, паруса разрываются, мачты разламываются, весла повыпадали из рук гребцов; кормчие сидят не у рулей, а на палубах, обхватив руками колени, и только рыдают, громко кричат, плачут и сетуют о своем безысходном положении: они не видят ни неба, ни моря, а повсюду лишь такую глубокую, беспросветную и мрачную тьму, что она не дозволяет им замечать даже и находящихся вблизи; слышится шумное рокотание волн, и морские животные отовсюду устремляются на пловцов. Но до каких пор, впрочем, гнаться нам за недостижимым? Какое бы подобие ни нашел я для настоящих бедствий, слово слабеет перед ними и умолкает. Впрочем, хотя я и вижу все это, я все–таки не отчаиваюсь в надежде на лучшие обстоятельства, памятуя о Том Кормчем всего этого, Который не искусством одерживает верх над бурей, но одним мановением прекращает волнение моря. Если же Он делает это не с самого начала и не тотчас, то потому, что таков у Него обычай: не прекращает опасностей вначале, а тогда уже, когда они усилятся и дойдут до последних пределов и когда большинство потеряет уже всякую надежду, — тогда–то Он наконец совершает чудесное и неожиданное, проявляя и собственное Свое могущество, и приучая к терпению подвергающихся опасностям. Итак, не падай духом.

   В историю Церкви Златоуст вошел не столько как богослов–догматист, сколько как пламенный проповедник, великий толкователь Священного Писания, учитель нравственной и духовной жизни. Его проповеди сохраняют ту живость и яркость языка, свежесть и красоту мысли, ту нравственную и духовную силу, которая так поражала современников Златоуста. Его нередко сравнивали с апостолом Павлом, и сам он глубоко чтил Павла, о чем свидетельствуют следующие слова из заключительной беседы цикла толкования на Послание к Римлянам:

    Кто даст мне ныне прикоснуться к телу Павла, прильнуть ко гробу и увидеть прах этого тела, которое восполнило в себе недостаток скорбей Христовых, носило язвы Христовы, повсюду посеяло проповедь; прах того тела, в котором Павел обошел вселенную; прах тела, посредством которого вешал Христос, воссиял свет блистательнее всякой молнии, возгремел голос, бывший для демонов ужаснее всякого грома… Этот голос… очистил вселенную, прекратил болезни, изгнал порок, водворил истину; в этом голосе присутствовал Сам Христос и всюду с ним шествовал; голос Павла был то же, что Херувимы. Как восседает Христос на Небесных Силах, так восседал Он и на языке Павла… Я желал бы увидеть прах этих уст, посредством которых Христос изрек великие и неизреченные тайны, даже большие тех, какие возвестил Сам… Я желал бы увидеть прах не только уст, но и сердца Павлова, которое можно, не погрешая, назвать сердцем вселенной, источником тысячи бесчисленных благ, началом и стихией нашей жизни… Сердце его было Христовым сердцем, скрижалью Духа Святого, книгой благодати… оно удостоилось так возлюбить Христа, как не любил никто другой…

   Среди богословов V века наиболее значимыми являются святитель Кирилл Александрийский (ок.377—444) и блаженный Феодорит Кирский (ок.393—ок.466). Оба они были авторами большого количества экзегетических, догматических и апологетических писаний, вошедших в золотой фонд христианской письменности. В то же время Кирилл и Феодорит представляли две разные школы в экзегетике и христологии — александрийскую и антиохийскую. Для александрийской школы со времен Климента и Оригена было характерно аллегорическое толкование Писания, для антиохийской — буквальное и духовно–нравственное. В христологии александрийские богословы подчеркивали единство природ во Христе, антиохийские делали упор на различии природ.

   В период между Соборами, когда борьба между двумя сторонами была особенно напряженной, Кирилл и Феодорит оказались по разные стороны баррикад: Кирилл активно боролся с ересью Нестория, а Феодорит в течение долгого времени защищал Нестория и писал против Кирилла полемические сочинения. На V Вселенском Соборе эти сочинения Феодорита были осуждены, однако все остальные сочинения были признаны православными, а сам Феодорит был прославлен в лике святых наряду с Кириллом Александрийским. Так в сознании Церкви примирились два великих богослова, которые не смогли примириться при жизни, но которые — каждый по–своему — защищали и развивали православное вероучение.