Дж. Мотиер - Послание к Филиппийцам Страница 18

б. Преимущества смерти

Оказавшись перед двумя возможностями, Павел пытается оценить перспективы каждой из них и признается, что имеет желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше.

Здесь мы видим замечательное и всеобъемлющее заявление о смерти христианина. В первую очередь Павел описывает природу смерти христианина[42].

Для христианина «умереть» означает «отбыть». Возможно, что Павел здесь воспользовался метафорой, взятой из кочевой жизни, жизни в шатрах или палатках. Павел, старый «делатель палаток» (Деян. 18:3), прибегает к языку своего ремесла. Применительно к данному случаю метафора означает, что смерть для христианина есть завершение того, что было, в лучшем случае, переходным этапом, кочевой жизнью в шатрах, когда он бродил, не имея постоянного места успокоения. На смену придет «жилище на небесах, дом нерукотворный, вечный» (2 Кор. 5:1 и далее). Смерть несет с собой смену кочевой жизни в шатре на жизнь в родном доме со Христом. По другому предположению, «отбытие» означает «поднятие якоря», «отплытие». Епископ Моул говорит об «этом восхитительном моменте, когда волны с веселым шумом вздымаются под освобожденным килем, судно разворачивается и берет курс на родной берег, и Штурман стоит на борту, наконец видимый «лицом к лицу». И вот Он берется за штурвал, «и тот час лодка пристает к тому берегу, куда мы плыли» (Ин. 6:21)[43].

Когда христианин умирает, то вся неопределенность и все опасности жизни остаются позади, связаны ли они с кочевой жизнью в палатке или с временным пребыванием в иностранном порту[44]. Впереди — Христос, уверенность и безопасность. И в этом — еще одно блаженство христианской смерти. Христианин уходит, чтобы быть со Христом. Многие аспекты жизни после смерти Писание оставляет неосвещенными, но в одном центральном факте оно абсолютно недвусмысленно: умершие христиане пребывают «со Христом».

Павел в этом вопросе идет еще дальше. Он объявляет, что смерть для христианина (в буквальном смысле) «несравненно лучше». Представим себе, что мы находимся с Павлом в Риме в этот момент его жизни, и видим его, как он есть, человека колоссальной энергии, умственной и физической, блистательно одаренного, незаменимого для церкви. Как остро мы ощутили бы потерю после его казни! «Какая несвоевременная смерть!» — звучали бы эти слова, а также многие другие, подобные им, которые мы слышим вокруг себя, когда внезапно умирает выдающийся христианин. Но какова реальность для самого этого человека, для Павла? Он не проиграл; он не «бедный Павел». Для него «это несравненно лучше» всего, что могло произойти или что только можно было себе представить. На самом деле, в то время как церковь скорбела о его уходе, он обладал «неизмеримыми богатствами» (1 Кор. 2:9). Для Павла, как и для нас, смерть несравненно лучше.

Это, конечно, не означает, что скорбь для христианина неуместна, когда любимые покидают этот мир, чтобы быть с Господом. Тот факт, что они получают самое лучшее и наивысшее утешение, не устраняет другого — мы переживаем утрату, одиночество, от нас невозвратно ушла великая радость. Это именно так, как бы прекрасно мы ни осознавали, что они вознесутся и будут пребывать в «радостном единении на небесах». Удивительно, что в том же самом послании, где в словах Павла звучит нота столь уверенного ожидания радости перед лицом смерти, он выражает и чувство покинутости и одиночества, которое несет с собой потеря: «печаль к печали» (Флп. 2:27). И какая правда в этом! Когда теряешь близкого человека, то одно мучительное воспоминание сменяет собой другое, одна острая вспышка боли следует за другой. Слезы вполне уместны для верующих. По сути, они должны быть даже более обильными, поскольку христиане острее переживают любое чувство, будь то радость или печаль, чем люди, ничего не знающие о смягчающей и вселяющей радость Божьей благодати. В этом мы следуем примеру Того, Кто не сдерживал Своих слез у гробницы умершего (Ин. 11: 35)[45].

Эти два полюса — уверенности и слез — показательны для нашего отношения к смерти. Но есть одна опасность, которая в равной степени угрожает и тому и другому. Да, это правильно встречать смерть как победу — но, конечно, не с той бессердечной, искрящейся радостью, которая оскорбительна для доброты и благодати Бога. Мы смотрим в лицо собственной смерти с радостной уверенностью, но, уж конечно, не без острой боли от потери всего, чем мы наслаждались в этой жизни и что теперь уйдет навеки. Мы встречаем смерть любимых торжественно, но, конечно, не без слез, поскольку близких нам людей больше здесь нет. Павел говорит о дальнейшем пребывании Епафродита в этой жизни как о «милости» Божьей (Флп. 2:27). Как это верно!

Но есть более горестная утрата. Иногда христианам не удается полностью поверить в конкретность вечной безопасности во Христе. Тогда они прибегают к погребальным мессам и молитвам за умерших, как будто есть какая–то неопределенность в положении умерших во Христе. В этом видится глубокое непонимание законченности спасительного подвига Христа, подвига настолько совершенного по своим результатам, что Павел говорит о христианах как о людях, «призванных» уже здесь и сейчас милостью Самого Отца для «участия к наследию святых во свете» (Кол. 1:12). Изучаемый нами сейчас отрывок наполнен такой же уверенностью, и мы благодарим за это Бога.

Со всей своей необычайной восприимчивостью Павел видел и ощущал перспективы пребывания со Христом. Он любил Господа непреходящей любовью и жаждал общения с Ним. И все же он написал два слова, которые меняют картину: ради вас (ст. 24). Что касалось его личных желаний, то он голосовал за смерть обеими руками. Но ведь была еще и филиппийская церковь и другие церкви. О них беспокоилось его любящее сердце. Что же предпочесть? Они по–прежнему нуждаются (он понимал это) в его апостольском служении. И Павел видит волю Божью в том, чтобы их потребность в нем ставилась по важности на первое место (ст. 25). Более того, его любовь к своим собратьям–верующим и его желание духовной пользы для них настолько велики, что он готов продолжить свое служение. Каким человеком был этот Апостол! Сознание плодотворности своего пребывания в этой жизни могло заставить его отказаться от радости пребывания со Христом. Потребности церквей вызвали в нем такую любовь, которая способна отложить на данный момент небесную славу.

Нет сомнений, что их похвала во Христе умножилась (ст. 26), если Павел вернулся к ним, и что они поздравили его с тем, что он «выиграл дело». Но для него все сводилось к двум доминирующим мотивам: я живу только для того, чтобы другие могли возрастать во Христе и чтобы Христос прославился во мне.

1:27–30 9. Непоколебимая церковь

Только живите достойно благовествования Христова, чтобы мне, приду ли я и увижу вас, или не приду, слышать о вас, что вы стоите в одном духе, подвизаясь единодушно за веру евангельскую,

28 и не страшитесь ни в чем противников; это для них есть предзнаменование погибели, а для вас — спасения. И сие от Бога;

29 потому что вам дано ради Христа не только веровать в Него, но и страдать за Него.

30 Таким же подвигом, какой вы видели во мне и ныне слышите о мне.

Уверенность Павла в том, что он будет оправдан судом и освобожден (ст. 25–26), разумеется, не могла быть абсолютной. Видимо, он так оценивал нужды церкви, что снова посетил бы филиппийцев при первой возможности. Но он должен был подготовить церковь к любому исходу. Поразительно, что для этого было достаточно одних и тех же наставлений: отсутствуя или присутствуя, он требовал от них одного только — жить достойно благовествования Христова (ст. 27).

Это требование было и исключительным, и абсолютным. Сила слова только потрясающа, как будто

Павел сказал: «Одно это и только это». Ничто другое не должно отвлекать или освобождать их от этой высокой цели; это должно быть их всепоглощающим делом, в присутствии Павла или без него. Апостольская церковь — это не обязательно церковь, в которой апостол постоянно лично пребывает, но она должна быть отлита по апостольской модели. Собственная цель Павла, как следует из стихов 12–26, была в том, чтобы жить «достойно благовествования Христова». В этом он видел ключ к пониманию своего прошлого (ст. 12); он принимал решения в настоящих обстоятельствах, выбирая то, что в первую очередь пошло бы на пользу проповеди Христа (ст. 14–18); он поставил целью своего будущего возвеличение Христа (ст. 20). Он требовал, чтобы и филиппийцы делали не меньше. Они должны соответствовать Апостолу.

Павел, убеждая филиппийцев, использовал аргумент, который был важен именно для них. То, что он сказал, буквально значило: «Осуществляйте свое гражданство достойно благовествования Христова». Филиппы были римской «колонией», и этот титул считался одним из самых престижных в Римской империи [46]. «Колониальный» статус означал, что филиппийцы считались римскими гражданами. Их имена стояли в списках в Риме; они имели то же юридическое положение и те же привилегии, что и сами римляне. Филиппы были отечеством в миниатюре. Но все это верно по отношению к филиппийцам и в духовном плане, как к людям во Христе. Благодать сделала их гражданами небесного града; в своей далекой земле они — небесное отечество в миниатюре; законы и привилегии небесные — это их законы и их привилегии.