Послушник и школяр, наставник и магистр - Средневековая педагогика в лицах и текстах Страница 2

Давайте же попробуем погрузиться в круг мыслей и чувств средневекового человека. Именно на достижение подобного "взгляда изнутри" и направлена представляемая вашему вниманию книга.

Авторы вводных статей и послесловия — В.Г. Безрогов, О.И. Варьяш и П.Ю. Уваров. Предисловия к каждому тексту и комментарии к нему составлены: в случае новых переводов — переводчиками, при переиздании ранее опубликованных текстов — В.Г. Безроговым и О.И. Варьяш на основе информации, взятой либо из той книги, где текст опубликован впервые, либо из других справочных и иных изданий. Библейские цитаты даны в Синодальном переводе, когда он совпадает с латинским, греческим (или на ином языке) текстом; в случае расхождения переведены буквально. Орфография и пунктуация в текстах из старых изданий приближены к современным нормам.

В.Г. Безрогое, Т.Н. Матулис

Раздел 1

"СКАЖИ МНЕ, КТО ТВОЙ УЧИТЕЛЬ…"

СУЩНОСТНЫЕ ЧЕРТЫ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ПЕДАГОГИКИ

Педагогику более близких времен представлять специально чаще всего не надо. С ней можно соглашаться и не соглашаться, спорить и убеждаться, вдохновляться ею или отвергать. Но совсем не так с отдаленными эпохами. Там иное, весьма странное освещение, там предметы отбрасывают неожиданные и причудливые тени. Там все недвижимо и неуловимо, в застывших формах — и в то же время необычайно податливо неосторожному движению мысли вопрошающего прошлое.

Вы можете спросить: если все так сложно, зачем вообще нам эта древняя история? Достаточно знать текущую историю образования и педагогической мысли, хотя бы, например, с начала XX века, — и все тенденции определены, осознаны, поняты. И мы готовы их развивать дальше.

А как быть с представлением о динамике глобальных перемен, лежащих в основе сиюминутных изменений? Как быть с пониманием глубинных основ процесса воспитания и обучения, учет которых напрямую связан с результативностью образования? Кардинальные изменения происходят длительное время, и чтобы их охватить сознанием, нужно выйти за пределы своей эпохи (равно как и для нахождения творческих решений по поводу современности). Такой выход — очень важный шаг, сделать который чрезвычайно трудно. Вне своего времени неуютно, холодно и пустынно, у нас нет опоры в привычных ориентирах шкалы ценностей. Но лишь в этом случае у нас есть шанс более или менее объективно взглянуть на самих себя, на суть того этапа современной культуры, который мы переживаем. Лишь ознакомившись с другими педагогическими культурами, мы сможем понять свою собственную — настолько, насколько необходимо для прогнозирования ее движения вперед.

Педагогическая культура средневековья, ее теории и идеалы, взгляды и нормативы до сих пор остаются неизвестными. Однако сформировать нормальное педагогическое мышление учителя без ее знания невозможно. Каждая культура или эпоха вносит свою неповторимость в жизнь человека, в комплекс его мыслей и чувств. Средневековая педагогика здесь не исключение. Долгими десятилетиями изгонялись и вытравливались из сознания советского человека библейские идеи учительно-дидактической парадигмы обучения. Педагогика сознательно отказывалась от рассмотрения воспитательных аспектов проблем Бога, души, формирования отношения к ближнему и т. д. Поэтому искажались и методы обучения пониманию добра и зла, порока и добродетели, высокого и низкого и т. д. Поэтому и изучать эпоху, в которую был создан комплекс христианской педагогики, было по-настоящему невозможно.

Средневековая эпоха имеет свою, особую, не похожую на нашу шкалу ориентации в учебно-воспитательных занятиях. Упор на воспитание верой — прежде всего. Вместо акцента на светское мирское рациональное научное знание — акцент на спасение души и на ее нравственное формирование, на добродетель и мудрость, объединившую разум, волю и веру. Вместо воспитания способности погружаться в собственную жизнь — ориентации на нее — подражание Христу, воспитание погруженности в Бога, ориентация на Господа и любовь к ближнему, на безгрешность перед лицом Его.

В средневековой педагогической традиции положительные результаты в воспитании и обучении далеко не всегда достигались постановкой человека в центр мироздания, отделением его от мира и противопоставлением его личной сущности всей вселенной. В средневековой педагогической парадигме, чтобы воспитать хорошего человека, ребенку не говорили: "Будь хорош, будь нравствен". Ему говорили: "Возлюби Бога и ближнего, как самого себя". Центром мироздания был Господь. Человек поверял себя его меркой, входил внутрь иерархии. И это было не так уж плохо.

Мы очень тесно связаны со средневековьем, теснее, чем нам подчас кажется. Многие из достижений логики, философии, психологии, математики, искусства, литературы, многие завоевания ума и сердца, которые пришли к нам из эпохи средневековья, составляют ее наследие в современном мире. К такому же наследию, но в образовательной сфере, мы и обратимся в этой книге. Оно будет рассказывать о себе само языком своих писаний и размышлений. Но сначала несколько предварительных слов для облегчения понимания сущности и этапов развития педагогической мысли и практики средних веков.

Начало нашей эры — время глубочайших кризисов античного мира. Огромная Римская империя перестала выдерживать собственную тяжесть. Кризисы III и V вв. привели к ее исчезновению на Западе и к превращению к VII в. Восточной Римской империи в Византию. Крушением Западной Римской империи отмечено начало средних веков, продолжавшихся до XV в.

Античная система образования строилась на идеях рациональности и автономности личности, примата светского начала, на идеях развития личности и знания как добродетели. Основой педагогики была полисная идеология, идеология коллектива более или менее равноправных свободных граждан, связанных общими обязанностями по отношению к государству. Культура полиса была скорее устной, нежели письменной, поэтому в центр образовательного процесса ставились искусство красноречия (риторика) и искусство правильного сочетания слов (по форме — грамматика, по содержанию — диалектика, т. е. логика и философия). В позднем Риме существовали три этапа формального обучения: школы литераторов (т. е. "грамотников"), обучавшие начальным навыкам письма, чтения и счета, школы грамматиков и школы риторов, обучавшие и риторике, и диалектике, и философии. Системой этих школ формировалась направленная на практическое решение проблем внешнего мира личность, воплощавшая в себе античный вариант так называемой культуры стыда, т. е. культуры, где личность в своем поведении более ориентирована на мнение сограждан (в том числе и из своего рода), чем на внутренние психологические переживания, в большей степени нацелена на наблюдение природы и общества, чем на интроспекцию потаенных сторон своей сущности. Активная направленность античного человека на внешний мир и действие в нем и с ним выразилась в создании прекрасных городов, развитии искусств, эстетике театра, эпической поэзии, философии, ораторском мастерстве, в публичном характере жизни.

Но в это же время в ближневосточных провинциях Римской империи, там, где частью римский и — более — греческий Запад встречается с Востоком, возникали подспудные, очень странные для римлян течения, на основе контакта восточных систем образования с некоторыми западными понятиями и идеями. Сторонники иранского бога Митры или Христа, Ахура-Мазды или гносиса как тайного знания, Исиды или Яхве смущали мир античной классики либо своей экстатической оргиастичностью, либо таинственной внутренней душевной работой, но в любом случае независимостью от полиса, государства и императорского культа.

"Чистый" Восток — это культура писца и культура сакрального знака и текста, божественного как по смыслу, так и по форме (божественное — материально). Развитие этой системы, но уже на новом уровне, мы видим в ближневосточной педагогике иудаизма. В ней все было проникнуто высоким смыслом, идущим от внутреннего постижения ритуала. Внутренним символическим значением, связью с Абсолютом наполнены все ситуации обучения. Семейный мир — одна из основных педагогических сред в иудаизме — понимается как преграда безбрежному хаосу, беспорядку и пороку, поднимается на высоту храма, а храм «опускается» на уровень дома и школы. Высшее назначение человека — воспитание и совершенствование ума и переплавление знания с помощью здравого смысла и сердечной работы в мудрость. Постоянное учение, поиск мудрости в священных книгах и в Боге стали религиозным категорическим императивом. Человек неучащийся пренебрегает Богом. Свят мудрец, достигший высот божественной науки. Тот же, "кто не учится — на смерть обречен"1. Последователь иудаизма — это "человек учащийся".