Владимир Костенко - Взгляд в упор Страница 2

Расплата

Немало есть любителей,В кого-то метко плюнуть,И по чужим обителям,Без спросу нос свой сунуть.

Закрыв глазенки бревнами,В соринках чьих-то рыться,Чтоб сделать их огромными,Напакостить и скрыться.

И ухмыляясь гадостно,Ехидством заливаться,Считая высшей радостьюЗлорадно издеваться.

Над, у беду попавшими,Судьбой, нежданно, битыми.Над ангелами падшими,Друзьями позабытыми.

И наливаться силою,Смакуя их страдания,И гордость их насиловатьЛукавым состраданием.

И подавиться злобою,От недопонимания,Всей сущностью утробною:«Как делит Бог внимание?»

Глаза свои царапать,Не веря в возрождение,Слезой бессилья капать,При виде восхождения.

От всех укрыться в круге,Плевками очерченном.Без друга и подруги,В дворце позолоченном.

Казниться одиночеством,За все дела «хорошие».С таким красивым отчеством!В гостях нигде непрошены!

Предупреждение

Если, ты, зависть пригрел на груди,Если, ты, ненависть копишь в загривок,Значит, ты, жизни спокойной не жди,Все у тебя пойдет косо и криво.

Деду

На могилу я к деду с вопросом пришел,Как ты смог: на войне потерял, но нашел?Я тебя понимаю, ты б погиб без мечты,Каждый день ты ласкал и лелеял черты.

Той, что раз увидав, ты влюбился навек,Что шептала тебе: «Помни, ты – человек!У тебя есть причал, жду тебя, милый мой!Я молю, амбразуру не закрой ты собой!

Ты отчаянный, смелый, но ты, же не сам,За меня ты в ответе, не спеши к небесам.Я молитвой прикрою тебя от беды,Знаю, в первые рвешься всегда, ты, ряды».

Ты на зов ее шел, через Брест и Берлин,Через взрывы снарядов, завывание мин,Балатонскую ярость рукопашной борьбы.Я врагу не желаю подобной судьбы.

А потом была встреча, слов безумный поток:«Я пришел!».«Я дождалась!»«Задержался чуток».А, затем 70 лет, словно миг, пронеслись.Дети, внуки, правнуки на могиле сошлись.

Сирота

«Да пошел, ты!»«Куда? Хорошо, я уйду!»«Напугал! Да замену я быстро найду!»«Все понятно, змею я пригрел на груди!»«Что ты можешь нагреть? Все, давай уходи!»

И фуражка об пол, двери страшный удар,Выбивает из душ озлобленья угар:«Что я делаю, Боже! Неужели уйдет?»«Все, пожили. Финал!Не бежит! Не зовет!»

А малыш, пятилетний, дрожь, пытаясь унять,Что же дома случилось, не может понять.Почему мама держит платочек у рта?«Мама! Папа ушел, значит, я сирота?

И меня будут дети дразнить, обижать?Не сиди, мама, надо за папкой бежать!»Мать схватила сыночка, рванулась к двери.Вдруг услышала голос, родной: «Отвори!»

Треугольник любви от рыданий весь взмок:«Я люблю вас!» – малыш еле вымолвить смог.«Не бросайте меня, мне ведь плохо без вас».Понимания ужас катился из глаз.

Жизнь – не сказка, в которой счастливый конец.Вытри слезы, готовсь к новой жизни, малец.Будешь трудно взлетать, как птенец без крыла.Не взлетишь, спросишь маму: «Зачем родила?»

Сыновья

Наши предки, казаки, ничего не боялись,Кроме, как обвинений в трусости.По делам атаманов себе выбирали,Чтобы мог на врага их вести.

Сыновья атаманов не «ховались» под юбкой,Вместе с батькой ходили в походы.Становились мужчинами в сабельной рубке,Невзирая на юные годы.

Наши предки, дворяне, ничего не боялись,Кроме, как обвинений в бесчестности.На балах пропадали, на дуэлях сражались,Но всегда защищали Отечество.

Графа сын мог спокойно корнетом служить,Сын барона командовать ротой.За страну не жалели живот положить,И со смертью играли с охотой

Современники, наши, что дорвались до власти,Вообще ничего не боятся.Ни бесчестья позора, ни собственной трусости,Лишь бы только в верхах удержаться.

Сыновья депутатов и власть предержащих,Не могу вас представить в бою,Грязных, потных, свирепых, от боли кричащих,Защищающих землю свою.

Вы, пожалуй, в истории первое племя,Без проблем, без забот, без нужды.Самым главным судьею для вас будет время,А пока, что ему – вы чужды.

Суд

На скамье подсудимых сидели, потупясь,Легкомысленность, гордость и упрямая тупость.Нетерпимость и вспыльчивость мерили клетку,А блудливость с изменой бросали монетку.

«Суд идет!». Встали все, в зале смолк разговор.Беспристрастный судья зачитал приговор:«Всех»– назвал по фамилии,  имени- отчеству.«Приговорить к… одиночеству!»

Одиночные камеры

Одиночные камеры строим мы сами,Разгоняем любимых, друзей кулаками.Добиваем, упавших, ногами, словами.Мол, спасаем себя, в самом деле – лукавим.

Мастера разрушать, все доводим до точки,В гневе топчем любви молодые росточки.Научились легко, из былого кусочков,Для себя и других взводить одиночки.

Увы, пока мы такие

Нас веками училиМастерству ненавидеть.В, страха, склеп, заточили,Темноту, чтоб лишь видеть.

Мы прощать не умеем,Наша память – зловеща.Мы обиды лелеем,Как любимые вещи.

Корку с ран мы сдираем,Чтоб упиться страданьем.Из души убираемЖалость и состраданье.

Никого не жалеем,Даже самых любимых.Жаждой мести болеем,И врагов ищем мнимых.

Мы терпеть не умеем,Если кто-то иначе.От бессилья немеем,И от зависти плачем.

Доброта – это слабость,В нашем непонимании.Любим силу и злость,И величия манию.

За деньги…

За деньги можно графом стать,Или вором «в законе».Свои портреты выставлять,Вместо святой иконы.

За деньги можно страх купить,Или подобострастие.Заставить женщину в любви,Предать желанье страсти.

За деньги можно власть иметь,Друзей водить компании.И делать то, что всем не сметь,Как хищные  пирании.

За деньги можно унижать,Зависимых служивых.Себя от жизни ограждатьНахлебниками лживыми.

За деньги можно поиграть,И в мецената доброго:На рубль дать, на три забрать,Рубаху снять с убогого.

За деньги можно получить,Какого-нибудь «Члена…»И детям звания вручить,Для блага поколений.

За деньги можно пол менять,Спилив рога оленьи.Нельзя лишь человеком стать,Ни за какие деньги!

Обыватель

В истории пятна не смыть,Давно уже понять пора.Увы, мы продолжаем жить,Как сыновья Владимира.

Друг друга душим, топим, бьем,

Конец ознакомительного фрагмента.