Алексей Осипов - Лекции профессора Московской Духовной Академии А. И. Осипова Страница 20

Вы знаете, что подавляющее большинство наших, что называется, грехов, грешков и прочее – в общем, может быть, и все, все связано с телом, в конечном счете. Я не знаю даже… Это вопрос, очень большой вопрос, на который я не могу ответить: как человек без тела, как? он может грешить или нет? даже душевными грехами? Мы не знаем силы и механизма связи души с телом. Знаем, что они связаны. Ну, по крайней мере, знаем такие слова: "Страдающий плотью, перестает грешить". Интересно! Может, умирающий плотью совсем перестает грешить? Одним словом, это вопрос очень большой, но тенденция именно такова. К чему я говорю это? Разлучение души с телом…, представьте, представьте себе, а все страсти, с которыми человек жил, остались. Ничего не погашено. А ведь корни страстей не в теле, а в душе. Вы слышите, даже телесных страстей, самых грубых, отвратительных телесных страстей корни в душе! Это очень интересная вещь. Вы знаете, вот – я думаю, что можно говорить об этом в этой аудитории – что иногда наборы самых отвратительных открыток, порнографических, находили у людей, которые уже рассыпались, что называется. Страсти в душе, а не в теле!

И вот здесь, что происходит с человеком, который не боролся с этими страстями? Тем более, если хотите, всячески исполнял их веления, если хотите, культивировал, питал их, что происходит? Страшное начинается дело для этой бедной души. Примерно вот что: представьте себе, голодный, совершенно голодный человек, изголодавшийся страшно, так, и вдруг ему сквозь стекло, даже не сквозь стекло (сквозь стекло не пройдет воздух), сквозь решетку он видит и вдыхает ароматы пищи готовящейся какой‑то вкуснейшей и ничего не может съесть — непроходимая стена. Душа отделена от тела, представляете? Через тело страсти питались. Тела нет. Представляете, что наступает для человека?

Вот смотрите, мне кажется, если бы одна только эта мысль глубоко вкоренилась в нашу душу, мы бы уже поняли, с какой силой, с какой настойчивостью мы должны действительно готовиться к смерти, чтобы не оказаться людьми стоящими вот и видящими все и не могущими ничего сделать. Начинаются страшные страдания. Почему вот христиане и Церковное Предание говорят, что, как страшна смерть моментальная, т. е. для человека не подготовившегося, человека, который не успел раскаяться, "метания", т. е. перемениться. Не успел. А весь с этим набором воспаленных страстей вдруг неожиданно оказывается перед лицом вот этой стеклянной решетки, непроходимой решетки, через которую он видит, слышит, обоняет и ничего не может вкусить. Это в высшей степени серьезный акт. Великое счастье, почему именно великое счастье тех, кто является христианами, и которые знают: они могут готовиться к этому испытанию. Кто не верит, кто не знает… Можете себе представить перед чем он оказывается? Какой ужас!

Я думаю, что вот нам бы неплохо было бы сейчас послушать человека, который перенес Ленинградскую блокаду. Вот мне, например, многие рассказывали: вот очередь стоит, очередь, и вдруг в полусумасшедшем виде женщина говорит: "Я из Ленинграда", — все расступаются даже, первой ее пропускают, видят, полусумасшедший образ человека, в таком ужасном состоянии находится, — вот что такое голод. Одна только страсть, одна болезнь. А когда в нас целый букет? С чем человек оказывается? Вот оказывается, что происходит.

Я вам не говорю о первых трех днях. По Преданию Церковному, здесь душа еще, может быть, ничего не испытывает, хотя при смерти уже, как говорят очень многие факты, об этом говорят святоотеческие писания, здесь, перед смертью, уже начинается соприкосновение человека с "тем миром", и это соприкосновение носит характер вполне соответствующий духу человека. На что его дух устремлен, к чему он был прилеплен, что он искал, чем дышал? Правда, Отцы говорят, что даже и к святым приступают, искушая их, но это носит совершенно другой характер. Но первые дни по нашему земному исчислению – там нет времени, а у нас есть время, поэтому мы можем, понимаете, мы можем ориентироваться – считается, что душа находится близ тела. Уже потом она отступает в иной мир. Ведь тот мир, мы можем не сомневаться, имеет бесконечно много принципиальных ступеней, и вхождение в этот мир проходит различным образом. Что из себя представляет вот затем те два этапа, которые в Церкви называются как? Как мы читаем: душа водится по обителям райским и показываются ей. Затем душе показываются все части, если хотите, места адские, и душа тоже созерцает их и испытывается. Вот мы почему‑то говорим, что она испытывается только когда касается "геенны", когда касается страстей. Нет. На все испытывается душа, и на добро также испытывается душа, как потом на зло. Вы слышите, и на добро, и на зло – все душа здесь начинает созерцать и видеть. Как пишет Апостол, что "сегодня мы как бы зерцало в гадании". Вот и верно, мы действительно как в зеркале, как в гадании, и не знаем, правда же, и не знаем? Вот читаем, представляем. И как? Ну образы себе, картинки… Тогда же, тогда – лицом к лицу. Т. е. увидим так, как есть. Душа способна оказывается созерцать тот мир, когда освобожденная от тела становится сама частицей этого мира. Душа духовна в этом смысле, она вступает в область духов и начинает видеть, видеть иным образом, конечно не таким, иным образом, но видеть, т. е. познавать. Кстати, обращаю ваше внимание, что познание – это не есть акт внешнего созерцания. А истинное познание – это есть акт, я бы сказал, субъективно–объективный, т. е. охватывающий полноту и переживаний внутренних, и сопричастности с внешним, это сопричастность тому, что человек познает. Так вот, что происходит? Происходит, если хотите, испытание личности, испытание души перед лицом с одной стороны добра, добродетелей. Вот человеку представляется кротость, например, кротость. Что это? Хорошо или плохо? Влечет меня это или, наоборот, отталкивает это. Влечет или отталкивает? Целомудрие… Смеяться можно над этим или, напротив, душа влечется к этому? Знаете, все до одной добродетели – вот здесь я начинаю вам описывать картины – представляются человеку на предмет испытания: на сколько душа жаждет этого и жаждала. Вот, что происходит. Видит в этой полноте красоту этой добродетели, красоту, ибо каждая добродетель она прекрасна, как и Бог есть именно красота, Сам Бог есть Красота неизреченная, и каждая добродетель именно прекрасна. И вот здесь испытывается, есть ли в душе человеческой, приобрела ли она в условиях земной жизни, в условиях земной свободы, приобрела ли она хоть какое‑то стремление к этой красоте.

То же самое, то же самое происходит дальше, то что мы называем мытарствами, и о чем говорится, конечно значительно больше, чем о первом. Происходит нечто в высшей степени серьезное: душа ставится перед лицом с одной стороны – ведь Бог, Бог открывается же, этот мир духовный — это мир святыни, и открывается вся сила страсти. Итак, человек, ну? Красота Божия и сила страсти. Что в тебе побеждает? Вы теперь понимаете, что вот как в земной жизни, как нас иногда страсть побеждает, несмотря на разум, несмотря на желание добра, на искание, несмотря на все, страсть просто побеждает и все. Вот что там начинается. Перед лицом святыни уже, а не просто совести, не просто моих умственных соображений, что есть добра и зло, а перед лицом открывшегося добра проявляется и вдруг и страсть обнажается во всей силе. Итак, человек, куда ты? Ну–ну, куда? Зависть и любовь. Так, куда? Вот что такое мытарства. Каждая страсть за страстью выявляются со всей силой, и здесь обнаруживается, в какой степени присутствует она в душе человеческой, боролся ли он здесь или нет. Здесь обнаруживается для христианина все величие и благость Христовой Жертвы. В чем? Если человек боролся здесь, вы слышите, если он боролся, даже будучи побеждаем, но боролся, не сам творил страсть ради страсти, если он здесь боролся, ТАМ, ТАМ этот начаток добра, эта вот капелька, этот, если хотите, как говорил Варсонофий Великий, "медный обол" ничтожный, он становится залогом того, что Господь входит и побеждает, дает ему возможность побеждения того зла, которое в душе, тем не менее, присутствует. Самое главное в мытарствах вот это происходит. Понимаем мы теперь, какое огромное значение имеет искреннее покаяние, искреннее покаяние и борьба в этой нашей жизни? Это становится залогом того, что не упадет человек в эту страсть, не отречется перед лицом Божиим, не отречется от Бога, если хотите, во имя господства и рабства этой страсти. И так проходит душа перед лицом, знаете ли, вот того, что мы называем мытарства. Одна за другой эти свойства, эти искаженные свойства, эти страсти представляются взору души человеческой, испытывается человек на них. Итак, что он, к чему он влечется, что он хочет, что в нем побеждает? Теперь мы понимаем, что такое падение на той или иной ступени? Вот оно оказывается что происходит. Картиночки те – они просто картиночки, для ребенка больше не скажешь. На самом то деле происходят вещи настолько серьезные, я бы сказал настолько страшные, страшные не в смысле ужаса, страшные в смысле ответственности колоссальной, что происходит с душей человеческой. Повторяю, в высшей степени важно что знать. Это мы знаем, христиане знают. Нехристиане, как жалко, они не знают, что здесь надо бороться, если есть хоть маленький расточек этой борьбы у человека, если есть произволение, ТАМ Господь выводит его за эту борьбу и за то покаяние, которое он приносил здесь, освобождает его от страсти, от рабства этим страстям. Вот видите, оказывается, что серьезное, что в высшей степени важное происходит с душей человеческой.