Анатолий Филиппов - Православные притчи Страница 20

☨Раз в осеннюю пору увязил мужик воз на дороге. Знамо, какие у нас дороги, а тут еще случилось осенью — так и говорить нечего! Мимо идет Касьян-угодник. Мужик не узнал его и давай просить:

— Помоги, родимой, воз вытащить!

— Поди ты! — сказал ему Касьян-угодник. — Есть мне когда с вами валяндаться! — Да и пошел своею дорогою. Немного спустя идет тут же Никола-угодник.

— Батюшка, — завопил опять мужик, — батюшка! Помоги мне воз вытащить. — Никола-угодник и помог ему. Вот пришли Касьян-угодник и Никола-угодник к Богу в рай.

— Где ты был, Касьян-угодник? — спросил Бог.

— Я был на земле, — отвечал тот, — прилучилось мне идти мимо мужика, у которого воз завяз. Он просил меня: помоги, говорит, воз вытащить. Да я не стал марать райского платья.

— Ну, а ты где так выпачкался? — спросил Бог у Николы-угодника.

— Я был на земле, шел по той же дороге и помог мужику вытащить воз, — отвечал Никола-угодник.

— Слушай, Касьян! — сказал тогда Бог. — Не помог ты мужику — за то будут тебе через три года служить молебны. А тебе, Никола-угодник, за то, что помог мужику воз вытащить, — будут служить молебны два раза в год. С тех пор так и сделалось: Касьяну в високосный только год служат молебны, а Николе два раза в год.

Про Егория храброго

☨Ехал раз мужик лесом. Дело днем было, летом. Только вдруг видит: на овцу волк кинулся. Овца испугалась, кинулась под телегу. Волк испугался, убежал. Мужик взял овцу и повез с собой, проехал сажен пять от того места, стало ни зги не видно — темная ночь. Он диву дался. Ехал, ехал и сам не знает куда. Вдруг видит огонек.

«А, — думает, — это, видно, гуртовщики. Хоть у них спрошу, куда ехать».

Подъезжает и видит — костер разложен, а кругом волки сидят и с ними сам Егорий Храбрый. А один волк сидит в сторонке да зубами щелкает.

Говорит мужик, что, мол, так и так, заплутался, не знаю, где дорогу найти. Егорий ему и говорит:

— Зачем, — говорит, — у волка овцу отнял?

— Да она, — говорит мужик, — ко мне бросилась. Мне ее жаль стало.

— А чем же волки-то кормиться будут? Вот эти, видишь, сытые лежат, а этот голодный, зубами щелкает. Я их кормлю; все довольны, только один жалуется. Брось ему овцу, тогда укажу дорогу. Ведь эта овца была волку обречена, так чего ты ее отнял?

Мужик взял и бросил волкам овцу. Как только бросил, стал опять ясный день, и дорогу домой нашел.

Стремя Егория-великомученика

☨Был мужик, Нестером звали. У Нестера было ребят шестеро. Жили бедно. Что делать?

— Пойду я на большую дорогу с каким-нибудь прохожим. Не могу один напросить на детей.

Сидит у дороги. Видит, едет молодой человек на коне. Конь белый, на голове волосы черные и кудревастые, стремена золотые. Он едет да говорит:

— Здравствуй, раб божий.

— Здравствуй, молодой человек. А как тебя зовут?

— Великомученик Егорий.

— Скажи, как мне с дитями проживать? Спроси у Господа Бога.

— Спрошу, спрошу.

— Обманешь. Оставь мне что-нибудь.

— А у меня только стремена.

Вот и оставил стремя золотое. Тот потом пришел на дорогу, сел и сидит опять. Егорий-то приехал.

— Что, Егорий-великомученик, Господь велел?

— А велел, что взаймы возьмешь — не отдавай. Говори, что и не брал никогда. А где можешь — укради.

А потом и спрашивает:

— А где мои стремена?

— Что ты, молодой человек, Егорий-великомученик, я их и не видал…

(Так он и на иконах с одной стременой.) А он так и стал жить. Стремено покажет. Оно красивое. Говорят:

— Сделай нам такие.

— Ой, — говорит, — денег много надо. Дадут деньги, а он потом:

— Я и не видал. Разжился.

Матушка Пятница

☨Когда-то одна баба не почла матушку Пятницу и начала прядиво мыкать да вертеть. Пропряла она до обеда, и вдруг сон на нее нашел — такой могучий сон! Уснула она, вдруг отворилась дверь, и входит матушка Пятница воочью всем, в белом шушуне, да сердитая такая! И шмыг прямо к бабе, что пряла-то. Набрала в горсть кострики с пола, какая отлетала от мочек, и ну посыпать ей глаза, и ну посыпать! Посыпала да и была такова: поминай как звали! Ничего и не молвила, сердешная. Та баба как проснулась, так и взвыла благим матом от глаз, не ведая, отчего они заболели. Другие бабы сидят в ужасе и начали вопить:

— Ух ты, окаянная! Заслужила казнь лютую от матушки Пятницы!

И сказали ей все, что было.

Та баба слушала-слушала и ну просить:

— Матушка Пятница! Взмилуйся мне, помилуй меня, грешную. Поставлю тебе свечку и другу-недругу закажу обижать тебя, матушка!

И что ж ты думаешь? Ночью, вишь, опять приходила она и выбила из глаз у той бабы костру-то, и она опять встала. Грех великий обижать матушку Пятницу — прядиво мыкать да прясть!

Шел Александр Ошевенский

☨Преподобный Ошевенский, отец Александр многомилостливый опоселился в Ошевенском. Шел он здесь престарелым, старцем был таким темным. Старцем глубокой-преглубокой старости он шел. Понравилась ему эта Ошевенская тайга, лес непроходимый, болота, реки, озера. Оприселился в первой деревне, Халуй. Так его не возлюбили, как он такой рипсоватый [оборванный], грязный, ходит скимник какой-то, не понравился он деревенским:

— Уходи от нас, не занимай место это. Не ставь монастыря никакого, не разводи ничего! Уходи, нам такого не надо.

— Ну ладно. Могу уйти от вас: я человек не греховодный, — вот взял им и говорит: — Ну ладно. Когда вы мне не уважили, и я вам не буду уважать. Возьму вот батожком тыкну — и река та уйдет под землю вашу, и будете жить без реки.

— Ну и как, тебе такого дела не сделать!

— Нет, — говорит, — сделаю.

Вот он взял батожком своим, посохом тыкнул в землю — и пошла река под землю. Мимо деревни и под землю пошла.

Если когда водополье большое, то река у них шумит. Каменье все оголилося, все каменье, все оголилося. Ну, вот он и пошел, ушел от них. А река миновала деревню и опять из-под горы вышла, и своей дорогой идет опять река. Он пришел в Низ: деревня Низ — Михеево. Его не пустили опять.

— Ну ладно, живите ни серо ни бело.

Ну, так они и живут, только на одних убытках кое на каких. Опять от них он ушел.

Оприселился он: была тайга, через реку мост. Место такое возлюбовал веселое. Ну, ему и разрешили поставить монастырь в этой тайге. Ну, он строил монастырь, построил. Оприселился, стал молиться. Возверовали там темные люди, не так были грамотные, только любили одного Бога, и все.

Было очень много змей, гадов. На пастбище жгали. Повалится скотина отдыхать — они в этот момент их жгут. Один старичок пришел и говорит:

— Вот, — говорит, — преподобный Ошевенский, отец Александр! Такое горе случилося: змей корову жгнул. Еще было одно только богатство — корова, и то змей жгнул.

— Ну, тогда уж я еще такие чудеса могу вам сотворить.

— Ну, преподобный, если можешь, так пожалуйста.

— А будь он проклят до тех мест, покуда мой звон слышно! — говорит.

И больше в этом месте Ошевенском, в окружность километров десять, змеей нет. А подальше валом змеей там.

Два старичка

☨В деревне два старичка пришли к купцу, у него детей не было, а жена была в положении. Старички были оборванные, а богатые не любят таких. Попросились они ночевать, их покормили у порога мало-мало, и просидели они весь день.

Потом приехал купец богатый из города. Они его приняли — напекли, настряпали: богатый богатого хорошо угощает. Стариков уложили в амбаре, а купца на кровати, простыни белые расстелили, одеяла…

Жена стала рожать ночью. Привезли бабушку или медика. Родила она. Купец, который в гости-то приехал, стоит на крыльце и курит. И слышит, старики в амбаре разговаривают: нарекли имя мальчику и сказали, что проживет он двадцать лет, женится, а во время свадьбы утонуть ему в колодце. Купец зашел в избу, а хозяевам ничего не сказал, решил проверить, правда ли это. Уехал он назавтра днем.

Стали крестить и крестным отцом взяли купца. Прожили двадцать лет. Пригласили купца на свадьбу. Он молчит, не говорит, что дальше будет. Поехали венчаться, домой приехали, за столы сели. Купец вышел, замкнул колодец. Пришло время парню к колодцу идти, свадьба сидит. Вышел он, а колодец закрыт, и он на колодце умер. И купец потом признал этих стариков за святых, потому что Господь имя нарекает, и всегда нарекается, сколько лет человеку прожить.

Евангельские притчи

Сеятель

☨Вот вышел сеятель.

И когда он сеял, иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то.

Иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока. Когда же взошло солнце, увяло и, как не имело корней, засохло.

Иное упало в терния, и выросло терние и заглушило его. Иное упало на добрую землю и принесло плод; одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать. О плевелах