Франсиско Карвахал - Рядовое время: Недели XIII – XXIII Страница 20

Простота побуждает нас признавать свои ошибки. Так происходит всякий раз, когда новые обстоятельства заставляют нас изменить подход к проблеме, пересмотреть методы ее решения. Та же простота (эта духовная добродетель весьма близка смирению) побуждает нас просить прощения за наши многочисленные упущения и неправильные поступки.

Папа Иоанн Павел II, рассуждая о мудрости, призывал к испытанию совести, к трезвой оценке своего образа действий. Слова Папы помогут нам совершить испытание совести сегодня, во время этого размышления: На самом ли деле я мудр? Проявляю ли я в своей жизни ответственность и последовательность? Подлинно ли служат добру те инициативы, реализацией которых я занят? Служат ли они Спасению, к которому нас призывают Христос и Церковь?[242] Устремлен ли я к высшей цели, к которой нас призывает Господь, – к святости? Иду ли я к этой цели кратчайшим путем? Стремлюсь ли я освободиться от всего, что может замедлить мое движение? Спрашиваю ли я советов, столь нужных для блага моей души? Умею ли я признавать свои ошибки?

17.3 Немногого однако стоит та мудрость, которая под предлогом анализа сложных обстоятельств избегает ответственных шагов, уклоняется от действительного решения проблем. Такая мудрость – не более, чем прикрытие трусости. Нельзя назвать мудрым и человека, руководствующегося в своем апостольском свидетельстве людскими мнениями, ожидающего “лучших времен”, упускающего, быть может, уникальные возможности. Эту лже-добродетель апостол Павел назвал однажды помышлениями плотскими[243]. Такого рода мудрость прежде, чем посвятить себя служению Богу, пускается в длинные и запутанные рассуждения; она склонна задумываться об отдаленных последствиях, упуская из виду настоящее; она постоянно ищет повод, чтобы принять лишь половинчатое решение или не принять никакого.

Не надо смешивать благоразумия ни с робостью или страхом, ни с двуличностью или фальшью[244]. Благоразумие не имеет ничего общего с отказом от совершенного посвящения себя делу Божьему. Оно не имеет ничего общего и с поиском беспринципных соглашений или с попыткой оправдать собственную небрежность. Апостолы так не поступали. Несмотря на все свои слабости и опасения, они стремились распространять учение Иисуса Христа максимально эффективным образом, хотя это и приводило порой к неприятностям, ввергало во многие испытания, а заканчивалось мученичеством.

Подражать Иисусу, предоставить Ему главное место в нашей жизни – это значит совершать большие и малые “безумства”, без которых нет настоящей любви. Если Господь требует от нас большего, – а Он требует этого постоянно, – мы не можем позволить себе следовать внушениям ложной мудрости, мудрости мира сего. Мы не можем подчиниться суждениям людей, которые, не будучи призваны, смотрят на вещи исключительно по-человечески, а порой даже “не по-человечески”, поскольку ограничивают себя одной лишь земной, низменной перспективой. До сих пор ни один мудрый по плоти человек не отдал себя Богу, не предпринял по-настоящему серьезных усилий в духовной сфере. Всегда найдутся причины и соображения, чтобы сказать “нет”, чтобы отказать, чтобы – в ожидании “лучших времен” – затянуть свое решение.

Иисуса тоже считали безумным[245]. Между тем, Ему хватило бы и минимума осторожности, чтобы избежать смерти. Хватило бы нескольких “формул приличия”, чтобы сгладить радикализм Своих взглядов и прийти к соглашению с фарисеями, чтобы иначе изложить Свое учение о Евхаристии в Капернаумской синагоге, в связи с чем многие Его оставили, чтобы добиться Своего освобождения на суде у Пилата… Во всех этих случаях хватило бы и пары “мудрых слов”, а ведь Иисус был Мудростью Предвечной! Все дело в том, что Он не был мудр мудростью мира сего, хотя и был мудрее змиев, людей, всех Своих друзей и близких. Его мудрость – иного рода. Эту мудрость должны стяжать и мы, пусть даже люди – по примеру Иисуса – назовут нас безумцами и глупцами. Мудрость, данная свыше, указывает нам кратчайший путь ко Христу в сопровождении друзей, родственников, сослуживцев… Она не оставляет нас ни на минуту.

Хочешь проявить священную отвагу и добиться, чтобы Бог действовал через тебя? Прибегни к Марии – и Она поведет тебя дорогой смирения, чтобы даже в том, что вроде бы невозможно, твоим ответом были слова, объединяющие землю и Небо: Fiat! – “Да будет мне по слову Твоему!”[246]

Четырнадцатая рядовая неделя – Суббота.

18. Возлюбить истину

1. Свидетельствовать о Боге и Его Откровении ясно, решительно и бесстрашно.

2. Поступать по совести. Быть искренним по отношению к самому себе.

3. Всегда говорить правду: и в важных делах, и когда речь идет о “мелочах”.

18.1 Евангелие сегодняшней святой Мессы[247] содержит еще один призыв Господа жить в истине. Такая жизнь – это плод принятой сердцем веры – веры, не страшащейся гонений и клеветы, которыми отмечен путь многих последователей Христа. Довольно для ученика, чтобы он был, как учитель его, и для слуги, чтобы он был, как господин его. Если хозяина дома назвали веельзевулом, не тем ли более домашних его? Итак не бойтесь их…[248]

Может случиться, что нам иногда придется страдать от клеветы и наветов, что из-за нашей любви к истине, нашей верности ей, на нас обрушатся многие неприятности. Порой кто-то неправильно поймет наши слова или наши поступки. Однако Господь требует от Своих учеников – нас с вами – всегда выражать свои мысли ясно, без недомолвок: Что говорю вам в темноте, говорите при свете; и что на ухо слышите, проповедуйте на кровлях[249]. Пользуясь методами Божественной педагогики, Иисус говорил народу в притчах, постепенно раскрывая Свое подлинное достоинство и истину Царства. Он никогда не скрывал Своих взглядов. Тем более Его последователи после сошествия Духа Святого призваны провозглашать истину при свете дня, на кровлях, нимало не опасаясь того, что их учение противоречит модным и общепринятым теориям. Как же иначе можно обратить мир, таящий в себе столько угроз?

Иногда можно услышать (обычно подобные рассуждения продиктованы соображениями такта, а иногда – обыкновенной трусостью), что в трудных, чреватых конфликтом ситуациях нам не следует выставлять на показ свои христианские убеждения или демонстрировать свое благочестие. Христианам здесь предписано “спрятаться”, как бы раствориться в обществе, враждебном Христу, развивающемся в противоположном Его целям направлении. Однако в этом случае тот факт, что в мире есть мужчины и женщины, преданные Христу, видящие в Нем свой высший идеал, не имел бы ни малейшего значения. Как же это далеко от взглядов Самого Господа! “Ego palam locutus sum mundo – Я говорил явно миру, – отвечает Иисус Каиафе, когда приходит время отдать за нас жизнь. И все же есть христиане, которые стыдятся palam, явно проявлять свою любовь к Богу[250].

В обществе, в котором нам суждено жить, мы имеем призвание: уверенно, убедительно и в соответствии с истиной говорить на разные темы, имеющие первостепенное значение для семьи, социальных отношений и защиты человеческого достоинства. Нам следует говорить о нерасторжимости брака, о свободе слова, об учении Церкви по вопросам биоэтики, о высоком достоинстве и красоте целомудрия, о глубоком смысле безбрачия и целибата из любви ко Христу, о нарушениях социальной справедливости в связи с ненужными расходами, с занижением заработной платы… Не исключено, что в каких-то ситуациях мы должны промолчать – по соображениям благоразумия или любви. Однако благоразумие и любовь не имеют ничего общего с трусостью и своекорыстием. Молчание никак нельзя считать “благоразумным”, если в результате возникают растерянность и замешательство, умножаются соблазны и ослабляется вера других людей.

Что говорю вам в темноте, говорите при свете… Господь говорит нам это в присутствии многочисленных врагов Бога и истины, которые изо всех сил стремятся, используя при этом все возможные средства, заставить христиан отказаться от их миссии быть светом и солью земной истории.

18.2 В Евангелиях есть один эпизод, иллюстрирующий образ действий фарисеев, не слишком любивших истину[251]. В тот момент, когда Иисус проходил через притвор Храма, к Нему приблизились первосвященники, книжники и старейшины и спросили Его: Какою властью Ты это делаешь? И кто Тебе дал власть делать это?[252] Господь дал бы исчерпывающий ответ на этот вопрос, если бы Его собеседники были по-настоящему искренни. Но прежде Он попросил их высказаться относительно крещения Иоанна: было ли оно установлено свыше, с одобрения Бога, или же было чисто человеческой инициативой, которой не следует придавать большого значения? Однако собеседники Иисуса так и не высказали серьезного, по совести, суждения. Они не искали истины всем сердцем, не ценили ее. Они лишь пытались предугадать последствия возможных вариантов ответа и выбрать среди них наиболее в данном случае подходящий: Если скажем: “с небес”, то скажет: “почему же вы не поверили ему?” А если скажем: “от человеков”, то весь народ побьет нас камнями, ибо он уверен, что Иоанн есть пророк[253].