Амвросий Медиоланский - Творения Страница 20

Больше можно найти таких, которые хранят непорочность, нежели тех, кто пристойным образом приносят покаяние. Почтет ли кто за покаяние то, что ты по честолюбию своему ищешь достоинств, когда роскошествуешь и упиваешься? Надлежит отречься от мира: спать меньше, нежели требует природа, сон прерывать стонами и разделять его с молитвой; жить так, чтоб мы умирали в этой жизни, отвергали себя и полностью изменяли себя, как в баснях повествуется, что некий юноша ради любви ушел в страну далекую и, когда любовный пламень погас, возвратился опять и после того встретился со старой своей любовницей, которая удивилась, что он ничего не сказал ей и подумала, что он не узнал ее. Но в другой раз, встретясь с нею, сказал: Я это; но я уже не я.

Потому прекрасно сказал Господь: если кто хочет идти за Мною, отвертись себя, и следуй за Мною. Ибо умершие и погребенные о Христе не должны, как живущие, снова помышлять о мире: «не прикасайся», — сказано — не вкушай; «не дотрагивайся» [что все истлевает от употребления], по заповедям и учению человеческому.

ГЛАВА 11

Когда бы не было покаяния, то все бы откладывали до старости благодать крещения. Но лучше иметь, что шить, нежели не иметь, чем одеться: и как однажды пришитое обновляется, так часто шитое расшивается.

Откладывающих покаяние сам Господь довольно увещал, говоря: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное. Не знаем, в который час придет вор, не знаем, не в эту ли ночь исторгнут душу нашу. Бог по преступлении Адама тотчас изгнал его из рая, удалил его от сладостей, чтобы принес он покаяние; и Адам тотчас одел одежду кожаную, а не шелковую.

Зачем откладывать? Или чтобы сотворить многочисленные прегрешения? Для того ль ты зол, что Бог благ, и презираешь богатство благости Его и долготерпения? Но благость Божия тем более должна тебя побудить к покаянию. И для того святой Давид ко всем взывает: Приидите! поклонимся и припадем, преклоним колени пред линем Господа, творца нашего. О грешнике же, без покаяния умершем, имеешь самого его плачущего и говорящего: Сын мои, Авессалом! сын мой, сын мой Авессадом. Ибо кто совсем умер, тот без всякого исключения оплакивается.

А о тех, которые, странствуя от отеческих границ, предписанных законом Моисеевым, впали в прегрешения, слышишь вопиющего пророка: При реках Вавилона, там сидели мы, и плакали, когда вспоминали о Сионе. Этими словами означает Пророк, что падшие должны покаяться в настоящем времени, вспоминая пример тех, которые за грех отведены в плен.

Ничто так не болезненно для грешника, как вспоминать, откуда падение его было: ибо от прекрасного познания, то есть познания Бога, отвлек мысль свою к телесным и земным.

Так скрылся Адам, познав присутствие Бога, и Господь воззвал к нему: [Адам,] где ты?, то есть почему скрываешься? Почему убегаешь Того, Кого видеть желал? Столь–то строга совесть, что без судьи сама себя наказывает и желает скрыть себя, хотя перед Богом обнажена.

Потому никто из грешников да не приступает к таинствам. Давид говорит: На вербах посреди его повесили мы наши арфы. И ниже: Как нам петь песнь Господню на земле чужой? Когда плоть противится духу и не повинуется разуму, то чуждая земля, которая не смягчается трудолюбием делателя и потому не может принести плодов любви, терпения и мира. Итак, лучше оставить свое намерение, если не можешь исправить дел покаяния, чтобы в самом покаянии не сделалось такого, что после будет требовать покаяния же.

Когда сопротивляется плоть, тогда мысль должна быть напряжена к Богу; и когда дел нет, вера да не оставляется; ежели сопротивляются или прелести плотские, или противные силы, дух да пребывает предан Богу. Ибо тогда тем более нуждаемся, когда уступает плоть: суть враги, ищущие у души отнять всякую помощь. Почему написано: разрушайте, разрушайте до основания его. Давид с сожалением говорит: Дочь Вавилона, разрушительница. Окаянна потому, что перестала быть дочерью Божией и является дочерью Вавилона. И далее восклицает: Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень; то есть блажен тот, кто тщетные помышления свои как бы разбивает о Христа, могущего остановить все неразумные движения;кто увлекается любовью прелюбодейцы, тот да погасит огонь и прервет с ней связь, и постарается обрести Христа.

Итак, видели мы, что следует приносить покаяние и приносить его в то время, когда перестанет гореть в нас пламень греховный; видели, что во время пленения греховного должны мы быть почтительнейшими, а не похитителями. Ибо когда Моисею, желающему подойти ближе, чтобы почерпнуть познание небесного таинства, когда, говорю, Моисею сказано: сними обувь твою с ног твоих, то тем более мы должны освободить ноги души нашей от уз телесных и стоны наши освободить от союза с миром.

О смерти брата две книги

Книга первая

Теперь мы, любезные братья, проводили жертву, жертву непорочную и богоугодную, господина и брата моего Сатира. Помнил я, что он был смертей, и не обманулся в том, но благодать преизбыточествовала. Итак, не сетовать, но более благодарить Бога подобает мне, ибо всегда я желал, что, если какие возмущения или Церкви, или мне угрожают, то в основном они бы пали на меня и на дом мой. Благодарение Богу, что я во время общего этого страха, когда все опасаются варварских продвижений, печаль всех окончил собственной моей, и на меня одного обратилось то, чего боялся я для всех. И да благоволит Бог, чтобы печаль моя была общим искуплением.

Хотя что касается такого брата не было для меня на свете ничего более дорогого и приятнейшего, но общественная польза превосходит собственную. Если бы кто спросил об этом и его самого, то он бы лучше предпочел умереть за других, нежели жить для себя; ибо для того и Христос умер во плоти за всех, чтобы мы научились не только для себя жить.

При этом я не могу быть неблагодарным Богу; подобает больше радоваться, что имел такого брата, нежели соболезновать, что лишился его; ибо это — дар, а дар это–долг. Итак, пока можно было, пользовался я вверенной мне ценностью, но определивший залог снова взял его. Запереться в данном залоге и соболезновать, что он возвращен, означает то же самое. В обоих случаях вера сомнительна и спасение подлежит опасности. Справедливое ли дело отказать в деньгах и благочестивое ли — не принести жертвы? Ибо ростовщик может быть обманут. Творец же природы и заимодавец — никак. И потому, чем более рост, тем приятнее употребление его.

Посему мы не можем быть неблагодарны в отношении брата: ибо он возвратил то, что общо всем по природе; напротив, заслужил то, что является делом особенной благодати. Кто будет отрицать общую судьбу? Или соболезновать об отнятии собственного его залога, когда в наше утешение Отец отдал единородного Сына Своего за нас на смерть? Кто подумает о себе, что он должен быть избавлен от состояния смерти, когда он не свободен от судьбы рождения на свет? Тайна великого благочестия, что и Христос не избавлен от смерти телесной, но будучи Господом природы, не отрекся от закона плоти, воспринятой на себя. И мне неизбежно нужно умереть, ему же никак не нужно было. Говоривший о рабе: если я хочу, чтобы он пребыл, пока приду, что тебе до того? не мог ли бы сам так пребыть, если бы захотел; но когда бы он жил всегда, то отнял бы у себя важность, а у меня жертву. Итак, какое большее утешение может быть для нас, как что и Христос по плоти умер? И зачем мне оплакивать брата, когда я уверен, что такое благочестие не может погибнуть?

Зачем мне больше прочих оплакивать того, кого все вы оплакиваете? Собственная моя печаль растворена в общей, а тем более что слезы мои ничего не дают, ваши же утверждают веру и приносят утешение. Плачете богатые, и плачем своим доказываете, что оставленное богатство ничего не добавляет к спасению, ибо за деньги нельзя отсрочить смерти, и богатого, равно как и убогого, похищает последний день. Плачете старые, ибо опасаетесь подобной судьбы для детей своих и, поскольку не можете продолжить жизни телесной, наставляйте детей не только телесным упражнениям, но добродетели. Плачете и юноши, ибо концом природы не является зрелая старость. Оплакивали и убогие, (и что есть драгоценнейшее) слезами омыли грехи его. Эти слезы искупляющие, эти стоны скрывают печаль смерти, это соболезнование вечной радостью заглаживает чувство прежней болезни. Итак, хотя погребение частное, но плач общий; почему плач этот не может продолжиться навсегда, ибо сердца всех расположены были к этому.

Зачем мне оплакивать тебя, любезный брат, который отнят у меня так, как будто ты был братом всем? Ибо я не лишился общения с тобой, но только переменил его, прежде не разделен был от меня телом, а теперь духом пребываешь со мной и навсегда пребудешь. Во время обращения твоего с нами ты не был похищаем у меня от отечества, и ты сам его никогда не предпочитал мне, теперь же доставил ты мне другое отечество, почему я здесь начинаю уже быть не пришельцем или странником, ибо лучшая моя часть там обретается. Ибо я никогда не был целым в себе, но в одном из нас большая часть обоих; оба же были во Христе, в Котором есть все и часть каждого порознь. Этот гроб приятнее мне природной земли, ибо лежит в нем плод не природы, но благодати; бездушное это тело было лучшей моей должностью, ибо в этом теле, которым я облечен, находится большая твоя часть.