Руслан Хазарзар - Сын Человеческий Страница 21

Впоследствии Первый храм (Соломона) неоднократно подвергался разграблению язычниками, а вавилонский царь Навуходоносор сровнял его с землей (4 Цар.25:13–17). После возвращения иудеев из вавилонского плена, во времена Зоровавеля, сына Салафиила,[201] Храм был восстановлен (1 Езд.3:8; 6:14). Это — так называемый Второй храм. Внешне он походил на Первый, но украшения и убранства были менее богатыми (1 Езд.3:12–13). И только в 19 году до н. э. к коренной перестройке Храма приступил Ирод I (Jos.AJ.XV.11:1). Хотя он так и не возвел новый Храм, а лишь переустроил старый, все же святилище стало носить его имя (Jos.AJ.XV.11:5–6; XX.9:7). Храм Ирода стал на треть больше Соломонова. Ирод еще соорудил снаружи двор для язычников, который отделялся от двора израильтян полутораметровой каменной стеной; на этой стене висели таблички с надписями на греческом и латинском языках, сообщающими о том, что язычникам под страхом смерти запрещается входить во внутренний двор[202] (Jos.AJ.XV.11:5; BJ.V.5:2; VI.2:4; ср. Деян.21:28). Двор для евреев также был поделен на две части: внешняя — для женщин, внутренняя — для мужчин. За двором мужчин следовал двор священников, где могли находиться исключительно священные лица (ср. Исх.30:19–21; Чис.8:19; 18:4,7; Евр.9:6). Святое святых теперь было пусто, лишь небольшое возвышение (שְׁתִיָּה) указывало на место, где некогда стоял ковчег завета. Здание Храма, как и при Соломоне, было покрыто золотыми плитами, а внутренние помещения были обновлены и украшены еще более богато, чем при первом возведении Храма. Над воротами, соединяющими притвор со святилищем, висела огромная золотая гроздь винограда, олицетворяющая плодородие Израиля (Jos.AJ.XV.11; BJ.V.5; CA.II.8). Внутренний двор был окружен колоннадой с комнатами, в которых и происходили различные дебаты (Jos.BJ.V.5). Желающих более детально ознакомиться с устройством Иерусалимского храма отправляю к трактату Миддот Талмуда.[203]

Надпись на стене ограды Иерусалимского храма — памятник, хранящийся сейчас в Имперском Новом музее в Стамбуле, был обнаружен в 1871 году.

Надпись на стене ограды Иерусалимского храма — памятник, хранящийся сейчас в Палестинском археологическом музее, был обнаружен в 1935 году.

В 70 году н. э. Второй храм был сожжен римлянами. Ныне на месте Иерусалимского храма и его ограды находится мечеть Омара и харам — священный двор, окружающий мечеть. Площадь харама в том месте, куда евреи ходят плакать,[204] является нижней частью Храма Ирода.

Мечеть Омара.

Стена плача.

Вид на Храмовую гору.

Чертеж будущего — предполагаемого — Третьего храма привел каббалист Моше Хаим Луцато (Рахмаль) в своей книге «Мишкани Элион».[205]

Согласно же христианскому учению, Третьего храма не будет, «ибо Господь Бог Вседержитель — храм его («нового» Иерусалима. — Р.Х.), и Агнец» (Отк.21:22). Когда христианство было побеждено в Иерусалиме исламом, Омар обнаружил, что христиане из-за ненависти к евреям обратили место, где находился Храм, в свалку для нечистот.[206]

Проект реконструкции Второго храма

План Третьего храма по Рахмалю

10. Иудейские секты

В Новом завете нет ни единого упоминания о ессеях, но мы достаточно знаем об этом ордене благодаря записям Филона Александрийского и Иосифа Флавия, а также Кумранским рукописям, обнаруженным после 1947 года в пещерах-хранилищах вблизи Мертвого моря.

Орден ессеев (Ἐσσαῖοι), или ессенов (ессениан, Ἐσσηνοί), возник около 150 года до н. э. (Jos.AJ.XIII.5:9). Филон именует представителей этого ордена Ἐσσαῖοι (Philo. Quod prob. liber.12, 13 {75, 91}), а иногда — Ὅσιοι (святые, благочестивые) (Philo. Quod prob. liber.13 {91}; Филон у Евсевия. — Eusebius. Praeperatio evangelica.VII.11); при этом он утверждает этимологическую связь этих слов, признавая, впрочем, в данном случае нарушение правил греческое языка: λέγονταί τινες παρ’ αὐτοῖς ὄνομα Ἐσσαῖοι… κατ’ ἐμὴν δόξαν, οὐκ ἀκριβεῖ τύπῳ διαλέκτου Ἑλληνικῆς, παρώνυμοι ὁσιότητος (Philo. Quod prob. liber.12 {75}).[207] Иосиф Флавий употребляет обе формы — Ἐσσαῖοι (Jos.AJ.XV.10:4) и Ἐσσηνοί (Jos.AJ.XIII.5:9; XVIII.1:2,5; BJ.II.8:2), отдавая, впрочем, предпочтение последней. Гегезипп (в передаче Евсевия) именует их Ἐσσαῖοι (Eus.HE.IV.22:7). Ипполит и Епифаний согласны с формой Ἐσσηνοί (Hippol.Philosoph.IX.18; Epiph.Haer.X.1; XII.1; XX.3).[208]

С одной стороны, название ессей (ессен) может вести свое начало от семитского слова хасúд (חָסִיד) — благочестивый, набожный. Однако, по всей вероятности, наименование ессеи происходит от арамейского слова ас-сай-йá (אַסַּיָּא)[209] — врачи, лекари. И в этом случае слово терапевт[210] является греческим переводом вышеприведенного слова.

Ессеи жили обособленно — в селениях или в пустынях (Jos.BJ.II.8:4). Обвиняя ортодоксальные секты в апостасии,[211] они продолжали исповедовать иудейскую религию, но — по-своему, отлично от других школ.

Ессеи называли себя нищими, сынами света, а также простецами и немудреными — в противоположность таннаям, которые толковали законы.

Иосиф о ессеях пишет: «Имущество у них общее, и богач пользуется у них не бóльшим, чем ничего не имеющий бедняк {…}. Живя сами по себе, они услуживают друг другу. Для заведования доходами и произведениями почвы они с помощью голосования избирают наиболее достойных лиц из священнического сословия; последние и должны заботиться о доставлении хлеба и прочих съестных припасов» (Jos.AJ.XVIII.1:5). «Те, кто получают плату, отдают ее одному казначею, избранному поднятием рук, — уточняет Филон Александрийский. — Казначей же, взяв деньги, сразу же покупает съестные припасы и дает изобильную пищу и все другое, необходимое для существования человека» (Филон Александрийский у Евсевия. — Eusebius. Praeparatio evangelica.VIII.11:10).

Несмотря на иерархию, коммунизм был доведен в общине до крайности. Так, Иосиф Флавий сообщает: «Они презирают богатство, и достойна удивления у них общность имущества, ибо среди них нет ни одного, который был бы богаче другого. По существующему у них правилу, всякий, присоединяющийся к секте, должен уступить свое состояние общине; а потому у них нигде нельзя видеть ни крайней нужды, ни блестящего богатства — все как братья владеют одним общим состоянием, образующимся от соединения в одно целое отдельных имуществ каждого из них. Употребление масла они считают недостойным, и если кто из них помимо своей воли бывает помазан, то он утирает свое тело, потому что в жесткой коже они усматривают честь, точно так же и в постоянном ношении белой одежды. Они выбирают лиц для заведования делами общины, и каждый без различия обязан посвятить себя служению всех» (Jos.BJ.II.8:3). «Все действия совершаются ими не иначе как по указаниям лиц, стоящих во главе их; только в двух случаях они пользуются полной свободой: в оказании помощи и в делах милосердия. Каждому предоставляется помогать людям, заслуживающим помощи, во всех их нуждах и раздавать хлеб неимущим. Но родственникам ничто не может быть подарено без разрешения предстоятелей {…}. Всякое произнесенное ими слово имеет больше веса, чем клятва, которая ими вовсе не употребляется, так как само произнесение ее они порицают больше, чем ее нарушение. Они считают потерянным человека того, которому верят только тогда, когда он призывает имя Бога (ср. Мф.5:34–37. — Р.Х.). Преимущественно они посвящают себя изучению древней письменности, изучая главным образом то, что целебно для тела и души; по тем же источникам они знакомятся с кореньями, годными для исцеления недугов, и изучают свойства минералов» (Jos.BJ.II.8:6).

Ессеи, сообщает Иосиф, «рожденные иудеи, но еще больше, чем другие, связаны между собой любовью. Чувственных наслаждений они избегают как греха и почитают величайшей добродетелью умеренность и поборение страстей. Супружество они презирают, зато они принимают к себе чужих детей в нежном возрасте, когда они еще восприимчивы к учению, обходятся с ними, как со своими собственными, и внушают им свои нравы. Этим, впрочем, они отнюдь не хотят положить конец браку и продолжению рода человеческого, а желают только оградить себя от распутства женщин, полагая, что ни одна из них не сохраняет верность к одному только мужу своему» (Jos.BJ.II.8:2). «Они не имеют ни жен, ни рабов, полагая, что женщины ведут лишь к несправедливостям, а вторые подают повод к недоразумениям» (Jos.AJ.XVIII.1:5). Филон по этому поводу уточняет: «Отлично видя, что брак — единственное, что может в большей мере разрушить их общность, они отказались от него и вместе с тем прекрасно соблюдают воздержание. Никто из ессеев не берет себе жены, ибо самолюбивы женщины, и не в меру ревнивы, и искусно влияют на образ мыслей мужчины, завлекая постоянными чарами» (Филон Александрийский у Евсевия. — Eusebius. Praeparatio evangelica.VIII.11:14).