Тронд Берг Эриксен - Августин. Беспокойное сердце Страница 21

Цель христианской веры, как ее понимал Августин осенью 385 года, совладала с целью его философского мышления. Христос был «Божией Премудростью» — sapientia Dei (1 Кор. 1,24). Для зрелого Августина главную роль играли «сердце», «любовь» и «воля». Однако в первых платонико–христианеких диалогах он отдавал предпочтение «духу и разуму» — mens et ratio. Поэтому на первых порах его «обращение» не привело к более низкой оценке мышления. Только в средневековье philosophia становится понятием науки о познании мира в противоположность теологии как науки о божественном. В течение всей античности — греческой, римской и христианской — философия являлась главным инструментом жизни, ищущей счастья.

В IV веке многие писатели представляли Христа и христианство как «истинную премудрость». Христос обладал всеми знаниями (О возд. и отпущ. грехов, II, 29; О борен. христ. 20, 22). Его воля неделима (Рассужд. на Еванг. от Иоан. 60,5). Христос был мудростью Соломоновой, и он был животворящим словом Божиим. Поэтому со временем Августину было крайне трудно провести разделительную линию между философией и религией. Он критикует Порфирия, который не понимает, что Христос — это «истинная премудрость» (О граде Бож. X, 28). Христос был «Словом Божиим» и »Божией премудростью» еще до того, как стал его страдающим на кресте слугой, говорит Августин.

Животворящая мысль Бога суть всех предметов. Об этом говорится уже у Филона и Оригена. Августин полагает, что идеи находятся в «премудрости» или «слове» Божием, в его sapientia или verbum, которые суть сам Христос (О блаж. жизни, 34). Для подобных рассуждений Августина, а позже и Данте, большое значение имела книга Премудрости Соломона. В Библии Иеронима книга Премудрости входила в Ветхий Завет. Однако она выпала из протестанского канона и теперь считается апокрифом.

Позже в вопросе о познаваемости Бога Августин отмечает важное различие между Отцом и Сыном. Отец непознаваем разумом, но Сына, который является истиной и премудростью Божией, разум может постичь как абсолютную истину. Сын сам сделал себя видимым, потому что он есть свет, который дает нам истинное знание (О граде Бож. XI, 2). Подтверждение тому, что Христос есть истина, премудрость и свет, Августин находит в разных местах Писания, особенно в Евангелии от Иоанна.

Сына можно сравнить с бесконечностью цифрового ряда. Он — истина, которая охватывает бесконечное множество отдельных истин. В Псалме 146, 5 говорится: «разум Его неизмерим». Бесконечность Отца, напротив, обладает качественным свойством и родственно числу «один». Он воплощает не только бесконечное множество истин, Но является и бесконечно иным. Таким образом Августин представляет сотворение мира как дело Отца и Сына. Это хорошо соотносится с его упорной работой над Прологом Иоанна.

Бог создал мир «через» своего сына, пишет он в раннем письме к Небридию (Письма, 14, 4). С этой точки зрения Пролог Иоанна является не только историей об инкарнации, но и историей о Творении. Да, у Августина картины инкарнации и Творения переплетены друг с другом. Потому что «слово» Божие, Его verbum становится плотью уже при материализации животворящей мысли Бога в начале мира. Здесь Августин приходит в противоречие с платониками. Они стыдятся признать инкарнацию Христа, говорит он (О граде Бож. X, 29). Когда Августин в Милане принял крещение, он принял и христианское учение о мудрости, которое, по его мнению, в конце концов станет полновластным, ибо его содержанием являются мысли самого Бога.

Августин часто ставит читателя в трудное положение, потому что неоднократно, начав рассуждать о чем–то в своих проповедях, письмах и трактатах, не всегда доводит до конца свои рассуждения. Ни один мыслитель не излагает свои мысли так фрагментарно, как Августин. Только читатель начинает верить, что нашел ключ к той или иной части необъятных текстов Августина, как тот на· много лет забывает эту идею, а потом она вновь возникает в его творчестве в каком–нибудь неожиданном месте, и он продолжает развивать ее дальше, но никогда эта мысль не предстает перед читателем последовательно во всей полноте.

Большая часть литературы об Августине страдает однобокостью, потому что исследователи пытаются использовать отдельные системные фрагменты в качестве ключа для понимания всего творчества Августина, хотя применимость их весьма ограничена. Делалось много попыток отыскать христианскую веру Августина уже в его ранних работах, и наоборот: дотошно искали философию юношеских диалогов в проповедях Августина–епископа. Таким образом хотели сконструировать содержание мысли этого отца Церкви, тексты которого не дают для этого прямого основания. Августин и сам понимал, что его мышление прошло через много стадий. Именно поэтому он написал такие самокритичные книги, как «Исповедь» и «Пересмотры».

Глава 9. Кассициак: философские медитации

В 386 году Августин был интеллектуалом в прямом смысле этого слова. Математика показала ему, что вечные истины достижимы, и, таким образом, числа подтвердили вечность души. Позже он подчеркнет, что души созданы из ничего и потому именно вечны в том смысле, что они являются частью божественной субстанции, как полагали некоторые платоники (Письма, 166, 3). И в толкованиях на Библию, и в юно-, шеских философских работах Августин уделяет боль-, шое внимание значению чисел. Когда, давая толкования на тот либо другой текст Библии, он доходит до числовых отношений, то часто невольно навязывает им определенный смысл.

Августин рассуждает над неделимостью числа «один» и бесконечностью числового ряда, познание которых наг водится за пределами чувственного опыта (Письма, 3,2)< Он ассоциирует неделимость числа «один» с Отцом, а бесконечный числовой ряд с бесконечной мудростью Сына. Поэтому числа в его рассуждениях о Троице играют важную роль, хотя видимая рациональность цифр не Делает эту тайну более понятной.

Августин мысленно соединяет форму и число и заявляет, что все в мире распалось бы, если бы не числа (О своб. реш. II, 15; О муз. VI, 17). Числа способствуют поэтапному и постепенному переходу от осязаемого к умопостигаемому. Числа суть сила порядка в тварном мире и его Святой Дух. Но понятие Августина о вечных истинах включает больше, нежели только поправку математических выводов. Он представляет себе, что существует особое царство нормативных понятий, которые в одно и то же время обязательны, неизменны и общеприняты.

Как мыслящие существа мы владеем частью этого царства, и поэтому все люди, в принципе, могут понять друг друга. Mundus intelligibilis — «мир идей» — черпает свою вечность и истину из того положения, что его содержание — это мысль Бога. Все видимое и ощутимое покоится на невидимых и мыслимых величинах. Но уже в ранних диалогах Августина мысли Бога предстают более непостижимыми, чем «формы» в диалогах Платона.

Августин рано приходит к мысли о необходимости собственного «просвещения» или благодати, чтобы причаститься умопостигаемых истин. «Просвещение» (Uuminatio) не дает готовых понятий или истин, но позволяет нам немедленно уразуметь, истинно или нетто или иное понятие. О контрасте между острым чутьем животных и их неспособностью мыслить он говорит, что «для них недоступен этот бестелесный свет, который известным образом озаряет наш ум, дабы мы могли правильно судить обо всех этих вещах: для нас это возможно настолько, насколько мы воспринимаем этот свет» (О граде Бож. XI, 29). Уже само правильное пользование разумом зависит от Божией благодати.

23 августа, когда в школе риторов начались каникулы, Августин вместе с несколькими друзьями уезжает из Милана (Исп. IX, 1–4). Он хочет покинуть «торг болтовней» — nundinae loquacitatis, — как он называет свое преподавание в этой школе. С ним едут мать Моника, сын Адеодат, брат Навигий, его двоюродные братья Ластидиан и Рустик, Лиценций, сын Романиана, и Тригеций, молодой африканец из Тагасты. Старые друзья Августина Алипий и Небридий участвуют в беседах через переписку. Два первых письма от Августина к Небридию, написанные той осенью, сохранились и проливают свет на все, что случилось летом.

Вилла, на которую они отправились, находилась к северу от Милана, и была своего рода монастырем, говорит исследователь Августина Питер Браун — общество составляли благочестивая старая женщина, брат Августина, два его неученых двоюродных брата, два шестнадцатилетних ученика: и все! Августин явно кокетничает, говоря об этом простом, непритязательном благочестивом обществе, чтобы подчеркнуть библейские слова, что Бог избирает в этом мире немудрых и немощных (1 Кор. 1,27) и что бесхитростные верующие получат часть знаний, недоступных ученым. В диалогах, написанных в Кассициаке, присутствующие стоят на определенных позициях и представляют определенное миропонимание, которые разделяет и сам Августин. Именно поэтому многие критики сомневались в достоверности состава этой группы. Однако это излишний скепсис: Августин в любом случае упростил бы те беседы и истолковал бы их так, чтобы смысл их стал более ясным и понятным.