Ливерий Воронов - Догматическое Богословие Страница 23

{109}

Церковь называется Соборной, или что то же, Кафолической, или Вселенской, потому что она не ограничивается никаким местом, ни временем, ни народом, но заключает в себе истинно верующих всех мест, времен и народов (п. 268).

Церковь есть верное хранилище Священного Предания, или, по выражению апостола Павла,

Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины

(1 Тим. 3, 15; п. 18).

Кафолическая Церковь никогда не может ни отпасть от веры, ни погрешить в истине веры или впасть в заблуждение…

Врата ада не одолеют ее

(Мф. 16, 18; п. 269). Ибо

«Господь пребудет с нею до скончания века»

.

Церковь называется Апостольской, потому что она непрерывно и неизменно сохраняет от Апостолов и учение, и преемство даров Святого Духа через священное рукоположение. В этом смысле Церковь называется также Православной или Правоверующей (п. 272).

Церковная иерархия или священноначалие, сохраняющее преемство апостольского служения, ведет свое начало от Самого Иисуса Христа и от сошествия на апостолов Святого Духа, и с тех пор непрерывно продолжается через преемственное рукоположение в Таинстве Священства (п. 275).

Священноначалием, которое может действовать от имени всей Кафолической Церкви, является Вселенский Собор (п. 276).

26. Профессор Е. П. Аквилонов о недостаточности определения Церкви как общества верующих

Профессор Санкт-Петербургской духовной академии Евгений Петрович Аквилонов (1861–1911), позже протоиерей и, наконец, протопресвитер военного и морского духовенства, — автор ряда богословских трудов, в том числе и по вопросам экклезиологии. Наиболее известны его сочинения, представлявшиеся им на соискание ученой степени магистра богословия:

{110}

1. «Церковь. Научные определения Церкви и апостольское учение о ней, как о теле Христовом» (1894 г.).

2. «Новозаветное учение о Церкви. Опыт догматико-экзегетического исследования» (1896 г.). В первом труде Е. П. Аквилонов писал: «Обычно под Церковью на земле разумеют «основанное Иисусом Христом видимое общество всех верующих, в котором посредством Им установленного непрерывно продолжающегося апостольства, под руководством Его Духа, совершаются действия, раскрытые Им во время Его земной жизни, освящающие и очищающие людей от грехов, и все народы, в течение времен, приводятся к Богу» (Аквилонов имеет в виду сочинения католических богословов XIX века Мёлера, Перроне и других).

«В разбираемом определении, — продолжает Е. П. Аквилонов, — не выражено самого главного и самого существенного, чем всецело обусловлено бытие самой Церкви, а именно, не выражено мысли о том, что Христос есть Глава Церкви, и Он есть Спаситель тела (Еф. 5, 23)». Отметив, что и в православном катихизисе Церковь определяется как «от Бога установленное общество людей», автор замечает, что такое определение «очевидно, не в достаточной степени соответствует православному учению о Христовом главенстве в Церкви».

«При рассуждении о Христовом главенстве в Церкви, — пишет Аквилонов, — не следует забывать самого существенного, а именно того, что главенство Христово в Церкви — совсем не такое главенство, каково, например, главенство представителей внехристианский религий в основанных ими религиозных обществах. Если мы сравним христианскую религию с другими религиями, то легко заметим ее существенное отличие от последних. Оно состоит, помимо всего другого, еще и в том, что Божественный Основатель христианства Господь наш Иисус Христос занимает в нем исключительное положение… И другие религии называются иногда именами их основателей. Так, например, ислам называют, по имени его основателя, мухаммеданством; однако, сам он называет себя {110} исламом, то есть покорностью Богу (Аллаху), доказывая этим, что другое наименование не имеет для него существенного значения. Совсем иное — в христианстве. Для него не имеется еще никакого другого подходящего имени, так как заключающееся в имени «христианин» отношение к Лицу Богочеловека находится в полном соответствии с существом христианской религии… Все другие религии имеют только более или менее случайную и внешнюю, а не внутреннюю и органическую связь со своими основателями. Поэтому и последователи естественных религий, при своем, хотя бы и глубоком уважении к их основателям и при совершенном доверии к ним, никогда не могли и не могут быть в собственном смысле верующими в них.

Совершенно иное наблюдается в христианстве по той причине, что все оно с его веро- и нравоучением, в своем возрождающем действии на мир и в многоразличных судьбах Святой Церкви заключено и сосредоточено в одном Лице Господа-Богочеловека. Он не только основал христианскую религию и, затем, вознесшись на небо, как бы предоставил ее себе самой. Нет, совершенно свободный от всего случайного и только внешнего, Господь наш Иисус Христос, как и подобало Основателю христианства, поставил Сам Себя не в случайное или внешнее, но во внутреннее и органическое единение по отношению к принесенной Им религии. «…Вот, Я полагаю в основание на Сионе камень, — камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный», — читаем мы у пророка Исаии (Ис. 28, 16). Как без такого камня рушится здание, так и христианство — без Христа — (Мф. 21, 42–44); и наоборот, если оно существует, то лишь потому, что зиждется на своем непоколебимом основании, Самом Господе Иисусе Христе «Вы… сограждане святым и свои Богу, бывши утверждены на основании апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем» (Еф. 2, 19–29)».

Правильно поставленная богословская мысль решительно не может, хотя бы в отвлечении, представить себе {112} существование Церкви без ее Главы. Если бы Господь наш Иисус Христос не был Богочеловеком, но только подобным Магомету, Будде и другим, так называемым «религиозным гениям», естественной человеческой личностью, то и Его главенство в Церкви существенно не отличалось бы от их главенства в основанных ими религиозных обществах, — и тогда Церковь была бы подлинно «обществом» — одним из многих других обществ — (обществом) «верующих». Но так как Основатель христианской Церкви не есть только человек, но Богочеловек, и так как Христово главенство в Церкви существенно и специфически отличается от главенства основателей естественных религий и (соответствующих) религиозных обществ, то, следовательно, и христианская Церковь не есть только «общество верующих…» (С. 72–83).

Е. Аквилонов не отрицает того, что понятие «общества верующих» входит в определение понятия о существе Церкви; но входит, — говорит он, — только как момент этого сложного понятия» (С. 75).

Он утверждает, что «православно-богословская наука имеет своим непременным долгом нахождение полного, точного и отвечающего православию определения Церкви». Основанием же для такого определения может быть «только апостольское учение о Церкви, как о Теле Христовом» (С. 117).

10 мая 1894 года состоялся магистерский коллоквиум (защита диссертации). На ней магистрант Е. П. Аквилонов говорил: «Наш выбор апостольского определения Церкви подкрепляется многочисленными свидетельствами святых отцов и учителей Церкви. Когда требуется наименовать или определить Церковь по ее существу, то все они, как бы едиными устами и единым сердцем, называют ее Телом Христовым» [147].

{113}

Предвидя возможные возражения по поводу критических замечаний, сделанных Аквилоновым в его труде относительно катихизического определения Церкви, магистрант заявил, что именно митрополит Филарет (Дроздов) «является главным защитником и истолкователем апостольского учения о Церкви как о Теле Христовом» (σώμα του Χρίστου).

«Нужно помнить главное, — сказал Аквилонов, — а именно, что понятие о почившем святителе как о богослове-мыслителе можно получить лишь путем самого тщательного изучения всех его творений… Тот не понял бы нашего святителя, кто стал бы упрекать его в мнимых противоречиях между православным катихизисом, с одной стороны, и прочими его творениями — с другой; таковой, будучи хорошим справщиком, оказался бы далеко не глубоким богословом. Что же касается таких богословов, как митрополит Филарет, то они в существенном никогда не становятся в самопротиворечие.

В своих «Разговорах между Испытующим и Уверенным», а также в «Словах и речах», митрополит Филарет учит о Церкви, как о Теле Христовом и всегда именует ее таковым. Не иному поучает он и в «Православном Катихизисе». Даже в том единственном месте, в котором он, по-видимому, близко подходит к западным определениям Церкви, он остается на почве апостольского учения. «Церковь, — читаем мы в «Православном Катихизисе», — есть от Бога установленное общество человеков, соединенных православной верой, законом Божиим, священноначалием и таинствами». Вникнем в приведенное определение. Это, очевидно, не протестантское «собрание святых, в котором будто и правильно проповедуется евангелие и правильно совершаются таинства», но только нет одного, а именно священноначалия (!)… Митрополит Филарет отметил и то, что Церковь есть общество не самочинное, а от Бога установленное (!)». Впрочем, обычно цитируемое место из «Православного Катихизиса» нельзя считать характерным для образа мыслей митрополита о Церкви Аквилонов намекает на некое давление {114} на составителя «Катихизиса» независящих от нею обстоятельств, ссылаясь на данные, содержащиеся в составленных Сушковым «Записках о жизни митрополита Филарета» (М., 1868. — С. 115, 152). «Во всех же других местах Катихизиса, — говорит Аквилонов, — Церковь называется не иначе, как только Телом Христовым. Так, например, Глава Церкви, по словам «Катихизиса», исполняет Тело Свое, то есть Церковь, благодатью и истиной. Церковь есть одно духовное тело. Для Церкви как для Тела Христова не может быть иной Главы, кроме Иисуса Христа. Отдельность видимого устройства местных общин верующих не препятствует им духовно быть членами единого тела Церкви. И так далее, и так далее».