М Левуш - Четыре царства Страница 23

* * *

Опыт показывает, что идея всплывает на поверхность то там, то здесь и проливает свет на вещи непривычные и трудно объяснимые. Попробуем взглянуть глазами Р. Ахи на один из законов, сформулированных Рамбамом. Рамбам приводит этот закон в главе, в которой описываются основы творения — вещи, глубоко скрытые, относящиеся к верхнему миру и Самому Создателю. Вот что он говорит: "Хахамим предыдущих поколений повелели не объяснять эти законы всем, но лишь одному человеку (запрещено обучать этим вещам несколько человек одновременно), и он должен быть хахамом (мудрецом) и уметь понимать их самостоятельно. В этом случае передаём ему начало знания, учим его лишь чуть-чуть, и он поймёт (оставшееся) сам и узнает конец вещи и её глубину".

Эта идея, почерпнутая Рамбамом из Талмуда, покажется многим весьма неожиданной и, мягко говоря, смелой. Неужели человек может дойти до сокровенных тайн творения своим собственным умом? Бытует противоположное мнение: все знание, которым мы обладаем, получено от предыдущего поколения, унаследовавшего его, в свою очередь, от поколения предшествующего, и так далее, так что начало традиции восходит к Моше и пророкам. Человеку, находящемуся "внутри" Торы, сразу видна нелепость буквального понимания этого положения, и слова Рамбама ещё раз подтверждают несостоятельность такой точки зрения.

Конечно, приведённый закон неприменим к рядовому человеку, и даже далеко не всякий талмид-хахам удовлетворяет сформулированному в нём критерию. Но и в случае, когда мы пытаемся приложить эту идею к избранным нашего народа, остаётся сомнение: где гарантия, что самостоятельно добытое ими знание истинно? Однако тайна, раскрытая Р. Ахой, склоняет сердце к согласию с приведённым Рамбамом законом: запечатлённый в нешаме образ Б-га ловит, не внося искажения, свет, который идёт из верхнего мира. Свет этот, в свою очередь, питает мысль человека и движет её в верном направлении. Тогда достигаемый результат действительно "превосходит" учение, унаследованное от предыдущих поколений. Нешама, содержащая в себе образ Творца, имеет прямой контакт с духовностью верхнего мира. Отсюда — её соприкосновение с внутренней сутью вещей. Добываемое такой нешамой знание — знание истинное.

* * *

Посмотрим теперь, как утверждение "Разговор рабов праотцев превосходит Тору их сыновей" связано с постановлениями раввинов, ставшими частью жизни еврейского народа. История евреев насчитывает не одну сотню лет. Меняются и обстоятельства, и, главное, сами люди. То, что появляются жизненно важные вопросы, которые до сих пор не обсуждались, естественно. В подобных ситуациях раввины прибегают к установлению новых законов, отвечающих требованиям времени. Возникает интересный вопрос: предположим, что Тора взяла дело в свои руки и продиктовала соответствующий изменившейся ситуации закон. Совпало ли бы её решение с тем, которое приняли люди? Вопрос, по существу, в том, насколько то понимание жизни, которым обладают талмидей-хахамим, соответствует взгляду самого Творца.

Ответ на этот вопрос мы неожиданно находим в тексте благословений, которые мы произносим перед выполнением мицвы. Начинаются они так: "Благословен Ты, Г-сподь Б-г наш, Царь мира, Который освятил нас Своими заповедями и приказал нам…". Конец же зависит от конкретной мицвы. Если браха относится к распоряжению, которое записано в Пятикнижии, то всё понятно: учение Торы есть выражение воли Творца, и любая мицва — Его приказ. Но будет ли правомерным отнести эти слова к, скажем, чтению книги Коэлет в праздник Суккот или зажиганию свечей в Хануку. Мицвы эти не записаны в Пятикнижии, они были установлены раввинами разных времён. Как же можно допускать такую неточность, говоря, что Он приказал выполнять их? Текст брахи явно противоречит действительности.

Талмуд разрешает это противоречие, цитируя сам Пятикнижие, где сказано, что человек обязан выполнять распоряжения хахамим. Таким образом, наши действия, связанные с введёнными раввинами мицвами, оказываются, в то же время, выполнением записанного в Торе приказа самого Творца. Теперь слова "и приказал нам" становятся оправданными. Однако данный в Талмуде ответ вроде бы не затронул поставленный нами вопрос: насколько решения, принимаемые раввинами, соответствуют тем, которые в подобных ситуациях принял бы Создатель. Попробуем ответить, используя наше понимание высказывания Р. Ахи.

Начнём с цитаты из Пятикнижия: "Если выйдет огонь и найдёт тернии, и сожжены копны или колосья, или поле, то платить должен произведший пожар" (Шмот 22:5). Талмуд приводит комментарий Р. Йоханана, говорящий, что, помимо прямого указания, касающегося ущерба, который из-за небрежного обращения с огнём нанесён одним человеком другому, в этом предложении Пятикнижия есть добавочный, скрытый смысл. А именно: тернии здесь символизируют злодеев, копны же и колосья — праведников. Тогда, говорит Р. Йоханан, смысл этого высказывания таков: "Наказания приходят в мир во времена существования злодеев, но начинаются они с праведников, ибо сказано: "если выйдет огонь и найдёт тернии". Когда огонь выходит? Во времена, когда обнаруживаются тернии. Но начинаются они (наказания) с праведников, ибо сказано: "и сожжены копны". К тому моменту, когда огонь доходит до терний, копны уже сожжены".

То, что Талмуд интерпретирует высказывание о материальном ущербе подобным образом, удивляет, а у кого то, возможно, даже вызывает чувство недоверия: неужели этому учит нас здесь Тора? Что побудило Р. Иоханана так объяснить сказанное? Во-первых, надо признать, что талмид хахам свободно владел системой образов Танаха, в которой тернии олицетворяют злодеев, полезные растения (колосья) — праведников, а огонь — ту силу, которая приводит в исполнение решение верхнего суда. Принимая во внимание эту известную систему образов и опираясь также на своё понимание Торы в целом, Р. Йоханан применил данную ему силу проникать в суть явлений мира и устанавливать их связь с теми или иными отрывками из Пятикнижия. Вспомним разобранный выше закон Рамбама: человек, который наделён особым даром познания, способен "узнать конец вещи и её глубину". Тогда объяснение, которое дал Р. Йоханан, можно считать адекватно раскрывающим замысел самого Автора Пятикнижия. И подобно тому, как талмид-хахам улавливает истинное намерение Создателя и сообщает его в комментарии к Торе, так в ситуациях, выдвигаемых жизнью, раввины принимают те самые решения, которые принял бы сам Творец.

Явление это необычно, но оно естественно вписывается в развиваемую нами концепцию. Что направляет движение нешамы в её стремлении познать истину? Образ Б-га, который поддерживается благодаря тому, что человек следует Его воле. Потому и неудивительно, что принимаемые "обновления" законов Торы находятся в прямом соответствии с Его желанием. А раз так, выполняя постановления раввинов, мы не только следуем, как учит Талмуд, предписанию самой Торы подчиняться её знатокам, но по сути выполняем волю самого Творца. Он хочет, чтобы в данных обстоятельствах мы поступили именно так, а не иначе. Тогда закономерно, что в брахе, которая предшествует действию, не предписанному Торой, мы, тем не менее произносим: "… Который освятил нас своими заповедями и приказал нам…" Он Сам приказал. Таким образом, идея, скрытая в высказывании "Разговор рабов праотцев превосходит Тору их сыновей", помогла нам по-иному взглянуть на текст благословений и справиться с проблемой их правомерности, поднятой Талмудом.

* * *

В жизни человека время от времени случаются значительные события, оказывающие влияние на всю его дальнейшую судьбу. Однако повседневность складывается из ничем не примечательных поступков, составляющих рутину наших дней. Тем не менее важна и заслуживает пристального анализа любая мелочь в действиях человека: она не случайна, в ней проявляется суть человека. Правило это с полным основанием может быть применено к изучению Талмуда. Знатоки Торы испытывают наслаждение, обдумывая мелкие детали текста, осмысление которых нередко подводит их к идеям фундаментальным. Умение не проскакивать "незначительное" есть следствие глубины изучения. Попробуем и мы задержаться на одной из "несущественных" деталей в надежде обнаружить глубинное течение мысли хахамим.

Как мы только что видели, Талмуд доказывает, что, исполняя предписания раввинов, мы тем самым исполняем волю Творца. Зададим вопрос: почему этому утверждению отведено место в той части Талмуда, где речь идёт о Хануке? Проблема может показаться несерьёзной. Какая, в конце концов, разница, где это сказано? Гораздо важнее, что сказано. Однако существовала же некая причина, побудившая авторов Талмуда поместить обсуждение связи между распоряжениями раввинов и волей Творца именно там, где обсуждается противоборство греков и евреев. Было бы более уместным, как кажется, поднять этот вопрос там, где объясняются губительные последствия действий тех людей, которые пренебрегают постановлениями талмидей хахамим, считая, что выполнению подлежат лишь законы Письменной Торы. Может быть, причина в следующем: чудо Хануки наглядно продемонстрировало, что Творец не оставил свой народ, и, следовательно, Его воля, выраженная в Торе, раскрывается для нас и сейчас, в частности, — в установлениях раввинов. Однако если следовать этой логике, проблему правомерности текста благословений можно было бы связать с Пуримом, история которого переполнена чудесами и по времени предшествует Хануке. В Торе, как уже не раз говорилось, нет мелочей, и если эта проблема всё-таки связана с Ханукой, тому есть причина. Вопрос кажется трудным. Однако будет не так уж сложно ответить на него теперь, когда мы выяснили, почему правомерны слова "Который приказал нам", включённые во все благословения.